Мария Свешникова - Квартира № 41 [litres]

– Пойду обниму Бегемота перед уходом… А то папа, наверное, уже полицию поднял на уши, чтобы меня нашли…

После приезда Алисы и знакомства со Степой Надя пряталась от Игоря как только могла. Шарахалась, как черт от ладана. Ну не могла она найти в себе силы с ним поговорить. Да и не знала, стоит ли это делать.

С одной стороны, Надя его не забыла. Часть ее еще питала к нему страсть и жажду всецелого обладания. Чтобы жадно, терпко и непременно в губы. При этом до конца боль и горечь от ночи в отеле и его равнодушия простить так и не смогла. Права была Алиса, когда говорила, что любовь – это когда не возникает вопроса, простить или не простить. Ты делаешь это настолько без сопротивления, что только удивляешься, как на подобное способна.

Наде было жаль, что она не Алиса, что не вызывает в Игоре той гаммы эмоций и переживаний. И, схвати она его за палец, он не просидел бы до утра, не шелохнувшись, лишь бы не спугнуть сон. Почему обманывающей Алисе досталось столько нежности от Игоря? Почему она? Не Надя, которая никогда его не обманывала.

Их отношения – история с неограниченным прошлым, но без всякого будущего. Игорь не предложит ей совместный дом, детей, не будет рядом ежедневно, не даст ей чувствовать себя единственной и не будет утруждаться обманывать настолько замаскированно и четко, чтобы Надя никогда не почувствовала измен. Не было у Игоря потребности в Наде, и за это она тоже не могла его до конца простить.

Долгое время Наде казалось, что Игорь – цель ее жизни, беспрестанно надеялась, что он одумается, оценит ее, станет таким, каким она его себе придумала. Вот пробраться бы в его прошлое, протиснуться сквозь календарные даты и оказаться вместо Алисы на Ленинском проспекте морозным вечером, чуть покачиваясь на высоких каблуках от ветра… Но у жизни нет сослагательного наклонения. Увы.

А еще Надя боялась себе признаться, что Игоря она не любила. Раз не могла простить до конца… Раз до сих пор одна только мысль, что там, в своей забитой работой и командировками жизни, он думает об Алисе, да и засыпает с другими женщинами, коробила и оставляла занозы на самолюбии.

Не брать трубку и не открывать входную дверь было, конечно, глупостью. Надя роняла слезы на мигающий телефон, гасила вечерами свет в квартире: пусть думает, что она спит. Как бы, правда, Надя ни старалась, спустя некоторое время Игорь все же поймал ее возле подъезда.

Степа ворвался в Надину жизнь стихийно и сразу стал тем, с кем Надю абсолютно не напрягало видеться ежедневно. Все началось с малого: Степе лечили бронхит, и он боялся один посещать спелеокамеру. Соляная пещера, что ему прописали, как и любое замкнутое пространство с плотно закрытой дверью, вызывала приступ паники в случае, если он находился в ней в одиночестве, поэтому Надя отвлекала его разговорами о загадочных монастырях, где люди постигают ничто, вглядываясь в черную точку, или живут рука об руку с тиграми, и те ни разу не укусили никого из монахов.

Надя со Степой ставили кресла, похожие на пляжные лежаки, вплотную друг к дружке и укрывались одним полотенцем. Несколько раз они хулиганили: сковыривали белый налет на стене (декор подразумевал, чтобы соляная комната выглядела как иглу, шалаш, сотворенный из снега) и пробовали на вкус, соль это или так, для антуража, и «соляная пещера» – это просто название.

Бегемот чувствовал приходы Степы и иногда ложился спать прямо в прихожей, чтобы не пропустить гостя. Почти каждый день после школы Степа приходил к Наде делать уроки, а отцу говорил, что отправился к однокласснику. Он боялся, что, если расскажет Илье правду, тот может обидеться, что Степа предпочитает ему общество Нади.

Как-то Надя вышла на улицу, чтобы отправиться к Чистым прудам – кормить со Степой уток картошкой из «Макдоналдса», но ее практически за шкирку поймал Игорь.

– Надя! Ты меня пугаешь. Который месяц не берешь трубку, у тебя все нормально? – Игорь проезжал мимо, увидел из окна машины Надю, стоящую возле подъезда, и выскочил, чтобы с ней поговорить. Игорь выглядел по-деловому: черный костюм, белая рубашка, телефон без перерыва трезвонил в кармане.

– Я просто больше не хочу тебя видеть. – Надя набралась мужества и посмотрела на Игоря. Как долго она плела это кружево из слов, готовила плацдарм для своей женской истерики. И вот настал ее черед быть честной. – Я правда долго ждала, что ты одумаешься. Что твое «люблю» превратится в ежедневные объятия, а не в редкие приезды, когда тебе это удобно. Мне было так больно и страшно без тебя, это было что-то животное, нелогичное, казалось, мне не выжить без твоих прикосновений и что я не смогу дышать. Было ли это любовью? Наверное, не до конца. Раз я до сих пор дышу и злюсь. Просто я нормальный человек из плоти и крови. Я не сектант, как ты. И не умею не обижаться. Я не знаю, что такое самодостаточность, и для меня одиночество – это временный период, а не стиль жизни. И, возможно, я никогда не постигну, что такое любовь без жажды обладания, так что нам с тобой не по пути. – Надя говорила и говорила, а в голове крутилось, что просто она не Алиса, иначе они давно были бы вместе. И это была причина причин. – Я не буду больше выкручивать тебе руки, манипулировать, давить. Свободен, – отшутилась она, а потом добавила: – Знаешь, я тут молиться начала… – Надя вдруг притихла, понимая, что дальше в этой беседе не ускользнуть от кровоточащей правды, не спрятаться под дряхлым навесом от дождя безразличия, который может политься из Игоря.

– О чем молилась? – Игорь хоть и был сектантом, но монолог Нади изрядно полоснул душу, и его пробрало. Он же тоже не железный, каким хотел казаться, и иногда сам был способен на сантименты.

– О том, чтобы ты больше не появлялся. – Надя раскрыла карты, издала сигнал к капитуляции. – Чтобы исчез. Не возникал на горизонте, стоит мне только начать приходить в себя. Чтобы не мечтать и не додумывать лишнего, – сыпала она откровения, будто сахар в чай.

– Надя! – произнес Игорь с новоявленной нежностью, так мягко и с бархатом в голосе, что Надя поежилась, скрестила руки и сделала шаг назад, чтобы сохранить дистанцию. – Прости меня. Прости, что я не соответствовал твоим ожиданиям. Прости меня за то, что я сделал, и особенно за то, чего я не сделал. Я же не враг и никогда не желал тебе зла. Просто я не могу дать то, чего ты хочешь. И чего на самом деле заслуживаешь! – Игорь несколько раз подумывал взять Надю за потную ладошку, но останавливал себя. – Я не могу больше видеть, как ты из-за меня плачешь. С одной стороны, я вроде как ни при чем и плачешь ты из жалости к себе, но, Надя, я прошу тебя, хватит… Я тебя правда люблю. Люблю, как умею. Но если в твоей душе нет спокойствия, то постарайся меня забыть. И, как бы там ни было, я всегда буду рядом и все для тебя сделаю.