Валерий Туринов - Сибирские перекрестки [litres]

– Что можно? – пробормотала Танька, спросонья не соображая, что с ней происходит.

Взглянув на нее, Андрей побледнел, догадавшись, что она тоже услышала тот же шепот. На какое-то мгновение на него накатила апатия от своей беспомощности. Но он тут же стряхнул ее с себя, даже не поняв, что это было не столько его желание, сколько все той же силы, которая держала его в своих руках.

– Ты сиди здесь, а я пойду искать его! – сказал он девушке, торопливо собирая рюкзак.

Вскинув на плечо карабин, он двинулся к выходу из избушки, но Танька загородила ему дорогу.

– Андрюша, я не останусь одна! – поглядела она на него широко открытыми глазами, в которых застыло странное, полубезумное выражение.

– Мне страшно… – тихо сказала она. – Я не останусь здесь… Уж лучше вместе. Что я буду делать, если не вернешься и ты? Я сойду с ума!.. Андрей, здесь происходит что-то нехорошее, – повела она вокруг головой так, словно это нехорошее было где-то рядом, в избушке, в одном из ее уголков…

Андрей несколько секунд молча смотрел ей в глаза.

– Ладно, собирайся, пошли…

Обшарив все вокруг скал, куда вчера собирался Колька, и нигде не заметив следов человека, Андрей в нерешительности остановился, не зная, что делать дальше.

Вокруг шумела необъятная тайга, по озеру гуляли волны, а над вершинами гор стремительно неслись куда-то рваные осенние облака.

– Андрей, – затеребила его за рукав Танька, маленьким комочком неотвязно следующая за ним. – А может, сходим к Нему?..

Посмотрев на нее, он сразу понял, кого она имеет в виду. И это показалось ему настолько нелепым, что у него даже мелькнула тревожная мысль: «Что с ней, в уме ли она? Зачем Колька потащится на вершину хребта, где нет ни птицы, ни зверя?..»

Но Танька смотрела на него, и в глазах у нее стоял все тот же немой вопрос: «Что же здесь происходит-то?..»

В этом вопросе была надежда, боль и одновременно страх перед неизвестностью. И чем дольше он смотрел ей в глаза, тем все больше крепла у него навязанная ею мысль. И он все больше убеждался, что в этом не было ничего сумасшедшего, а даже наоборот – самое разумное решение.

– Пошли, – согласился он, и снова как будто помимо своей воли. Словно кто-то подтолкнул его к этому. Не Танька. Нет. Кто-то другой. Сильный, которому трудно было сопротивляться.

За последние дни все вокруг озера основательно преобразилось. Тайга оделась в яркий осенний наряд, альпийские луга покрылись желтыми пятнами, а на вершинах гор уже появился первый снег, четко отслеживая какую-то ему одному известную линию…

Подниматься было тяжело, хотя путь наверх Андрей уже знал. Медленно переставляя ноги, он шел впереди, слыша за спиной прерывистое дыхание девушки.

– Подожди, Андрюша, подожди… Подожди чуток. Голова кружится…

– Может, вернешься? – посмотрел он в темные ввалившиеся глаза Таньки, горящие лихорадочным блеском.

– Нет, нет, я с тобой… С тобой, – тяжело дыша, выдохнула она морозным парком.

Они не заметили, как поднялись выше уровня леса и под ногами захлюпал мокрый снег, покрывший сочно-зеленую высокогорную траву и цветы, застигнутые врасплох первыми заморозками… Вокруг мерно раскачивались на тонких ножках большие пронзительно-синие водосборы, сгибаясь под тяжестью снежных шапочек, и, дрожа, тянулся к путникам густой кустарник, поспешно, как брезгливый комнатный кот, стряхивая на них мокрый снег при малейшем прикосновении…

– Еще далеко, прошли половину… Дальше будет тяжело, опасно… Камень, скользко… А там, – показал Андрей рукой на голую вершину, пупком торчавшую над хребтом, – придется покувыркаться. Не каждому под силу…

– Я выдержу, выдержу… Я хочу взглянуть на Него…

Андрей посмотрел на Таньку, и у него заныло сердце от жалости к ней. Захотелось, чтобы все, что сейчас с ними происходит, оказалось плохим сном. И как было бы хорошо проснуться завтра утром, втроем, в избушке, к которой они уже привыкли, как будто срослись с ней, и она стала для них так же необходима, как панцирь для черепахи. Заскорузлое, слабое, но все же прикрытие от давящей пустоты большого горного озера, в котором какой-то шайтан перепортил все: увел из тайги зверя, распугал птицу и, может быть, сотворил вот этого Истукана. Тесная, грязная, полуразвалившаяся избушка, прикрывая, оберегала их от чар этого странного мира…

– Пошли, Андрей, – тронула его за рукав Танька.

– Да, да, пошли! – встрепенулся он.

Вскоре они вышли к подножию стенки и, обойдя ее, остановились перед узким хребтом, круто уходящим вверх.

– Давай свяжемся, – сказал Андрей, доставая из рюкзака веревку.

– Не надо…

– Нет, надо! Здесь скользко. Шаг туда или сюда – и загремишь…

Связавшись, они ступили на овальный, сглаженный эрозией хребет и двинулись по нему.

Справа открылась гигантским провалом полукилометровая бездна цирка, в чаше которого виднелось ядовито-желтого цвета мертвое озеро. Над его поверхностью медленно поднимались пары, и гора, пыхтя, как паровоз, периодически выбрасывала в просторное небо облака. Вырвавшись из тесноты цирка, они разворачивались и уплывали по ветру куда-то вдаль. Слева покато вниз уходила гигантской плоскостью скала, отшлифованная терпеливой природой так, что на ней не было ни выступа, ни расщелины. А внизу ее торчали острые вершины пихтача.

Поднимаясь вслед за Андреем, Танька старалась не глядеть по сторонам. Но в какой-то момент не выдержала, взглянула и качнулась к пропасти, как будто ее туда потянула какая-то сила.

– Таня, стой! – хрипло закричал Андрей, бросаясь к ней.

Он подхватил ее уже у края пропасти и прижал к себе.

– Вот сюда, сюда, здесь не дует, – потянул он ее за выступ скалы. – Это же надо, как расходилась… Внизу ничего, а здесь словно взбесилась. Отдохни, отдохни, моя хорошая, – уложил он ее за выступом скалы в расщелину и стал растирать ей одеревеневшие от холода руки.

Танька уткнулась лицом в расщелину, обмякла, замерла и на какое-то время забылась.

Но вскоре она очнулась и отсутствующим взглядом посмотрела на Андрея, силясь сообразить, кто он и почему сейчас рядом с ней. Затем перевела взгляд на маленькую былинку, убитую ранним заморозком и одиноко торчавшую на крохотном клочке пыли и мелких камушков, заброшенных сюда ветром. Былинка раскачивалась прямо перед ее лицом и здесь, видимо, задержалась чудом, выпущенная из цепких лап стихии. А зацепившись за скалу, сразу же стала поспешно приводить все в порядок. Но грубая, материализованная сила, уродуя, загнала ее в щель и духоту, и она была обречена на уничтожение во имя великого хаоса.

Жалкий вид былинки вернул ее к действительности. Она перевернулась на спину и посмотрела на высокое чистое небо, голубизна которого успокоила ее.