Фридеберт Туглас - Золотой обруч

Она опять ощутила сладковатый запах, исходивший от письма, а вместе с тем и присутствие самого письма. Луна ярко светила, и от стола к постели словно тянулся след от унесенного письма. Перед сонными глазами Юули эти сладкие слова словно струились в лунном свете…

Вдруг она услышала голос тети Анны. Тетя сидела на краю своей кровати и говорила сонным, но настойчивым голосом:

— Слышь, Юули? Ведь этого лээвиского маслодела тоже звали Альфонсом! Как это я раньше не вспомнила! Да и Юхан не зря говорил насчет двух жен маслодела. Он на что-то намекал. Скажи наконец, что все это значит? Не может быть, чтобы ты не знала!

Но Юули притворилась спящей и в самом деле скоро заснула.

На следующее утро опять предстояло идти в Паяри. Вчерашние события уже слегка потускнели, она помнила о них словно сквозь сон. Но когда она взошла на пригорок и услышала стук топора со стороны Паяри, колени у нее задрожали.

Ведь там работал Юхан, все еще ремонтировавший паршивую баньку. Разве он промолчит о том, что кантреская Юули получила вчера любовное письмо! Да еще какое! Подобная история — прямо лакомый кусочек для всей деревни. А если он еще вздумает выкладывать все, что ей написал ее Альфонс: о блаженных мгновениях, распущенных волосах и о том, как они рука об руку пройдут через розовый сад жизни… Как станут хохотать девушки и ржать парни!

Ноги Юули отказывались шагать, но она одолела свой страх и продолжала идти. В конце концов, от этого все равно не избавишься, случись оно сегодня или завтра. От людей не убежишь!

Время до завтрака прошло в страхе ожидания, и Юули была еще молчаливее, чем обычно. Однако сегодня все болтали о том, о сем, но о письме ни звука!.. Нет, пока что Юхан еще не успел разгласить тайну. Но надолго ли это!..

За завтраком сидели все вместе за одним столом — и хуторские и плотники. И тут Тээле вдруг вздумала спросить:

— Ну, принес Юхан твое письмо и что там пишут?

Несмотря на весь страх ожидания, этот вопрос все же поразил Юули своей внезапностью, у нее даже кусок застрял в горле. Она поперхнулась и покраснела до корней волос. Губы Юхана под свисающими усами тронула усмешка, и, немного помолчав, он сказал:

— Слышал я, будто в этом письме сообщают о смерти дальнего родственника тети Анны.

Юули еще ниже склонила голову.

— Так это вовсе не любовное письмо! — разочарованно протянула Тээле. — Как жаль!

— То-то и я подумал, — со своей стороны добавила хозяйка, — что в письме было что-то печальное. Ишь, Юули все утро сама на себя непохожа. Но чего ты так горюешь, раз это только теткин дальний родственник!

— Да, люди все мрут да мрут, — промямлил подручный Юхана, старик Тухкру. — Говорят, и лээвиский маслодел помер. Да и куда это годилось бы, кабы все жили вечно. Уже и теперь тесно на земле, а то бы вовсе беда!

Когда встали из-за стола, Юули лицом к лицу столкнулась с Юханом. Взгляды их встретились лишь на минуту, но и этого было достаточно, они поняли друг друга: с этого дня у них была общая тайна. Юхан слегка усмехнулся, а глаза Юули подернулись слезой благодарности. И она почувствовала, что теперь она во власти этого человека, он может сделать с ней все, что захочет…

После этого им редко приходилось встречаться, тем более говорить друг с другом. Но они думали друг о друге, о том любовном письме и обо всем том непонятном, что было связано с этой историей. И чем больше они думали, тем непонятнее становилось все. Казалось, будто поднимавшийся от письма розовый туман окутывал их все плотнее…

Когда баня на хуторе Паяри была готова, Юхан вместе со своими инструментами отправился в другие места. Поденщина Юули на хуторе также окончилась, она была занята домашними делами.

Сейчас она полоскала белье в ручье перед лачугой, а тетя Анна ушла в деревню относить пряжу. Было уже холодно, голые руки девушки посинели. Над полями, по-осеннему пустынными, разносился запах расстеленного для побелки льна. Откуда-то издалека слабо доносилось гудение молотилки.

Уголком глаза Юули увидела приближающегося Юхана. Колени у девушки задрожали, но она до тех пор не повернула головы, пока Юхан не очутился рядом с ней. Оба они так смутились, что не могли произнести ни слова.

— Откуда ты?.. — наконец спросила Юули.

— Ходил опять выпрашивать деньги за гроб для лээвиского маслодела. Выдался как раз свободный денек.

— Ну и как, получил?

— Как же, держи карман! — Юхан помолчал и, понизив голос, добавил: — В волости тебе на этот раз не было письма.

Это словно разбило лед между ними. Они сели на ствол старой погнувшейся ольхи и тихо заговорили друг с другом. Говорил, собственно, Юхан, в то время как Юули с пылающим лицом глядела в сторону. Не замечая сама, что делает, она прикрыла руки, расправив закатанные, смятые рукава кофточки.

— Я, конечно, простой ремесленник, которому в поте лица приходится зарабатывать хлеб свой насущный, — говорил Юхан. — Но голым и босым меня не назовешь. А что касается пьянства, то выпить в компании я, конечно, не откажусь, но напиваться — нет. С ногой вот дело похуже обстоит — все калекой себя чувствуешь среди других.

— Болит она у тебя?

— Никогда не болела. Только чуточку покороче другой — еще сызмальства. В этом и весь ее изъян.

— Ну тогда это не беда!

Юули чувствовала, хотя и не сумела бы объяснить, что из-за этого небольшого изъяна Юхан стал ей как-то ближе, роднее.

На этом объяснение было закончено и все между ними выяснено. Но как раз когда Юхан уходил по тропинке, с другой стороны подошла тетя Анна. Приблизясь к Юули, она спросила свистящим шепотом:

— Зачем сюда приходил этот Юхан?.. Может, опять письмо принес?

— Нет, на этот раз он сказал все на словах.

У женщин особое чутье для понимания некоторых обстоятельств. Во взгляде Анны промелькнула сначала горечь обиды, но это чувство быстро сменилось растерянностью. В глазах ее можно было прочесть: с каким легким сердцем ты покидаешь меня! А затем: дай бог тебе то, чего он мне не дал! Даже слезы показались на глазах у тети Анны. И, бросив взгляд в сторону исчезавшего за пригорком Юхана, она промолвила:

— Парень он ничего, хотя иногда и выкидывает всякие фортели… Так было и с этим письмом… Но хорошо, что хоть теперь образумился!

В общем, это была обыкновенная история любви между двумя простыми людьми. Впрочем, самим участникам этой истории она вовсе не казалась обыкновенной, ведь они переживали это впервые в жизни. А что оставалось недосказанным в их беседах, то, казалось, договаривало письмо, договаривал тот вечер, когда его читали. И собственная их история выглядела почти такой же красивой, как те, что встречаются только в книжках.

В эти дни Юули, оставшись одна, часто читала письмо, которое она берегла теперь, как сокровище. И у нее было чувство, будто послал ей это письмо все же Юхан. В нем, по ее мнению, было выражено все несказанно прекрасное, что они чувствовали, но никогда в жизни не сумели и не решились бы высказать.