Юлия Флёри - Стервам слова не давали

– Небезразличен? Отличная характеристика. – Скрестила руки на груди и слишком поздно поняла, что таким образом лишилась надёжной опоры в виде стола, приткнулась к нему бёдрами.

– Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу детей от тебя и хочу, чтобы слово «семья» у меня ассоциировалось только с тобой.

– Не слишком ли много «хочу»?

– Я не смогу изменить того, что сказал и что сделал. – Выдохнул, отведя взгляд в сторону. – Я могу только извиниться за свои слова, был не прав. Просто не знал, что теряю, отдаляя тебя.

– Что, не нашлась подходящая замена?

– Ты для меня одна. Только ты и нет других женщин.

– Научился красиво говорить? Можешь ведь, если захочешь! – Продолжала я свою экзекуцию, ловко вертя в руке малюсенькую коробочку с кольцом неземной красоты, на самом деле, в этот момент, мечтала только о том, чтобы подошёл размер, уверена: другого такого нет.

– Ты же знаешь, что слова это не моё, по крайней мере в том, что касается чувств. Мне легче подарить цветы, дорогую побрякушку, исполнить любой каприз, только бы не говорить того, чего нет. С тобой всё иначе… Ты… ты просто заменила мне весь мир, стала моим центром, моей главной целью.

– Когда исполняется одна мечта, мы следуем за другой. – Поумничала я.

– Останься со мной, ты не пожалеешь.

– Я и так не жалею. Не люблю возвращаться назад.

– Тогда идём вперёд. Только вместе со мной. Я не могу без тебя.

– Филипп…

– Короче! – Тут же прикрикнул Филя, понимая, что с мной по-хорошему нельзя – как маленький ребёнок, сажусь на шею. – Не знаю, что ты себе придумала, но я тебя не отпущу. Уже никогда. Ты упрямая – я упрямее, можешь не проверять. Ты уйдёшь отсюда только со мной и это последнее слово. Идём домой и можешь говорить мне всё, что хочешь, и я готов подписаться под каждым пунктом обвинения, потому что действительно виноват. И я готов ответить за каждую минуту, которую ты сожалела о нашей встрече и никто не станет на моём пути! Ларис, прошу тебя…

– Филипп Аркадьевич просит? – Устало, не в силах слушать признания сильного мужчины, который готов прилюдно отказаться от этой силы ради чего-то, что раньше не признавал.

– Я люблю тебя. Лариса, ты выйдешь за меня замуж?

– Ты сделал мне больно…

Одними губами прошелестела я, устав разыгрывать из себя гордую и независимую женщину. Я слабая и я тоже люблю, поэтому никогда не смогу сказать ему «нет».

– Я хочу сделать тебя счастливой.

– Ты хочешь, чтобы я сейчас расплакалась? – Опустив глаза и хлюпая носом, шаг за шагом сдавала оборону.

– Я хочу, чтобы ты не боялась этого рядом со мной.

– Филя, потом я не смогу ещё раз достойно уйти…

– Идём со мной.

Он протянул широкую сухую ладонь. Сильные пальцы едва ощутимо обхватили мои дрожащие, внушая спокойствие, умиротворение. Через несколько секунд на безымянном пальце правой руки сверкало белыми и чёрными бриллиантами кольцо, которое подошло идеально. Ещё через минуту Филя вынес меня из здания на руках под шумные овации присутствующих, через час мы уединились в его квартире, которую он назвал громкими словами «Наш дом». Но во всей этой романтике я не чувствовала его настоящего, понимала, что это красивый жест только для меня, как признание моей победы, только вот я не этого хотела… не этого. Пока он неловко возился в коридоре, не зная, с чего начать, прошлась по квартире, а чувство такое, что сто лет здесь не была, да и не квартира это сейчас, а самая настоящая берлога. Не слышала, как Филя подкрался, поэтому не была готова к тому, что сильные руки обнимут меня, прижимая к тёплой груди.

– Я скучал по тебе, сходил без тебя с ума. – Пьяняще шептал он в мои взлохмаченные волосы.

– Не ври. Ты без меня пил! – Гордо отвернулась в сторону, пытаясь нагнать слезу, но она ведь предательница! Всегда появляется не вовремя, а сейчас её вовсе нет.

– Меня нет без тебя.

– Но ты умудрился выпить три бутылки виски и скурить две пачки сигарет! – Ещё больше обвинения в голосе, а у самой душа ликует: я для него что-то значу, переживал ведь!

– Я брошу.

– Я хочу напиться! – Уверенно заявила я и оттолкнула разгорячённого, возбуждённого мужчину.

– Лариса…

– Будем считать, что прощаюсь с бурной молодостью. Ты ведь правда женишься на мне?

Уже потянула из бара бутылку креплёного вина и бутылку виски.

– Боюсь, иначе ты сбежишь на следующий же день. – Грустно констатировал Филя, усадил меня на кресло, сам уселся рядом на пол, обхватил мои щиколотки обеими руками и, слегка поглаживая их большими пальцами, улыбнулся одними губами.

– Лариса… всё то, что я тебе тогда наговорил…

– Мы всё решили.

– Нет. – Твёрдо и уверенно. – Ты можешь сейчас помолчать? Просто выслушать то, что я скажу, потому что это важно. Если хочешь, то считай, что я не позволяю тебе вставить слово, только слушай. Я не сказал того, что должен был. Тогда, когда просил тебя дозировать наши встречи, и сам не знал, чего хочу. Хочу просыпаться с тобой по утрам, видеть заспанное лицо, слышать твоё недовольное ворчание, но в то же время, не хочу, чтобы ты видела таким же меня.

– Ты бредишь.

– Не перебивай. Увидев тебя, узнав тебя, я уже тогда знал, что ты особенная, что другой такой нет и трусливо сбегал каждый раз, боясь нарушить тонкую грань между хорошо и плохо. Я не идеальный, я не романтичный, я не умею красиво ухаживать, да и не хочу, – пожал плечами, отвлекаясь на какие-то воспоминания, – в этом никогда не было необходимости. Наоборот, деспотичный собственник, который с удовольствие закрыл бы жену дома, не позволяя даже свету касаться её, а когда моя воображаемая жена приобрела чёткие очертания, когда я понял, что хочу только тебя, всё изменилось. Я видел, как ты каждый день смотришь на меня, как ты ждёшь отдачи, а её нет, не может быть, потому что я не умею отдавать, я как потребитель готов принять тебя целиком, но не могу дать того же взамен. Я хочу тебя защитить, хочу, чтобы ты могла позволить себе быть со мной слабой, ранимой, любимой, но не могу этого показать. И тут встал вопрос: или ты уходишь, или остаёшься… Я не знал, как тебе это объяснить… я не могу дать тебе то, чего ты от меня ждёшь, но без тебя плохо, без тебя ломка…

– Я ничего от тебя не ждала. Я люблю тебя таким и другого не знаю. Я старалась жить одним днём, потому что ты для меня так и остался чем-то недосягаемым.

Рискнула дотронуться до колючей щеки, провести по ней ладонью, почувствовать знакомое тепло.

– Ты умеешь любить. Мне хочется верить в то, что до меня у тебя ничего подобного не случалось. И ты не прав, потому как я чувствовала, что ты делаешь для меня больше, чем любой другой мужчина, у меня точно такого прежде не случалось… чтобы я могла не думать, что мне делать, если… – Развела руками, пытаясь описать что-то невообразимое.