Юлия Широкова - Век одиноких себялюбцев

Именно тогда, ещё будучи подростком, я решила, что никогда не выйду замуж – семейная жизнь представлялась мне адом, а дети – наказанием, жестокой расплатой за отношения с мужчиной (так мама к нам и относилась). К сожалению, не могу сказать, что моя взрослая жизнь как-то существенно поменяла моё отношение к институту брака.

И вот такая – полная недоверия к мужчинам, видящая в них врагов, которых нужно сломать, я прихожу на сайт знакомств и пытаюсь найти мужчину, который бы мне хоть немного понравился! Но мужские лица, которые показывает мне Тиндер, в большинстве своём внушают мне отвращение – даже те симпатичные, которые получают от меня лайки. Я вижу в них признаки самовлюблённости, тупости, жесткости или посредственности.

Может стоило бы перестать мучить себя и признать тот факт, что не хочу я никаких отношений – мне и одной хорошо! Вот только… мне не хорошо. Я не фригидная – я нуждаюсь в физической близости. И я не моральный урод – я нуждаюсь в любви. И даже влюбляюсь. Не часто, но сильно. Но влюбляюсь я не в тех мужчин, с которыми можно познакомиться в интернете или на улице, я влюбляюсь в тех, с кем вообще не просто познакомиться…

Наверное, самое время рассказать немного о моём отце.

Первый брак моей матери длился года полтора, если не меньше. Маме было восемнадцать, отцу двадцать. Я видела фотографии со свадьбы, на которых оба моих родителя светловолосые, невероятно красивые и влюблённые. Мама сразу же забеременела, родила меня, а потом сбежала от своего невменяемого мужа босиком по снегу со мной на руках… Мама очень любит драматические истории, в которых она предстаёт невинной жертвой. Хотя для меня было бы лучше не знать все эти подробности её брака с моим отцом, которые она на меня вываливала, когда я была ещё ребёнком. Например, как мой отец и дед подрались и опрокинули на мою кроватку тяжёлый дубовый шкаф – кроватка разлетелась в щепки, а я чудом спаслась, благодаря бабушке, которая успела вытащить меня из кроватки за несколько секунд до падения шкафа. Или как мама пыталась угомонить моего отца, сказав ему: “У нас же ребёнок растёт!” А он ответил: “А может зверёнок?” (Эту историю мама почему-то особенно любила пересказывать мне снова и снова.)

Я не раз слышала от неё упреки за сходство с отцом: “Вся в своего папашу ненормального, такая же бешенная!” Подростком я насобачилась огрызаться в ответ на эту реплику, что не я себе отца выбирала… Мама не пожелала взять на себя ответственность за выбор отца для своего первого ребёнка и поведала мне душераздирающую историю о том, что делая предложение руки и сердца тот угрожал ей ножом – мол, откажешься, зарежу! (Позднее, когда я уже была взрослой, мама рассказала мне совершенно другую историю: какая-то родственница застукала их, когда они целовались, и мама с перепугу объявила, что они собираются пожениться. Мой будущий отец, на самом деле ещё не успевший сделать ей предложение, очень обрадовался и возражать не стал.)

После развода отец моей судьбой не интересовался, снова женился, развёлся, женился опять, кажется, у него родилось двое или трое сыновей – моих братьев, которых я никогда не видела. Я не была в обиде на отца – у меня был любимый отчим, от которого я получала достаточно заботы, и если б не мамины “ужастики” о её первом замужестве, про своего биологического отца, возможно, вообще не вспоминала бы.

Когда я немного подросла у меня возникло любопытство по отношению к человеку, на которого я была похоже не только характером, если верить моей матери, но и более объективно-очевидным внешним сходством. Но когда я поделилась с матерью желанием общаться с отцом – я захотела написать ему письмо (на тот момент мы уже давно жили в разных городах, довольно далеко друг от друга), это вызвало у моей матери дикий приступ ревности… Она меня растила, поила, кормила, а я, значит, хочу общаться с этим чудовищем, который даже алиментов не платил?! Я оставила идею связаться с отцом. А потом он умер, так и не успев состариться, и познакомиться со мной.

И вот теперь я влюбляюсь только в темпераментных и недоступных красавцев. Как правило, в знаменитых артистов. В мужчин, которых я на самом деле не знаю.

Так было не всегда. Точнее так было с тех пор, как я достигла половой зрелости, но лет до тридцати это не мешало мне параллельно влюбляться и во вполне доступных мужчин – не артистов, а иногда даже не красавцев.

Что же изменилось? Может то, что к тридцати годам я уже успела приобрести свой собственный, в основном негативный, опыт общения с мужчинами? (При этом, когда я слушаю или читаю откровения каких-нибудь певиц или актрис об их личной жизни, я понимаю, что у меня ещё не самые плохие мужики были! Но, мне и этих хватило.) А ещё я решила, что жизнь моя не удалась – я не смогла стать ни популярной актрисой, ни известной писательницей, ни даже блогером хотя бы с тысячей подписчиков, и вознамерилась компенсировать это за счёт успешного и, желательно, знаменитого партнёра.

Когда я начала почитывать книжки по психологии и узнала о существовании такого термина, как вторичная выгода, я задалась вопросом – почему я предпочитаю жить в мечтах, избегая реальных отношений? Ответ пришёл легко и сразу: в моих мечтах мужчины и любовь – идеальны, реальные мужчины разочаровывают и причиняют боль.

Я понимаю, что довольствоваться суррогатом любви, не правильно, жизнь моя проходит в пустую, поэтому периодически регистрируюсь на сайте знакомств и заставляю себя, через не хочу, ходить на свидания в надежде однажды влюбиться, но увы… Я больше не влюбляюсь в обычных, простых мужчин, а они не влюбляются в меня.

Мама звонит почти каждый день, в основном, чтобы пожаловаться на жизнь и своих сыновей. Нередко выслушивая её, я думаю – слава богу, что у меня нет детей!

Когда я была ребёнком, она меня игнорировала. Выполняла все материнские обязанности, но общением пренебрегала – ей было не до меня! Ведь играть с ребёнком или говорить с ним о его мыслях и переживаниях – это так скучно! И вот, здравствуй, низкая самооценка! Ребёнок, внутренним миром которого никто не интересовался, вырастая, считает свои мысли, чувства и желания – не важными, не заслуживающими чьего-то внимания, даже его собственного. (Возможно, моё творчество, всё то, что я сейчас пишу – это лишь попытка самоутверждения?)

Но хуже всего то, что я скопировала и перенесла такое отношение матери к себе, на своих братьев… Помню, как младший из них хотел со мной чем-то поделиться, а я отмахнулась от него – не мешай мне читать книжку! Сейчас мне больно вспоминать, как он ревел и потрясая лыжной палкой грозился убить меня, а тогда его чрезмерно эмоциональная реакция вызвала у меня лишь раздражение и я попыталась отделаться от него, выпихнув его вон из квартиры. Неудивительно, что повзрослев, мы практически перестали общаться – между нами лишь отчуждение.