Адель - Хрущёвка

И ближе к семи часам вечера в дверь позвонила Инга. Чёрное платье ниже колен, наглухо прикрывало все непристойности, и прямым текстом намекала, что Инга девушка приличная. И на первом свидании, дальше поцелую в щёчку, дело явно не зайдёт. И не мечтайте! Помимо чёрного платья, Инга рискнула надеть замшевые балетки, тонкие колготки и собрать пышные волосы в пучок. Она слегка подкрасила губки и нанесла тени на густые брови. Инга не походила на модель первого класса, и на подиум её не рискнул бы поставить и самый последний глупец. Однако Ян находил в ней тонкую изящность и неподдельную красоту женского тела. На вкус и цвет, товарища нет! Многие бы осудили выбор Яна и обрекли его на жизнь с пустоголовой девицей. «Да на кой тебе сдалась эта серая малолетка. Ни кожи, ни рожи! В мире столько женщин, готовых прыгнуть на парализованные колени успешного художника». Вот именно, что на колени художника. Прийти на всё готовое и свесить ножки – главный девиз большинства меркантильных женщин. А Инга, напротив, прыгнет на колени исключительно любимого человека и даже не подумает, сколько всего купюр он хранит в кошельке. Ноль! Всё деньги Ян хранит в банковской карте и считает бумажные рубли неким архаизмом – пережитком далёкого прошлого.

Инга выкатила инвалидную коляску в подъезд и помогла Яну спуститься на третий этаж. Увы, но пандусов в доме сроду не бывало. Лишь деревянные перила нагнетали тоску, и крутые ступени казались бесконечными. И сколько бы Ян не бился с коммунальщиками за право установить в доме пандусы, но чиновники все, как один стояли на своём – установить подобного рода конструкцию в подъездах Вашего типа невозможно. И тогда Ян решил не пороть горячку и самому установить пандусы, а главное за своё счёт. Но и эта идея успехом, как таковым, не увенчалась. Наутро следующего дня, злостные чиновники выявили ряд нарушений, и к обеду в подъездах не осталось ни одного пандуса. Казённая система, основанная на бюрократизме не оставила ему иного выбора, как подчиниться администрации города и всем, кто там трудится в поте лица. С тех пор Ян не докучал коммунальщиков просьбой установить в доме несчастный пандус. И проще будет Землю повернуть вспять, нежели добиться от чиновника акта благодетели.

Дверь в квартиру семейства Бледных оставалась открытой ровно на три дюйма. Потянуло жареной картошкой, видимо Анита Павловна сподобилась приготовить нечто большее, чем простые макароны, или картофельное пюре с подливой. Было слышно, как на кухне гремела посуда, и мать вовсю суетилась у плиты. Отец развалился на кожаном кресле и в полудрёме смотрел телевизор, в то время как мать хлопотала на кухне. Инга медленно вкатила инвалидную коляску в дом и помогла Яну снять лакированные туфли. И стоило ему начищать туфли до блеска!? Коли он снял их на входе. И услышав в соседней комнате натужный скрип колёс, мать на секунду отошла от плиты, чтобы взглянуть на принца и белоснежного коня. Сидя на стальном коне, Ян негодующе вскинул руками и в присущей ему шутливой манере заявил: «Мама, встречайте гостей!».

И каково ей было застать немощного инвалида, на месте здорового и состоятельного жениха любимой дочери. Хотя… На счёт состоятельности, Ян Микуленко со многими может потягаться, однако хилое здоровье и отсутствие ног отнюдь не играли ему на руку. Кого угодно, но только не инвалида на громоздкой коляске, ожидала встретить мать. Что-что, а подобного рода сюрпризы не сулят ничего хорошего, лишь сердечный приступ на нервной почве. Мать влажной тряпочкой натирала белую тарелку и готовилась встретить башковитого зятька. Но стоило ей застать в прихожей немощного инвалида, как тарелка выпала из рук и осколки битого стекла разлетелись по ворсистому ковру. Отец живо вскочил с кресла и точно комары на свет, он примчал на шум. В отличие от матери, отец не разинул пасть в изумлении. Напротив, он расчётливым взглядом смерил его тарантайку и забавы ради спросил: «А сколько лошадей под капотом!?». Мать не оценила колку шутку отца и обратила на него свой фирменный взгляд – вскинув густыми бровями, она очертила его гневным взором и нагнала лютой жути. Без лишних слов, отец сделался серьёзным и насупил радостные брови.

