Наталия Медведева - Любовь с алкоголем

— Я поставлю русскую пластинку, для создания атмосферы и настроения…

«Неужели ей никогда не хочется тишины? Чтобы подумать… Она вслух думает!» — Славица сидела на диване в окружении кошек.

— Там, наверное, будет что-нибудь вкусное из еды. Хорошо, не надо идти в магазин сегодня. Можно будет даже что-нибудь оттуда взять. Я всегда беру, Славочка. Ах, они такие богатые, не обеднеют, если мы у них украдем креветку. Четыре — тебе, мне и кошкам, — Раиса скрылась наконец в ванной, и Слава выключила пластинку. Когда зазвонил телефон, она взяла аппарат и побежала с ним в ванную. Она была уверена, что это звонит Вильям, и ей не хотелось отвечать. Раиса высунулась из-за дверцы и сказала в трубку «ес!» деловое. Слава оказалась права.

— Он уже третий раз звонит, Славочка. Вау, у него такой голос секси! Вау! Я становлюсь вруньей. Может быть, потом когда-нибудь ты у него узнаешь, правдоподобно ли я звучала…

Майкл пришел на полчаса позже, но это не меняло дела — Раиса все еще наряжалась. Скуластая девушка уже жалела, что сказала ей: «Если ты пойдешь в своей беверли-хилловской униформе, то такой тебя и запомнят — продавщица из бутика», — и Раечка теперь демонстрировала всевозможные одежды, прося Славу говорить, на какую роль в них она подходит. Уже была продемонстрирована официантка — черные капоновые брюки и белая кофточка с бантиком у горла; девочка с Венис-Бич — купальник, поверх которого одевается юбка; секретарша из Сити-Холл — удешевленный вариант продавщицы из Беверли-Хиллз. Волосы Раисы то стягивались на затылке, то развевались по плечам. Пришедший Майкл посоветовал Раечке быть натуральной, и та выбежала из спальни в купальнике. У Раисы было мускулистое тело. Особенно руки. Это было видно и на фотографиях, украшающих стены комнаты. После еще десятка возгласов «Джизус!» и «Крайст!» и «ДжизусКрайст» вместе, Раиса надела, наконец, красный комбинезон и повязала волосы разноцветным шелковым шарфом. Они вышли, обогнули бассейн и остановились перед машиной Майкла. Раечка не знала, где ей лучше сесть.

— Боже, Рая, да садись где хочешь! Что ты из всего делаешь грандиозное событие.

— Крайст, Раиса! Действительно, — засмеялся Майкл.

— Хорошо, хорошо. Джизус Крайст, но где же мне сесть?

Слава села на заднее сидение «Кадиллака». Все они упомянули Бога машинально, не думая и не веря. Но каждый, видимо, своего.

Они приехали, как желала Раечка, — на красивой машине, дверцы которой распахивают швейцары в ливреях, и фоторепортеры слегка ослепляют вспышками. Раечку таки отщелкали. Она, как Джоан Мэнсфилд, оттопыривала попку, а вместо знаменитого писка последней выкрикивала «Хай! Вау!» Среди фотографов скуластая девушка узнала типа с вернисажа Шемякина. Тот тоже узнал Славу и протянул свою карточку, сказав, что у него есть прекрасные фотографии для нее. На карточке значилось, что он Алэн Бёрлинер, фотограф. Так же на ней был представлен портрет фотографа — в таксидо и бабочке, глядящего несколько ошарашенно, будто его неожиданно засняли. Видимо, этим портретом он хотел сказать — снимаю я неожиданно, но получается потрясающе. В жизни фотограф был старше.

Славица глядела за распахнутые двери Антик Гилд [16] Antique Guild — Антикварная гильдия. и думала, что какой-то бессознательный символизм есть в том, что вечер, посвященный русским, проходит в Антикварном Центре. При входе, где Майкл отдал пригласительные, стояла женщина в русском сарафане, приветствующая всех: «Хай!», и старички в русских рубахах, говорящие: «Ласкаво просимо!» Раечка тут же захлопала в ладоши — «Они украинцы!» — и затараторила по-украински.

— Майкл, однажды Раиса сорок минут читала какую-то поэму на украинском языке. Я тогда очень хорошо поняла, как американцы должны себя чувствовать во всех наших славянских компаниях. Я, может, обрусела с Речел, но не обукраинилась еще… Ох, эта Украина еще устроит русским, это бомба замедленного действия. Также, как хорваты наши…

Из зала гремела музыка Бородина «Половецкие пляски», известная американцам, как «Стрэнджерз ин Парадайз» [17] Strangers in Paradise. . Иначе привить любовь к классической музыке американской массе было невозможно. Зал для вечера был настолько громаден, что устроители очень правильно сделали, расставив бары и кадки с пальмами далеко от стен. Центр все равно мог вместить катающихся на роликовых коньках. Таких приглашенных не было, но можно было встретить старушек в креслах на колесиках. Помимо них были старушки, поддерживаемые с двух сторон внуками — крепкими американскими бизнесменами.

Люди, разносящие закуски на подносах, были в русских рубашках. Бармены — в папахах и черкесках. Тут и там слышались приветствия, происходили знакомства и рассказывали о том, что кто-то русский. Русской могла быть четверть Америки, потому что у нее обязательно была еврейская бабушка из Чопа, Винницы, Черновцов.

Речел уже беседовала с тоненькой старушкой — сгибая ноги в коленях, оттопыривая попку и выкрикивая: «Россия… Павлова… Иисуси!» Старушка, видимо, была в прошлом балерина. Рядом с ними Слава узнала типа с классов музыкального театра. Она три месяца усердно ходила на занятия, которые начинались поздно вечером, давая возможность «актерам» заехать после работы домой и переодеться в актерские одежды — рваные майки, трико, штаны на веревочках… На занятиях надо было воспроизвести сцену из известного мюзикла. Слава хотела сделать инсценировку из «Голубого Ангела», песни «Опять влюбляюсь». Она все никак не могла достать корсет и перо в волосы, как у Марлен Дитрих в фильме. А одна из учениц — здоровенная тетка — без всяких атрибутов три месяца пыталась изображать Мерилин Монро. Она все старалась помягче прыгать — «Даймондз [18] Diamonds — бриллианты. — лучшие друзья девочек»… Скуластая девушка грустно сидела под разбитым пианино и все наблюдала — «Все равно она никогда не будет приглашена на эту роль. Все равно этот фильм никогда не переснимут. Все равно Мерилин Монро останется единственным и лучшим вариантом…»

— Майкл, мы не должны быть все время вместе? О, я не потому, что не хочу быть с вами, а просто… у тебя, наверняка, здесь много знакомых, с которыми ты хочешь поздороваться?..

— О'кей. Встретимся к началу приветственной речи…

Она отошла. Ей не хотелось быть с Раечкой. «С ней на меня никто не обратит внимания. Я не могу соперничать с ее непосредственностью в оттопыривании задницы и в выкрикивании Вау!» Слава подошла к столу-бару и попросила шампанское. Бармен оказался армянином, работавшим когда-то в русском ресторане «Миша».

— Миша тоже здесь! Он будет выступать! Приходи все время ко мне, шампанский брать… Концерт будет. Танцевать будет, петь будет, говорить… Дай еще тебэ шампанский налью. Пей, бесплатно… бери бутерброд… вон идет Натали Вуд… бери больше…