Пенелопа Дуглас - Доверие [litres]

– Ты это чувствуешь? – рычит он над моими губами, прижимая меня к раковине. Массивный твердый ствол его члена упирается мне в ягодицы, и я испускаю стон. – Вот что ты со мной делаешь, Тирнан. Это неправильно. Вместо того чтобы отыметь девку с шикарными сиськами и задницей, которую привез с собой, я сижу здесь. Пытаюсь уговорить себя не пойти в твою комнату, чтобы устроить горячей малолетке, живущей в моем доме, очень долгий поцелуй на ночь.

Клитор пульсирует; я переступаю с ноги на ногу, ощущая скользкую влажность между бедер.

– Нужно ли мне будет снять трусики для этого? – выдыхаю я.

Он зажмуривается, застонав, словно от боли. Я успеваю лишь быстро втянуть воздух, прежде чем мужчина накрывает мой рот своим. Из моей груди вырывается жалобный всхлип из-за мучительного наслаждения.

Твою мать.

Твою мать…

Черт, сердце норовит пробить ребра, в то время как Джейк двигается, завладевая моими губами. Контакт с его горячим языком посылает вихрь жара в живот, затем ниже, между ног. Я вскрикиваю, но звук тает у него во рту.

О боже.

Его вкус переполняет меня. Проведя рукой вверх, обхватываю заднюю поверхность шеи Джейка, притягиваю его еще ближе к себе. Я так голодна. Безумно голодна, и не могу дышать. Кровь носится по венам. Это невероятно приятно, только… боже, мне нужно больше.

Мне нужно больше.

Начинаю отвечать на поцелуй; мой язык миллиметр за миллиметром проскальзывает между его губ. Застонав, упиваюсь его вкусом. Наверное, я никогда не смогу им насытиться.

Он буквально пожирает меня, целует уголки рта, покусывает нижнюю губу. Я кладу ладонь на его руку, лежащую на моем животе, и толкаю ее ниже, к моим трусикам.

Прервав поцелуй, Джейк хватает ртом воздух, а я пользуюсь передышкой, стараясь отдышаться. Мы вместе массируем мою киску. Вновь прикусив нижнюю губу, он убирает вторую руку с моей щеки, накрывает грудь и сжимает ее.

– Джейк, – со стоном произношу я.

Мужчина отрывается от моего рта, осыпает поцелуями шею. Я лишь запрокидываю голову назад, поддаваясь ему. Когда он опускает одну из бретелек моей майки, слышу треск ткани, однако мне плевать на одежду. Он кусает и посасывает мою шею, плечи, кожу над лопатками, продолжая мять грудь и поглаживать меня через трусики, пока они не промокают насквозь.

– Господи, твою мать. – Наклонив меня над раковиной, Джейк обеими руками сжимает мою талию и прокладывает дорожку из поцелуев от спины к бедрам, после чего поднимается обратно к попе и прикусывает зубами податливую плоть.

Я кричу, вцепившись в край стойки. Порванные бретельки майки свисают с моих локтей.

Выпрямившись, он заставляет меня повернуться лицом к нему и опять целует в губы, а я тем временем тяну руку назад, нащупываю его эрегированный член под джинсами и тру его.

Джейк обхватывает мое запястье.

– Нет, Тир…

– Я никогда раньше не трогала мужчину, – шепчу. – Хочу дотронуться до тебя.

Протяжно выдохнув, он отпускает мою руку, глубоко и настойчиво целует. Движения его языка будоражат каждую нервную клеточку, пока Джейк сжимает, ласкает и гладит любую часть тела, до которой может дотянуться.

Стоит ему качнуть бедрами, прижаться ко мне сзади, и я пропала. Просто превращаюсь в лужицу в его объятиях. Я готова для него.

– Отведи меня в постель, – умоляю.

Он повторяет свое движение. Подняв и заведя руку назад, хватаюсь за его шею.

– Отведи в постель и подари мне обещанный поцелуй на ночь.

– Да, – хрипло бормочет Джейк, трахая меня через одежду у раковины.

В голове все плывет. Закрываю глаза. Я слишком одурманена ощущениями, чтобы думать или волноваться о чем-либо, кроме желания растянуть этот момент навечно.

Мужчина снова завладевает моим ртом, и я направляю его пальцы под свои трусики. Однако он, внезапно прервав поцелуй, убирает руки.

– Черт, остановись. – Джейк пятится, тяжело дыша. По моей коже сразу же пробегает холодок. – Нет. Нет, мы не можем.

Изнывая от вожделения, я дрожу, у меня колени едва не подкашиваются. Слезы наполняют глаза.

– Этого не произойдет, – рычит он. – Я твой дядя. Я твой гребаный дядя.

– Ты никогда не был мне дядей, – цежу сквозь зубы, развернувшись кругом. – Просто незнакомец, не имеющий со мной никакого родства, к которому родители отправили меня на проживание.

Его лицо раскраснелось – уверена, мое тоже, – загорелые виски блестят от пота.

– Я ответственен за тебя, – заявляет Джейк.

– Но нам было хорошо.

Боль мелькает в его глазах, и я понимаю, он тоже это почувствовал.

– Сейчас было хорошо. Зато утром станет паршиво.

Наплевав на все, качаю головой. Мне безразлично .

– Я – одинокий, эмоционально недоразвитый ребенок, а ты – первая женщина за последние двадцать лет, в обществе которой я провел достаточно времени, чтобы сформировать привязанность. – Он выпрямляется, проведя рукой по волосам. – Ты просто сирота, о которой никто не заботился, отчаянно нуждающаяся во внимании. Только и всего.

– Отчаянно… – Пристально смотрю на него. Мое лицо искажается гримасой.

Нет.

Я не отчаялась. У меня были возможности, просто я никогда не хотела ими воспользоваться. До сих пор. Я сделала выбор сама.

Однако Джейк направляет суровый взгляд в мою сторону.

– Ты кричишь по ночам. Во сне. Никогда не говоришь о них . Что есть мочи бежишь от той жизни. Я не стану твоим стартовым наркотиком. Потом сам себя возненавижу.

Покусываю губу. Он слышит меня по ночам?

– Это всего лишь импульсивная реакция.

– Ничего подобного. – Я отрицательно качаю головой, услышав, как наверху захлопнулась дверь.

Медленно приблизившись, он тихо произносит:

– Ты выбросила конфеты. Не принимаешь приглашения Ноя на трек, когда он отправляется на тренировки. Не отвечаешь Калебу, когда он подначивает тебя. Ты очень редко присоединяешься к нам за обеденным столом или вечерами перед телевизором.

Ошеломленно опустив глаза, стискиваю зубы. Почему Джейк так поступает? Минуту назад все было хорошо.

– Ты не смеешься, не развлекаешься, никого не желаешь, ни к чему не проявляешь интереса, – продолжает мужчина. – У тебя нет хобби, увлечений, нет бойфренда дома… Вообще не было, я прав?

Я отвожу взгляд. Он подходит ко мне и обхватывает ладонями щеки. Дернувшись, пытаюсь отстраниться, но Джейк не позволяет. Сдержать слезы не удается.

– Ты никогда не улыбаешься, – говорит он едва слышно на фоне музыки и шума, доносящегося из дальних уголков дома. – Тебе неведома радость. Ты не мечтаешь о будущем, не строишь никаких планов. В тебе нет задора. Ты едва существуешь, а не живешь, Тирнан.

Мне трудно дышать, пока я рыдаю в его объятиях.

– Так ведь было не всегда, да? – спрашивает Джейк, однако ответа не дожидается. – Это невозможно. Тебе наверняка что-то нравилось, ты чего-то хотела. То, что доставляло тебе счастье.