Максим Привезенцев - Дихроя. Дневники тибетских странствий [litres самиздат]

«Наверное, потому, что завтра я уеду и, скорее всего, больше никогда не вернусь. Она просто исполнила то, что хотела, боясь, что другого шанса не будет…»

За все это время Цыбиков не издал ни звука – даже во время кульминации он просто молчал. Тяжело дыша, Тинджол сползла с востоковеда и, подхватив со столика чашку, сделала несколько быстрых глотков.

– Вкусно… – пробормотала девушка. – Что это?

– Дихроя, – ответил Цыбиков.

Стеклянный взгляд его был направлен в стену напротив.

– Красивое имя… – пробормотала Тинджол.

Она посмотрела на востоковеда и вдруг заплакала. Чашка выпала из ее рук, но не разбилась – лишь отвар разлился по дощатому полу. Вскочив с лежака, Тинджол выбежала за дверь, и Цыбиков снова остался в одиночестве. Он даже не посмотрел девушке вслед – только повернулся набок, закрыл глаза и вскоре заснул.

Больше Цыбиков не видел Тинджол. Утром вместо нее внизу за столом сидела Цэрин. Гомбожаб отдал ей ключ от комнаты, попрощался и ушел. Хозяйка, кажется, ничего не знала про них с дочерью – или по крайней мере ничем не выдала своего знания.

Почему Гомбожаб вспомнил о событиях тех дней сейчас, глядя на пиршество грифов, поедающих плоть умерших членов каравана?

И тогда, и сейчас Цыбиков не испытывал ровным счетом никаких эмоций.

•••

11 октября 2019 года

Озеро Нам-Тсо. Монах-отшельник. Новая надежда найти дихрою

Утро предпоследнего дня выдалось морозным и снежным. Столбик термометра показывал -5°. За окном была настоящая метель, что не сулило нам ничего хорошего. Мы и без того находились на высоте около 4200 метров, а предстоящий перевал по дороге к Нам-Тсо, самому высокогорному соленому озеру в мире, был еще на тысячу метров выше.

– Крутой подъем по заснеженной дороге – та еще веселуха предстоит… – угрюмо сказал Ребе за завтраком.

Мы сидели в кафе отеля, обсуждая грядущую вылазку к озеру. Виталий развивать вчерашний скандал не стал, но и извиняться не торопился.

«И на том спасибо…»

– Ничего, – успокоил я Сашу. – Будем ехать максимально осторожно, и все пройдет нормально.

– Повезло, что со страховками все-таки разобрались, – сказал Лама. – А то в такой буран вообще бы на улицу не высунулись.

Спорить с ним было трудно: в метель даже самые опытные байкеры ездить, мягко говоря, не любили.

К счастью, все оказалось не так плохо, как я того ожидал. Во-первых, пока мы завтракали и собирались, снегопад прекратился. Удивительная метаморфоза, учитывая, как снег валил с утра. Во-вторых, дорога оказалась в порядке: асфальт был мокрым и холодным, но без сугробов и наледи. Горы, покрытые свежим снегом, напоминали сахарные барханы. Пестрые вереницы разноцветных молитвенных флажков, украшавшие бледные склоны, вызывали невольные ассоциации с новогодними гирляндами. Вдобавок белесые бечевки, к которым крепились эти пестрые клочки ткани, были практически невидимы на фоне заснеженных гор, отчего казалось, что флажки висят в воздухе, ничем не поддерживаемые.

Впрочем, зимняя сказка не могла продолжаться вечно: после перевала асфальт закончился, и спуск к озеру превратился в тяжелый офф-роуд. Благо, крутизна здесь была не такой безумной, как в Самье. А вот погода за то время, что мы провели в пути, успела измениться вновь: съезд на грунтовку совпал с началом новой бури, и потому спускаться к Нам-Тсо пришлось на минимальной скорости – к сложности дороги добавилась еще и затрудненная видимость. Однако все наши старания оказались вознаграждены итогом.

«Какая красота…» – мелькнуло в голове, когда на горизонте показался бирюзовый овал водной глади, который примерно на линии горизонта плавно переходил в склоны далеких гор, полностью занесенные снегом.

На берегу среди валунов то тут, то там стояли люди в широкополых шляпах и без них.

– Туристы? – спросил я Олега, когда мы, оставив наши мотоциклы, пешком пошли к воде.

– Туристы и паломники, – ответил гид. – Последние здесь совершают большую и малую кору. Малая – это вокруг вон той горы. Большая – вокруг всего озера.

Я повернул голову влево, потом вправо. Куда ни глянь, везде была вода. Казалось, передо мной не озеро, а настоящее море, конца и края которому не видно.

– И сколько же занимает большая кора? – спросил я.

– Около двух недель.

Я представил себе это путешествие: ночевки прямо на берегу, в любую погоду, в снег, в дождь и в солнцепек…

«И все ради чего? Ради некоего мифического божественного благословения?»

Я ожидал, что Андрей ответит, но он молчал. Это немного удивило меня: за последние дни я так привык к его едким комментариям, что сейчас даже испытал некоторое разочарование.

«Хотя, может быть, ему за 150 лет жизни просто надоело обсуждать все эти бесконечные религиозные обряды?»

И снова – никакого ответа.

– Так что, все-таки не пойдешь в монастырь? – спросил меня Лама.

– Да нет, не пойду. Лучше здесь поброжу.

Таши-Дор, местная достопримечательность, состоял из двух маленьких храмов, один из которых представлял собой огромную пещеру для медитаций. Вчерашним вечером я посмотрел в сети фотографии этого места и снова увидел все то же самое, что прежде уже наблюдал в других монастырях. Тратить время на рассматривание статуй, как две капли воды похожих на виденные прежде, мне не хотелось, поэтому я заранее предупредил друзей, что в Таши-Дор не поеду, но Лама, видимо, решил, что я могу передумать.

– А как же дихроя? – нахмурился Боря.

– Ее тут не будет. В отеле сказали, что в этих краях она не растет.

– Ну, как знаешь, – сдался Лама.

Мой ответ его немного расстроил, но убеждать меня пойти с ними Боря не стал. Я ожидал, что это сделают Джимми или Олег, но они тоже воздержались: видимо, под конец путешествия уже настолько привыкли к моим одиночным вылазкам, что вообще не переживали на этот счет.

– До встречи, – сказал Ребе и вслед за остальными устремился к виднеющимся вдалеке светло-серым зданиям, крыши которых украшали тяжелые белоснежные шапки.

Я же побрел вдоль берега, стремясь уйти подальше от шумных туристов, чтобы снять финальные кадры для моего фильма. Увы, людей на берегу было так много, что мне пришлось идти не меньше часа, чтобы наконец оказаться в тишине и столь желанном одиночестве. Однако проблемы на этом, увы, не закончились: пока я брел в поисках подходящего места, ветер сгонял тучи к озеру, формируя над ним своеобразный свинцовый купол; когда же я наконец достиг того, что искал, началась настоящая буря, со смерчем и резким похолоданием. Укрытий, подходящих, чтобы пережить разгул стихий, поблизости не было, и я, не обращая внимания на погоду, просто уселся на берегу, уперся взглядом в метровые соленые волны, в считанные мгновения взрощенные ветром из бирюзовой глади, и погрузился в свои мысли. Сегодняшний день, ночевка в маленьком тибетском городке и – все, назад, в Лхасу, прощальный ужин и ночной рейс до Москвы. Уже послезавтра мы вернемся домой, и путешествие осядет снимками в моем телефоне, текстом в моих дневниках и эмоциями в наших душах.