Адель - Хрущёвка

На закате дня, он оставил свою берлогу, руки в машинном масле, щетина недельной давности, но в зеркало не гляделся, да и на кой молодым казаться. Он вызвал такси, денег не пожалели, и помчал на всех парах за новыми часами. Притопал Геворг Палыч, значит в магазин часов, обошёл стороной прилавок, за витриной которого молодой парень жевал сопли, и втихомолку от чуждых глаз стащил настенные часы. Ничего страшного… У них не убудет, а я человеку приятно сделаю. Всю обратную дорогу Геворг Палыч тешил отговорками совесть, но часы он починил.

С тех пор он жил, припеваючи! До тех пор, пока Любовь Никитишна на старость лет зрение не потеряла. На первых порах всё шло, как по маслу. Старики, не иначе, как пенсионеры, жили в собственное удовольствие и бед не знали. Ссорились, правда часто и по пустякам. Любовь Никитишна всегда находила повод придраться к мужу. Сразу видно, что школьные годы не прошли даром. Но пришла беда, откуда её не ждали… Зрение у ненаглядной пошло на убыль. Сперва Любовь Никитишна не замечала за собой явных отклонений, шастала себе по магазинам, отдыхала в санатории, жила и забот не знала. Но долго сладкая жизнь не продлилась, ибо зрение ухудшалось с каждым днём. И если вчера она вполне могла сварганить жирный борщ, то нынче она с горем пополам разобьёт два яйца и кое-как пожарит яичницу. Любовь Никитишна не торопилась говорить мужу о проблемах со здоровьем… А вдруг он её разлюбит и оставит одну одинёшеньку, доживать остатки своих дней в трёхкомнатной квартире. Правда, долго она прятать свой недуг от мужа не могла… Рано или поздно, ей бы пришлось сорвать покровы тайн… Любовь Никитишна тянула до последнего, и вскоре открыв глаза, на месте мужа, она увидела размытое пятно. В тот же день Геворг Палыч отвёз Любовь Никитишну к знакомому окулисту.

–Ну что, готовьтесь к худшему.– заявил врач.

–Да не тяни ты Михалыч, говори, как есть.– беспокоился Геворг Палыч.

–Прошу меня простить, но медицина здесь бессильна, зрение к Вам уже не вернётся.

–Быть такого не может!– кричала Любовь Никитишна.– Нам с утра до ночи по телевизору говорят, что наша медицина шагнула далеко вперёд! Ну и где же тогда Ваши разработки! А! Сволочи! Да я на Вас в суд подам за бездействие.

–Пошли Любовь, нам здесь видимо не помогут.– Геворг Палыч взял жену за руку и вывел из больницы.

–Ну как же так.– ревела Любовь Никитишна.– Неужели я останусь слепой.

–Да не горюй, любовь моя.– утешал Геворг Палыч.– В мире столько врачей, хоть один, да поможет тебе зрение вернуть.

Кого они только не тревожили с просьбой вернуть Любовь Никитишне зрение, но всё без толку. Врачи, все как один, с пеной у рта уверяли, что медицина, в данном случае бессильна. Не изобрёл пока человек лекарство от старости. Тогда они, в отчаянье, обратились за помощью к Восточной медицине, на протяжении месяца Геворг Палыч водил жену на иглоукалывание, но и приезжие эмигранты, не в силах были одолеть столь тяжёлый недуг.

–Старость у Вас, а она не лечится.– твердил плюгавый азиат.

–Ну как же так, я вот этими вот глазами, видела развал Советского Союза и Вы берётесь утверждать, что медицина бессильна!

–Да, берусь. И любой в здравом уме, возьмётся.

–Да, тьфу на Вас. Шарлатаны!– заявила Любовь Никитишна.– Геворг пошли отсюда, нас опять надули.

–Пошли дорогая…– Взяв любимую за руки, Геворг Саныч покинул кабинет врача и собирался оставить попытки исцелить недуг седовласой жены.

