Владимир Чивилихин - Память (Книга первая)
- Название:Память (Книга первая)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Печатный Двор» имени А. М. Горького
- Год:1985
- Город:Ленинград
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Чивилихин - Память (Книга первая) краткое содержание
Роман-эссе Владимира Чивилихина «Память» — итог многолетних литературно-исторических «раскопок» автора в тысячелетнем прошлом Руси и России, по-доброму освещающий малоизвестные страницы русской истории и культуры. Особо стоит отметить две наиболее удавшиеся темы — история «Слова о полку Игореве» и феномен декабристов. Конечно, пофигистам на эти страницы просьба не входить — потратите время, так нужное вам для глобального осмысления жизни… Эту непростую книгу еще предстоит с благодарностью прочесть тысячам русских и не только русским, а всем, кому дорога наша многострадальная Родина…
Память (Книга первая) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Гипотеза об авторстве Игоря открывает новые глубины поэмы, в том числе и для изучения такой малоизученной сферы духовной жизни человека, как психология творчества. Н. В. Шарлемань спрашивал в своем докладе 1952 года: «Можно ли психологически обосновать авторство Игоря? Можно ли доказать, что это есть его произведение?» Ответ довольно пространен, и я вынужден привести его в больших отрывках по рукописи, чтобы сделать достоянием любознательного читателя мысли давно ушедшего от нас интересного исследователя, имевшего немалые заслуги в раскрытии тайн «Слова»…
«Об одаренности Игоря в нашем распоряжении имеются только косвенные доказательства, Игорь был, несомненно, просвещенным человеком. Он тщательно собирал сведения для своего личного родового летописца. По свидетельству Д. С. Лихачева, летописец Игоря „самый обширный из всех личных, семейных и родовых летописей XII-XV вв. Это был летописный свод с широким политическим горизонтом. В 1200 г. он был включен в Киевскую летопись. Созданный Игорем общерусский летописец пропагандировал мысль о необходимости примирения враждующих князей и активизации борьбы с врагами стран ы“.
Известный дореволюционный ученый, автор фундаментального, объемом более двух .тысяч страниц, «Опыта русской историографии» профессор В. С. Иконников считал, что «подобный рассказ о большом походе Святославлича в 1185 г. записан в Чернигове». Отметим также, что летописная повесть о походе Игоря — самое обширное и подробное описание обстоятельств этого, строго говоря, эпизодического похода, описание, как бы заслонившее подробностями все остальные походы русских князей против половцев за полтора века. Главное же для нашей темы в летописании Игоря то, что основная идея, высказанная им в официальной историографии, абсолютно идентична гражданскому пафосу «Слова», автором которого он был.
Н. В. Шарлемань: «На развитие ума Игоря указывает… отсутствие у него суеверия, реалистическое по тому времени толкование даже столь „дурного знамения“, как солнечное затмение в начале похода. Большим показателем высокой душевной силы Игоря может служить его решительное осознание ошибок прошлого и перемена поведения. Эта черта Игоря хорошо прослеживается в летописи. Игорь „обнародовал“ (выражение Д. С. Лихачева) в летописи отчет не только о своем поражении, но и о прежних своих делах. Помимо описания хода событий, в летописи были внесены покаянные речи князя. Они изложены так, что не возникает сомнения, что это подлинные слова самого князя. Первая из них в оценке Д. С. Лихачева „поражает пространным перечнем княжеских преступлений и необычайной смелостью“. Д. М. Приселков оценил эту речь Игоря как „изумляющий нас и сейчас своей искренностью счет княжеских преступлений, а при описании бегства Игоря из половецкого плена летопись приводит такие житейские и психологические детали, которые могли быть известны только самому князю и записаны непосредственно с его слов“.
