Александр Крупцов - Мой друг МПС и все, все, все… (Из записок старого опера)

В первый мартовский день, когда у нас стояла довольно морозная погода, согласно графику, вечером, на сопровождение пассажирского самолёта должен был выйти оперуполномоченный уголовного розыска Верясов Александр. В этот же день ему исполнилось тридцать лет. Днём он, получив командировочные, пригласил коллег в кафе отметить юбилей. Среди приглашённых был и МПС, которому нравились подобного рода мероприятия.

Верясов перед застольем предупредил, что он вечером должен вылетать на сопровождение и долго засиживаться не сможет. Все с пониманием встретили его сообщение и договорились принять символически по «пять капель на грудь» и разойтись. Но, как это бывает чаще всего, застолье не ограничилось «пятью каплями» спиртного. Тосты следовали один за другим, плавно перешли от вина к водке. Уже ближе к вечеру кто-то вспомнил, что один из гостей должен лететь на сопровождение самолёта. Все уже были изрядно, мягко будет сказано, захмелевшими. Стали вспоминать, кто же по графику летит. Но все присутствующие на торжестве, в том числе и Верясов, находящийся в состоянии полной дезориентации по причине выпитого в большом количестве спиртного, ответили отрицательно. Один лишь МПС, который из-за своего состояния вообще не мог произнести ни слова, промолчал. Он сидел за столом и дремал, опустив голову. Весь коллектив решил, что вечером на сопровождение должен лететь МПС, тем более он был в штатской одежде, что регламентировалось инструкцией. Несколько оперов, которые ещё были в состоянии двигаться, остановили на улице такси и повезли МПСа в аэропорт.

До вылета самолёта Як-40 оставалось совсем немного. Полуживого МПСа затащили в самолёт, посадили на кресло в последнем пустующем ряду, сообщив командиру экипажа, что это сотрудник внутренних дел для сопровождения и показав его служебное удостоверение. Командир экипажа только пожал плечами – такого сопровождавшего он ещё никогда не видел. Как могли его успокоили, сообщив, что сотрудник смирный и не допустит каких-то внештатных ситуаций.

МПС сладко спал, когда самолёт вышел на рулёжку и взлетел, набирая высоту, следуя курсом строго на юг. Полёт длился довольно долго, с промежуточными посадками для дозаправки. Только ранним утром Як-40 приземлился в аэропорту назначения. Стюардесса растолкала ничего не понимающего, ещё сонного МПСа и сообщила ему:

– Товарищ милиционер, мы уже прилетели, и вам необходимо покинуть салон самолёта.

В голове у проснувшегося МПСа промелькнула мысль:

«Какого самолёта? Как это я попал в самолёт?»

С тяжёлой головой и страшной жаждой МПС по трапу вышел из салона самолёта. Лицо обдало знойным ветром. Было очень жарко. У самолёта суетились люди азиатской внешности в халатах и тюбетейках. И, только взглянув на здание аэропорта, он увидел надпись большими буквами: «Джалал-Абад».

В ужасе МПС произнёс на русском языке:

– Мама родная!

Он не понимал, где находится и как он попал в самолёт, который его доставил в какой-то Джалал-Абад. По началу бедолага подумал, что он находится в Афганистане, но, услышав речь на киргизском языке, немного успокоился.

Одет МПС был по-зимнему: в тёплой куртке, шапке и зимней обуви, – что явно не соответствовало местному климату, стояла тридцатиградусная жара. Обливаясь холодным потом, обречённо-медленно наш путешественник пошёл к зданию аэропорта. Так плохо он себя ещё никогда не чувствовал. Впереди его ожидали здание аэропорта «Джалал-Абад» и неизвестность. Внутри здания стояли такая же жара и духота, что и на улице. Людей в зале было немного, но, несмотря на это, они производили такой гвалт и шум, словно присутствовали на восточном рынке. МПС присел на лавку и стал обдумывать свои дальнейшие действия, но мысли путались в его больной голове, хотелось пить, хотелось тишины. В это время мимо него проходил сержант милиции, дежуривший в здании аэропорта. Он обратил внимание на странную одежду МПСа, которая явно не соответствовала здешнему климату. Подойдя близко к нему, он почувствовал невыносимый запах перегара. Сержант потребовал у МПСа документы. Но тот был в таком состоянии, что долго не мог найти своё удостоверение. Милиционер, прождав значительное время, пока он обшаривает свои многочисленные карманы, пригласил бедолагу в дежурную часть транспортной милиции аэропорта. Только там тот с трудом нашёл своё служебное удостоверение, которое предъявил дежурному и попросил у него помощи.

В это утро на оперативном совещании обнаружили отсутствие МПСа, которого должны были заслушивать по итогам работы опорного пункта милиции его участка. Никто не знал, где он находится. Более того, дежурному позвонила жена МПСа Карлыгаш, которая сообщила, что она не может найти своего мужа. Дело принимало серьёзный оборот, руководство забеспокоилось. Как бы с МПСом не случилась беда!

И только ближе ко второй половине дня в дежурную часть позвонил какой-то капитан Кудайбергенов, который с сильным акцентом сообщил:

– Это звонит дежурный транспортной милиции по аэропорту «Джалал-Абад». У вас работает такой сотрудник со странным именем МПС?

Наш дежурный подтвердил, что действительно такой сотрудник работает участковым инспектором. Затем наш дежурный, не знавший хорошо географию, спросил:

– А где находится аэропорт «Джалал-Абад»?

Когда капитан Кудайбергенов сообщил, что аэропорт «Джалал-Абад» находится в южной части Киргизии в предгорьях Тянь-Шаньского хребта в двух тысячах километров от нашего городка, в дежурной части воцарилась гнетущая тишина. Никто не мог понять – каким образом МПС, вчера ещё находившийся на службе, оказался в киргизском Джалал-Абаде?

Прошло два дня, и осунувшийся, небритый МПС прилетел на самолете из Джалал-Абада.

Разбор его полёта проходил в отделе у начальника. Но самый строгий был разбор в семье. Карлыгаш, не понимавшая, как это можно отправить человека самолётом без его ведома, встретила непутёвого мужа словами:

– Ты же не сумка и даже не чемодан, чтобы можно было погрузить тебя в самолёт!

А через три месяца сопровождение самолётов по приказу высоких начальников было прекращено.

В памяти невезучего МПСа остались лишь виды гор Аюб-Тоо, подёрнутые пыльной пеленой, и рассказы киргизских коллег о том, что ветхозаветного пророка Иова всевышний вылечил от язв именно в местных горячих источниках минеральной воды. МПС пил эту горячую, горько-солёную минеральную воду, которая ему не понравилась. Немало его, коренного степняка, удивила земля предгорий Аюб-Тоо. В отличие от степного жирного чернозёма его родины она была тёмно-коричневого цвета, очень похожая на иссохшую шкуру старого верблюда.