–Достаточно, чтобы поддать газку!– пошутил Ян и в ответ ожидал услышать хоть пару словечек. Но кроме безмолвной тишины ни мать, ни отец заговорить с ним не решались. Они смотрели на него, словно на музейный экспонат – смотреть можно, трогать запрещено. Отец вроде бы и поздороваться с гостем хотел, но руку ему так и не протянул. Не вежливо будет с его стороны, подумал Ян. И чтобы разом сгладить между ними все неровности, он первым делом протянул чете семейства потную ладонь. Отец, боясь вывихнуть инвалиду плечо, робко пожал гостю руку и отделился от него на приличную дистанцию, во всех смыслах этого слова. Всё это походило на сплошной цирк. Он словно не инвалид, а прокажённый чумой обитатель средневековья. Ян исподлобья взглянул на Ингу и лёгким движением руки намекнул любимой, чтобы она представила его родителям.

–Мама. Папа. Знакомьтесь, это Ян. Мы с ним пара.– Инга не совсем понимала, отчего вдруг родители, сделались до того холодными людьми и не проявили должного радушия. Странно… Обычно они гостеприимны и не дадут гостю умереть со скуки. А нынче сами на себя не похожи.

–Добро пожаловать… Ян.– мать впервые за столь долгое время перекинулась с гостем целой фразой.– Ну что ж… Прошу к столу. Чем богаты, тем и рады.– Мать проводила, не то гостя, не то калеку на кухню и усадила инвалида за стол. Они дружно расселись по своим местам, и неохотно приступили к долгожданной трапезе. И от столь холодного гостеприимства, остыла не только жареная картошка, но и курица в духовке. Минуты две от начала застолья в комнате царила немая тишина, и было слышно, как под люстрой жужжала назойливая муха. Инга попросила передать ей ломоть хлеба, и тогда Ян всучил любимой целый поднос.

–Благодарю Вас за столь тёплый приём.– Ян скрасил тугое молчание парой лестных слов в адрес матери.– Инга много о Вас рассказывала.

–Правда!? И что же она говорила!?– мать пыталась ухватиться за нить разговора.

–Исключительно хорошие вещи.– Ян прибегнул к гнусной лести. Но что только не сделаешь, ради любимой натурщицы… Или просто любимой.– Например, что Вы чудесная домохозяйка. И с Вам есть о чём поговорить.

–Вы кстати, чем на жизнь зарабатываете?– любопытничала мать.

–Я пишу картины.– гордо ответил Ян.

–А разве картины не рисуют?– удивился отец.

–Позвольте, я Вам объясню…– он отложил в сторону объятую маслом вилку и начал говорить об истории мирового искусства.– Прежде всего, любая картина, подобна книгам, или каменному изваянию, это отдельно взятая история. И не столь важно, чьих рук это творение – пейзажиста, или сюрреалиста… Главное, что художник истинный знаток своего дела и не первый год держит в руках кисть. И если картина, это своеобразная история…– он выдержал секундную паузу.– …То что в первую очередь делает человек с интересной историей? Правильно. Он в подробностях пишет о ней рассказ, или же эссе, или же статью в газете. Будь то, город, полный людьми, или же шторм на Средиземном море – всё это одна большая история, написанная рукой художника. Получается, что мы не рисуем историю, мы пишем её на полотнах. Ошибочно будет сказать, что художник рисует историю. Если же речь, конечно, не идёт о наскальной живописи. Тогда, верно… Первобытный человек за неимением алфавита, рисовал историю на каменной глыбе.