Большинство исследователей, однако, считают, что речь Игоря, исполненная религиозного экстаза, вписана в повесть о походе летописцем-монахом, который не мог знать в подробностях, что именно говорил Игорь в полдень 12 мая 1185 года за сотни верст от Киева или Чернигова. И эта длинная речь едва ли была произнесена среди кровавого ристалища князем, сидящим «въ седле кощиевомъ», — уж больно неподходящая обстановка для говорения речей. И, наконец, летописное покаяние противоречит всему духу «Слова» и миросозерцанию автора, которое известный современный исследователь считает скорее «первобытно-пантеистическим, а отчасти и наивно-материалистическим» (Ф. Я. Прийма. «Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном процессе первой трети XIX в. Л., 1980, стр. 5).
Христианская мораль, отражая догмы религии рабов, действительно требовала от человека самоуничижительных уверений в верности богу, смиренных раскаяний в грехах, и в русской литературе XII в. мы найдем немало таких, правда, несколько отдающих фальшью, психологических излияний. Приведу только два примера. Игумен Даниил: «Вот я, недостойный игумен Даниил из Русской земли, худший из всех монахов, отягченный грехами многими, неспособный ни к какому делу доброму…», «Простите меня, грешного, и не попрекните за скудоумие и грубость…», «Я же неподобающе ходил путем тем святым, во всякой лености, слабости, пьянству и всякие неподобающие дела творя». Владимир Мономах: «…Не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю бога и прославляю милость его, ибо меня, грешного и ничтожного, столько лет хранил от тех смертных опасностей… О я, многострадальный и печальный! Много борешься, душа, с сердцем и одолеваешь сердце мое; все мы тленны, и потому помышляю, как бы не предстать перед страшным судьею, не покаявшись и не примирившись между собою».
Ничего подобного не отыскать в «Слове»! Там вера не в абстрактного бога, не в навязанную исчужа смиренническую мораль, а в главную земную реальность — в человека, природу, заветы предков. Не упование на господа, но ясное осознание насущной необходимости объединения под стягом великого киевского князя для общерусской защиты родины. В поэме нет никаких покаяний, есть диалектическое соединение исторической памяти, живой яви и надежд в умах и делах героев!
«Итак, есть все основания считать Игоря высокоодаренным человеком, — приходит к выводу Н. В. Шарлемань и продолжает:— Заметной чертой характера Игоря было честолюбие: эту черту он унаследовал от своего деда Олега Святославича. Летописи отметили честолюбивые стремления этого князя, родоначальника Ольговичей, и его борьбу с Владимиром Мономахом и мономаховичами. Летописи отмечали постоянные неудачи Ольговичей на военном поприще. Игорь, пытаясь достигнуть успеха в военном деле, тоже потерпел поражение. Он решил выдвинуться в делах „идеологических“. В поле зрения .Игоря были близкие примеры литературной деятельности мономаховичей. Владимир Мономах оставил после себя несколько талантливых литературных произведений. Его сын Мстислав, согласно исследованиям Д. С. Лихачева, был, по-видимому, автором своего летописца. Были, возможно, и еще князья-литераторы, оставшиеся нам неизвестными. Литература в то время в княжеской среде пользовалась большим вниманием. „Книжным“ князем был Ярослав галицкий „Осмомысл“, сын Всеволода Большое Гнездо Константин окружил себя учеными людьми, занимался переводами с греческого и т. д.»
Добавлю: просвещенными людьми были, как мы знаем, Ярослав Мудрый, его дочь Анна Французская, сыновья его Святослав, Всеволод и Давыд, Святослав Давидович, он ж Никола Святоша черниговский, Михалко Юрьевич владимирский. Б. А. Рыбаков: «При дворе Андрея Боголюбского развивалась и литературная деятельность; Андрей сам был писателем». В. Н. Татищев о сыне Всеволода Большое Гнездо Константине Мудром: «великий был охотник к чнтанию книг и научен был многим наукам… многие дела древних князей собрал и сам писал, також и другие с ним трудились».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: