Владимир Москвин - Раз пенёк, два пенёк

— Что делать будем? — повторил гость.

— Что делать? Что делать, что делать… Дай подумать, — Борода потёрла переносицу.

Генка ждал, судорожно смоля третью папиросу подряд. Клавка ходила по дому от стены к стене и лихорадочно соображала, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

Наконец, баба махнула рукой Гендосу:

— Собирайся, пошли.

В сенях Борода прихватила топор. Сунула инструмент ничего не понимающему парню, а сама заскочила в сарай. Минут десять Клавка там рылась, зажигая спички и гремя садово-огородным инвентарём. В конце концов, баба нашла то, что ей было нужно — четыре пустых мешка из-под картофеля.

Сунув их подмышку, вышла на двор и кивнула Генке:

— Веди.

— Куда? — лихой налётчик и грабитель отчаянно боялся.

— Туда! Времени нет, шевелись! — Клавка тоже нервничала.

Подельники отправились к старой церкви. Время их, действительно, поджимало: пошёл четвёртый час утра, ночные сумерки потихоньку развеивались.

Иван лежал на том самом месте, где его обнаружил Генка — возле подвального окна.

Увидев труп, Клавка перекрестилась:

— Ровно зверь какой-то порвал, а и не человек вовсе. Ну-ка, Генька, подсоби тётке Клаве! Давай, снесём Ванюшку в церковь, чтоб не видно было!

Вдвоём они оттащили тело за полуразваленные стены. И только сейчас Клавка заметила часы, одетые на запястье Ивана. Стекло циферблата расколола пополам толстая трещина. Стрелки показывали пятнадцать минут первого. Время смерти Шрама!

Баба сняла с мертвеца «котлы» и сунула к себе в карман. Потом проверила карманы убитого. Нашла пятьдесят рублей — её, Клавкин, подгон.

Деньги Борода подала Геньке. Ивану они уже не понадобятся, в гробу карманов нет. А теперь — самое главное! Ох, делюга стрёмная!

— Где топор? — задала вопрос баба, не глядя на приятеля.

Генка начал догадываться о намерениях Клавки. Он подал ей орудие, дрожа, как осиновый лист.

— Иди на шкеру, если что — маякнёшь, — Бороде стало жаль бывшего соратника.

Парень с благодарностью кивнул и мигом выскочил наружу. Он очень не хотел лицезреть предстоящую сцену.

— Прости, Иван, так надо.

Клавка перекрестилась ещё раз. А потом ухнула топором, словно мясник. Мешки лежали неподалёку: вместо гроба и савана для Вани-Шрама.

Через двадцать минут она позвала Генку:

— Иди сюда, хватай две торбы. Поможешь дотащить.

Парень, испуганно озираясь, взял мешки. Ужас!

— Не забудь свои вещички, — напомнила Клавка, — и ступай за мной. Да по сторонам смотри! Не дай Бог, попадёмся с этим багажом участковому. Пиши, пропало. Наверетенит он нам — мало не покажется.

Нужно успеть, пока не начал просыпаться народ, незаметно добраться до котельной! Борода подхватила свои мешки и, выматерясь вполголоса, потащила их в направлении посёлка. Генка последовал примеру бабы.

Скоро два силуэта растаяли в предутренних сумерках, покинув гиблое место.

— Клади здесь, за кучей не видно!

Гора антрацита укрывала их от случайных свидетелей. Сообщники поставили свой жуткий груз рядком. Сами, обессиленные, упали тут же.

— Дай закурить, — Генка отирал пот со лба.

— Бери всё! — протянула раскрытую пачку Борода.

Татуированный благодарственно кивнул и спрятал курево за пазухой. ДорогА ложка к обеду!

— А теперь, не обессудь, Генька, но — разбегаемся. Горох! — Клавка желала поскорее отправить подельника с глаз долой.

— Что ж, горох, так горох. Ещё раз, благодарю за всё. Не поминай лихом, Клавушка!

Парень заплевал окурок и поднялся на ноги. Он ещё успевал на проходящий поезд.

— Помни мои слова. Здешний участковый, что пёс легавый. Так что, на посёлке не светись особо. Смотри, не заплутай, пока до вокзала добираешься. Удачи, Генька!

Гендос резво пошёл огородами, направляясь в сторону вокзальной дороги. Ему не терпелось убраться из этого посёлка.

Клавка заглянула в закопченное окошко. Прохор лежал на топчане, укрывшись фуфайкой. Устал, родимый, с непривычки-то!

— Тук-тук! Проша, это я. Как ты тут, держишься? — она резко распахнула дверь.

Прохор приподнял с лежака взлохмаченную голову, сладко зевнул:

— Аааа…! Утро доброе, Клавушка. Дак, я ништо, терпимо. А тебе-то чего не спится?

— Пришла тебя подменить. Ну, и проконтролировать мужика своего надо. Мало ли, что здесь творишь, без присмотра-то? — подмигнула дурашливо Борода.

— Вот, за что я тебя, э… уважаю. За чувство юмора, да!

Свежеиспечённый кочегар протирал сонные глаза. Наконец, он окончательно проснулся и, почёсываясь, поднялся с топчана.

— Иди домой, Проша, отдыхай. Теперь я поработаю.

Увидев чайник, Клавка схватила его со стола и присосалась к носику. Тяжёл Ваня оказался!

— Справишься? Ты же всё-таки женщина, — засомневался Прохор.

В ответ послышалось лишь бульканье. Наконец, Борода поставила чайник на место и обтёрла губы пятернёй.

— Не бойсь, мужчина. Опыт имеется. Оставь мне курево, да иди спать. Быстро, быстро!

Прохор не стал спорить. Через пять минут он уже скрылся из виду.

Клавка обошла кругом котельную и внимательно осмотрела окрестности. Не заметив ничего подозрительного, затащила «груз» в помещение. Совковой лопатой из кучи наполнила тачку, закатила её в кочегарку. Накидав полную топку угля и дождавшись, пока пламя хорошо разгорится, тётка бросила в огонь четыре холщовых мешка — останки бренной плоти своего товарища. Закрыла дверцу печи и перекрестилась: за упокой души раба Божьего Ивана.

До конца смены оставалось пять часов. Достаточно для того, чтобы истопить весь уголь, вычистить шлак и закопать косточки — если таковые останутся. Вроде проскочило, слава те, Господи!

Генка торопливо шагал по лесной дороге. За каждым кустом парню чудилась опасность, грозящая бедой. Ни в тюрьме, ни на зоне, никогда в жизни Гендос так не боялся! Несмотря на усталость, он почти бежал. Только бы поскорей покинуть этот посёлок, уйти подальше от того страшного, ставшего роковым для Ивана, места!

Вдруг татуированный услыхал звук мотора. Помня Клавкино предостережение, Генка решил не показываться. Он схоронился за придорожную сосну.

Вскоре показался автобус «ПАЗик», не спеша катящий по просёлку. Баранку крутил молодой парень. Участковым, по всей видимости, здесь не пахло. Гендос выскочил из-за дерева и стал махать руками, призывая транспорт остановиться. «ПАЗик» поначалу проскочил мимо, но потом тормознулся и сдал назад.

Со скрипом растворились двери:

— Садись, дорогой, подвезём! Я тебя не заметил.

Чернявый шофёр в штормовке широко улыбался. Рядом с ним, на переднем месте, сидела молоденькая девчушка.

— Сидеть — нет! Если только присесть! — Генка улыбнулся в ответ. Он залез в салон и устроился на кондукторском кресле, — благодарю, брат. Вот только, мелочи на билет у меня нет. Будет сдача с десятки?