Елена Сазанович - Маринисты

Мои кулаки непроизвольно сжались.

– Да, Тим. У меня в отличие от вас было главное преимущество – деньги. И я имел право на них рассчитывать. И, возможно мне удался бы этот план…

– План купить ее?

– Вы слишком все упрощаете. Не купить, а окружить элементарной заботой и пониманием, вещами и книгами, сознанием того, что я единственный, кому она по-настоящему нужна в этой жизни. И я к ней даже не прикасался. Хотя мог сделать это в любую минуту. И даже я этого не делал не ради сильной любви. Меня никогда ее покидало сознание, что она – всего лишь мираж. И это чисто психически останавливало меня. Ну, а во-вторых, я просто выжидал. Я знал – один неверный жест и она может раз и навсегда от меня отвернуться. И мое терпение было бы вознаграждено, поверьте. Если бы на горизонте не появился мой брат, – и «Немой» поморщился словно ему больно было вспоминать. – Он становился все более опасен. Его мозг не был способен мыслить и разумно воспринимать события. Но его мозг был способен поглощать факты. И его инстинкт был развит наперекор его неразумности. Он помог бежать Марине. Это был страшный удар для меня. И я боялся, что никогда теперь не отыщу ее. И открытие розыски были опасны, а на осторожность не было времени.

– Вот тогда вы и решили воспользоваться мной?

– И воспользовался. Я написал письмо, достаточно достоверное по фактам и манере изложения, чтобы вы поверили. И недостаточно достоверное по почерку. Почему вскоре я выкрал его у вас. Мои расчеты оказались верными. Вы тотчас бросились на поиски Марины. И я знал, что рано или поздно вы приведете меня к ней. Хотя я не мог знать, что вы воспользуетесь услугами этого сыщика, – он недовольно скривился. – И это осложнило задачу. Вы не столько стали искать Марину, сколько меня. И вы почти приблизились к разгадке, когда врасплох застали меня в старой усадьбе. И я вынужден был стрелять.

– А затем вы также вынуждены были убить своего брата?

Он опустил взгляд. И его пистолет дрогнул.

– Это было нелегко, поверьте. И я сам никогда не предполагал, что смогу пойти на это. Но у меня не было другого выхода. Мой брат спас вас от выстрела. Мой брат, чокнутый, сумасшедший брат был уже готов выдать меня, указать вам путь ко мне… Поверьте, у меня не было выхода… Но я очень… Очень любил своего брата… Мы – близнецы и эта любовь неизбежна в крови.

Мне на миг показалось, что я увидел слезы в холодных глазах Слона.

Но я не поверил этим слезам.

– И поэтому вы в дни траура в белом костюме?

– Я всегда в белом, Тим. Черный цвет в меня вселяет неуверенность. Я никогда не ношу черный цвет.

Я пожал плечами. Каждый человек имел право на свои приметы.

– Я шел к цели, уже решив, что обратного пути нет. И я вот-вот был у цели. И вновь помешали вы. Когда я сегодня утром увидел вашу картину… Вы увлеченно работали и даже не заметили меня. Так вот, когда я увидел… Боже! Даже я не был готов к этому! Это становилось невероятным! Это была копия картины Самойлова! Копия! Ни одной лишней линии! Все – точь в точь. И я почувствовал беду! Вот она, возможность, чтобы все стало на свои места, как хотел Самойлов. Вот он – конец моим мечтам. Я навсегда потерял Марину. Она вновь стала всего лишь контуром на холсте. Ее больше нет. Мое открытие оказалось напрасным. Я совершил два бессмысленных убийства…

– Могло быть и три. И третье – самое для вас опасное.

Убийство сыщика.

– Да… И все же… Все же я не отчаиваюсь! Вы вернете все, что отняли у меня. Я вновь сделаю Марину реальностью! Я вновь буду работать ночами, вычисляя нужное мне вещество! Я вновь буду победителем!

Но я не слушал его жалкие окрики. Все, что рассказал Слон, казалось просто невероятным. И чудовищным. Но самой страшной загадкой оставалась загадка творчества. Как мы, два совершенно различных человека, два совершенно различных мировоззрения, две совершенно различных судьбы смогли подойти к одному и тому же, сумели слиться воедино и придумать одинаковый мир? Как? Возможно, это одна божественная мечта, мечта вечной любви, вечного счастья, вечного добра привела нас к этому. Возможно, другая, дьявольская сила соединила наш мозг в одно целое. Я этого уже никогда не узнаю. Я уже никогда не увижу Марину. Я потерял ее во второй раз. И, пожалуй, уже навсегда. Это именно я отнял у нее жизнь. Впрочем, возможно, я вернул ей свою жизнь, к которой она всегда стремилась. Все может быть в этом мире, как говори? немой. Абсолютно все… И я поднял на него тяжелый взгляд. И мне показалось, что именно так на него когда-то посмотрел Самойлов.

Слон молча держал пистолет. Он ждал.

– А теперь вы поедете, Тим, – наконец выдавил он. И его глаза сузились.

Я медленно встал. Я все еще выигрывал время. Я, еле передвигая ноги, направился к выходу. И обернулся. Дуло пистолета смотрела мне прямо в лицо. И я отлично осознавал, что этот человек теперь ни перед чем не остановится. Я все больше и больше приближался к мысли, что он просто сумасшедший. Что генетические отклонения передались и ему. Но в гораздо опасной форме.

– А вдруг вы убили доктора, Слон? – наконец выдавил я.

– После вашей исповеди это выглядит вполне вероятным.

– Вам придется поверить мне на слово, – он посмотрел на часы, – уже у меня мало времени. Я слишком много времени подарил вам. Теперь вы должны мне его вернуть. И как можно скорее.

Мы шли по длинному коридору. Я чувствовал на своей спине дуло пистолета. Но старался оставаться спокойным. Было темно, я успел заметить тень впереди, мелькнувшую за угол. Я обернулся. Немой пристально следил за каждым моим движением. Он ничего не заметил. И я мгновенно сориентировался в обстановке. Я понял, что эта мелькнувшая тень играет на моей стороне. Потому что немой был совершенно одинок. И, едва дойдя до угла, я сделал на свой риск, резкий рывок вправо. И одновременно раздался выстрел. И Слон вскрикнул от боли. Пистолет выпал из его рук. И его раненая рука повисла, как плеть, истекая кровью.

– Черт! – выкрикнул он. И рванул вглубь темного коридора.

Но Голова, а это быт никто иной, как он, одним ловким прыжком догнал его. И прижал к стене. И присвистнул от удивления.

– Ай да сюрприз! А мне сообщили, что вчера вас успешно похоронили.

– Как видите, и покойники иногда оживают, – кисло усмехнулся Слон, морщась от боли.

– А теперь, Слон, веди нас к доку, – приказал я ему.

Бережнова мы нашли связанным в одном из кают. Слон не обманул меня. Ему он, действительно, был нужен живой, для залога. Доктор перевязал руку Немому и мы потащили его к моторке.

Вскоре мы мчались к поселку. По дороге я успел вкратце пересказать историю Слона. Док и Голова слушали ее с жадностью, не пропуская ни единого слова. Для них это казалось невероятным. Впрочем, как и для меня. Когда я поставил точку в своем повествовании, Слон, повернулся ко мне, на его безобразном лице выступило подобие улыбки.