Но Любовь Никитишна пошла дальше, она в отличие от мужа не намерена бросать начатое дело на полпути. Мириться с бессилием нашей медицины, да никогда, раз шарлатаны в белых халатах отказались браться за дело, то она, пожалуй, сделает ставку на нетрадиционную медицину.

Геворг Палыч, потянул на себя дверцу автомобиля и трепетно усадил жену на заднее сиденье. Он достал пачку «Беломорканал», чиркнул спичкой о коробок, вялая струйка квелого дыма потянулась к небу, и Палыч приложил горькую сигарету к губам. Интересно, как долго она протянет, задался вопросом Геворг Палыч. Он задрал к верху полы серого пальто и примостился на капот чёрного автомобиля. Хотя эту бестия и пулей не сразишь, все соки из меня выпьет, или же я сам раньше времени не окочурюсь в подворотне. Такие особи живут долго и отнюдь не счастливо. Старуха моя, получается, позиции сдаёт повсеместно, в былые годы, попробуй откажи ей в просьбе, как говорит молодёжь рискни здоровьем и от тебя живого места не останется.

–Геворг! Я долго тебя ждать буду.– надсадно вопила Любовь Никитишна.– Ты там часом не помер!?

–Что б тебя! Да иду я! Иду!– в пару длинных затяжек Геворг Палыч покончил со зловредной сигаретой и сел в машину.

Он повернул ключ зажигания, и мотор под капотом тотчас же взревел. Геворг Палыч, плавно надавил на педаль, тронулся с места и едва ли не покорёжил бампер синего внедорожника. Возьми он самую малость правее, то простая вмятина на капоте, меньшая из возможных бед. Однако Геворг Палыч водитель со стажем, не первый год крутит баранку автомобиля, и предотвратить аварию, он пока что в состоянии. Но случись авария, то думаю, хозяин синего внедорожника будет вне себя от горя и в одночасье повесит на Геворга Палыча порчу личного имущества. А у того связи в прокуратуре имеются и если надо будет срочно, то и свидетель найдётся. Стало быть, над Геворгом Палычем нависла очередная угроза. Но он сумел обойтись простым испугам и быстро смыться со двора.

Чёрный автомобиль лихо мчал по безлюдному проспекту и стальным кузовом, в клочья разрезал порывы осеннего ветра.

–Отвези меня к Нинке.– требовательно заявила Любовь Никитишна.– Кто-кто, а она меня на ноги поставит.

–Да на кой тебе, эта Нинка сдалась.– негодовал Геворг Палыч.– Она отварами лечит, а тебе другой специалист нужен.

–Да чхать я хотела на твоих специалистов. Шарлатаны они все, пустословы, толку от них, как от козла молока. Видят же прекрасно, что человек пожилой, а значит, и смысла нет переводить на него кучу лекарств. Вот они и говорят, что медицина бессильна.

–Ох… Любовь… Любовь…– отчаянно вздохнул Геворг Палыч.

Геворг Палыч сиживал на колченогом табурете, подальше от бабского трепета, он держал в руках серое пальто и думал, а не вздремнуть ли ему часок другой. Дрёма на него накатила внезапно, он только вошёл в комнату к Нинке, как прелый воздух и лёгкий запах жжёной бумаги, навеял лютую тоску и желание покемарить. Глаза слипались, слегка подташнивало, но Геворг Палыч держался молодцом и глаз не смыкал. В гостях спать не принято, и лёгкое похрапывание сейчас, будет не к месту. Стул под Геворгом ходил ходуном, точно желал податься в бега и сон от этого, становился более реальным. К Нинке Палыч относился с толикой скепсиса, она, быть может, и знает толк в целебных отварах, вот только он не особо верил в силу нетрадиционной медицины. Помнится мне, Геворг Палыч, однажды настойку на апельсиновой корке храпнул, и мил перед глазами потускнел, и живот вдруг скрючило. С тех пор Палыч к отварам ни ногой, уж лучше он химию попьёт, нежели от горькой травы сгинет.