Юлия Рябинина - Только не я

Я сидела молча и слушала мужчину. Наслышан. Ухмыляюсь про себя. Конечно, наслышан.

– Хорошо. Согласна, – встаю со стула, – давайте текст, постараюсь все выучить и ничего не забыть.

– Здорово, – мужчина хлопает в ладоши и берет папку со стола, протягивает мне, – вот. Ты, тогда приходи в актовый зал часам к шести, на репетицию. Со всеми познакомишься и потихонечку будешь вживаться в роль.

Я, улыбнувшись, развернулась к нему спиной и, выскользнув из кабинета, плотно прикрыла дверь. Перекинула рюкзак за спину и открыла папку.

– Че-е-ерт, – выдохнула застрявший воздух.

Перед глазами лежал лист распределения ролей.

Василиса– Снегурочка.

Этого было достаточно, чтобы отказаться от всей затеи, и я уже была намерена это сделать, но, снова открыв дверь кабинета и заглянув внутрь, не обнаружила там никого.

Вот как? Оглядела кабинет, но там и спрятаться было некуда. Интересно, куда же делся Константин? Ведь не выпрыгнул из окна? Ладно, на репетиции отдам ему папку обратно и скажу, что не смогу. Да и не хочу. Внутри все непроизвольно сжалось от воспоминаний. Эта сучка меня теперь будет преследовать, скорее всего, вечно.

Тихонько открываю дверь актового зала. Пришлось задержаться ненадолго в комнате, поэтому опоздала на целых двадцать минут. В помещении сумрак, и только сцена освещена.

– Тимур, ты где там прячешься? – слышу голос Константина, а потом выхватываю и его фигуру, а точнее, голову. Он сидит во втором ряду. – Лешего за тебя кто будет играть? Грибоедова, ты что застыла, как трухлявый пень, ты же кикимора! Должна скакать по сцене.

А на сцене пусто. Мне даже жутко стало от происходящего, в какой-то миг я решила, что лучше все же уйти, но в этот момент мужчина как будто почувствовал меня. Повернул голову.

– А, Елисеева, наконец-то пришла, мы уже и не ждали.

Сглатываю подступивший ком страха и делаю робкие шаги к сцене. Сердце начинает колотиться, как бешеное, с каждым сантиметром, приближающим меня к Константину. Я задержала дыхание и делаю последний шаг. Здесь нужно собраться и сказать все, что задумала. Сказать, что не буду я участвовать, и пусть что хочет, то и думает, тем более, и совесть не будет грызть, потому что этот мужик явно не в себе. А то, что по биологии оценку может занизить, так мне что? Я все равно скоро отсюда уеду.

– Привет! – неожиданно слышу множество голосов и перевожу взгляд к сцене.

– О-о-о, – выдыхаю от удивления.

Оказывается, мужчина разговаривал с ребятами, которые находились возле сцены в углублении, как будто в оркестровой яме. Никогда бы не подумала, что здесь может располагаться такой шикарный зал. Нам бы такой в детдом.

– Привет, – поднимаю в приветствии руку.

Вскользь мазнула взглядом по незнакомым лицам и сразу же подошла к учителю.

– Константин Вячеславович, я все же не смогу выступать, – склоняюсь к нему чуть ближе, чтобы никто не смог услышать, о чем мы разговариваем.

Впрочем, ребята в это время начали громко переговариваться, обсуждая сценки и какие-то рабочие моменты выступления, как мне показалось вначале.

– Хотела вам сразу об этом сказать, но вы исчезли странным образом.

И в этот момент одергиваю себя. Что я несу, глупая, какое ему вообще до этого может быть дело? Надо закрыть рот, отдать папку с ролями и выйти отсюда, все. Никаких лишних телодвижений, Есения.

– Ты меня не удивила, на самом деле, – мужчина откидывается на спинку кресла. – Я ожидал подобного и поэтому так вовремя исчез.

Он хмыкнул, а я не понимала, что происходит. Было внутреннее ощущение того, что здесь есть подвох, но где он, я не могла прочувствовать. Подстава. Но для чего он это делает, не понимаю?

– В кабинете есть смежная дверь, так что вышел я просто-напросто в другой кабинет.

Черт! Мысленно хлопаю себя по лбу. Надо было догадаться, у нас в детдоме в некоторых классных кабинетах тоже такое есть.

– Но я хотел бы услышать уважительную причину, по которой ты хочешь отказаться, – он скрестил руки на груди и смотрит прямо в глаза.

– Зачем вам это, а? – честно задаю вопрос, который меня сейчас больше всего волнует. Не хочу снова оказаться под ударом, а он непременно последует, когда Василиса узнает, что меня взяли вместо нее.

– Это из-за Василисы Артемьевой? – вместо ответа задает учитель вопрос.

– Да! – выпалила я прежде, чем подумала над ответом. Это, скорее всего, из-за нервов, которые в последние дни натянуты, словно струна на гитаре.

– Я так и думал.

Мне каким-то странным показалось и то, что слишком много он обо мне думает. Делаю шаг назад и захожу ему за спину, в следующий ряд.

– Вот возьмите, я не хочу с этой девушкой конфликтовать, поэтому, думаю, лучше вы ей снова предложите сыграть.

Но мужчина даже не дернулся, чтобы взять папку.

– Она не будет играть, Есения.

Он сидит в пол-оборота, и я незаметно наблюдаю за его лицом, на котором сейчас маска отчуждения.

– Она проведет немного иначе свои новогодние праздники. Так что можешь не беспокоиться из-за этого, и на роль снегурочки у нас действительно нет подходящего человека, поэтому еще раз прошу тебя.

Я молча положила папку себе на колени. Ситуация меняется в корне. Все эти странные ситуации, которые подвохом кажутся, меня нервируют и раздражают, но…

– Хорошо, как говорится, волков боятся – в лес не ходить, – улыбаюсь я в полумраке и встаю со своего места.

– Вот это настрой, – тут же получаю улыбающийся голос в ответ. – Тогда начнем.

***

Завалилась в комнату я уже вначале девятого вечера. Включила телефон на звук, хоть и так знала, что мне никто не звонил, проверила сразу после того, как вышла из актового зала. Но все же повторила процедуру осознания того, что никому не нужна.

Девчонки были заняты каждая своим делом. Люба усердно что-то строчила в тетради, Нина вся была погружена в планшет.

– Как все прошло? – не отрываясь от созерцания голубого экрана, спросила Нина.

– Отлично, – бодренько отвечаю на вопрос и прохожу к своей кровати, – все достаточно мило и позитивно. Оказывается, Василисы не будет на новогодних праздниках, и поэтому я могу без опаски взять ее роль, – кривая ухмылка касается моих губ. – Но, если честно, я трушу. Мне все кажется, что здесь есть подвох какой-то, и от меня скрывают что-то, – я закусила губу изнутри.

– Ты слишком мнительная, – подала голос Люба, – нервишки. Ты бы валерианочку попила, чтобы успокоиться, а там, глядишь, и навязчивая мания преследования пройдет.

Она чуть приспускает на нос очки и смотрит поверх. Не удерживаюсь и смеюсь в голос над ее видом училки.

– Господи, Люба, тебе нужно идти учиться в пед, ты создана быть училкой.

– Я знаю, – она изображает на лице серьезность, а губы все равно дергаются в попытке сдержать смех. – Я учла все пожелания окружающих и приняла решение идти в педагогический университет, – играет она тональностью голоса, делая его грубее.