Элиот Шрефер - Тусовка класса «Люкс»

Такой вопрос можно было ожидать от детей, чьи родители преподавали литературу в Колумбийском университете, – с куда меньшей степенью вероятности от албанских иммигрантов. Ной задумался, как это лучше объяснить. Но его голова была занята мыслями о Таскани и о том, что значило отсутствие Агнесс для их марсельского путешествия. Похоже было, что он обречен во время занятий с Таскани думать об Олене, а во время занятий с Оленой – о Таскани. Если б у него хотя бы было больше времени на адаптацию. А так он сломя голову мчался из Гарлема, чтобы успеть в Верхний Ист-Сайд, и рассудок его просто не успевал переключиться на другого человека.

– Ты сегодня невнимателен, – упрекнула его Олена, легонько постучав по руке.

– Да, извини, – отозвался Ной, наливая себе еще одну чашку кофе. – Дай мне подумать. Так, поглядим. Скажи, о чем этот отрывок?

– Об иерархических различиях между определенными средствами для…

– Перестань выпендриваться. Говорю тебе: задание на понимание текстов не требует блестящей эрудиции. Представь, что ты обычный прилежный читатель без излишних интеллектуальных замашек. Не анализируй, просто выдели суть. В двух словах: о чем этот текст?

– О садовых цветах и их видах.

– Хорошо. Теперь скажи: какой вариант ответа не имеет ничего общего с садовыми цветами, не важно, самоочевидно это или наименее очевидно.

– Ладно, ладно. Хорошо, мистер Умница-американец. Теперь я поняла. Вариант с геологией – мне кажется, это оно и есть.

– Хорошо.

Сегодня Олена выучила весь заданный словарь – от «наркотический» до «разоблачать». Испытывая к СЭТу искреннее отвращение, она тем не менее была заинтригована идеей поединка, словно весь СЭТ был, в сущности, огромным тридцатипятистраничным паззлом.

– Вообще вся текстовая часть отражает своеобразие американцев как нации, – заметила она, – большинство отрывков повествуют либо о коренном индейском населении, либо о гарлемском ренессансе. Попадаются и тексты научного содержания – чаще всего о женском образовании. Еще заметна занятная страсть к мемуарам китайских иммигрантов.

Ной кивнул.

– Похоже, что текстовая часть составлялась ребятами вроде тебя – умными белыми парнями, которых терзает чувство вины. Но математика! Что за тупицы ею занимались! Взять, например, такой вопрос: «Карлос доставляет пиццу. Если за час он доставляет девять пицц, сколько он успевает доставить в течение сорока минут?» Да, Карлос доставляет пиццу, но буквально несколькими строчками ниже Ингрид ездит верхом на уроки тенниса и обратно, и вдруг задумывается о том, какова средняя скорость ее лошади. Так кто все-таки катается на лошади, а кто доставляет пиццу? Я думаю, что это очень по-американски. Все очевидные детали тщательно выверены, все неочевидные убеждают, что в очевидных ничего не понятно.

Ной был целиком с ней согласен. Но было чересчур рано для глубокомысленного комментария. Он уставился на ложбинку меж грудей у Олены, виднеющуюся из старенькой маечки. Потом резко перевел взгляд на чашку с кофе.

– Может быть, я слишком неясно выражаюсь по-английски, – подколола его Олена.

– Нет-нет, ты прекрасно выражаешься. Просто я не выспался.

– СЭТ – дерьмо. Вот и все, что я хочу сказать.

– Ничего не поделаешь, – встрепенулся Ной, – тест очень важен. Если не считать СЭТа, то только обучение в престижной школе дает абитуриенту возможность попасть в хороший колледж. Гарвард не в состоянии оценить паренька из Оклахомы. Школа там настолько отличается от какого-нибудь Эксетера, что они просто не могут проверить, насколько объективны его оценки. СЭТ изменил эту ситуацию. Не будь его, я бы не смог попасть в Принстон.

– Думаю, тебе он нравится потому, что ты в нем преуспел. Набери ты 1620 из 2400, ты бы не был в таком восторге.

«Туше».

– Да, может быть.

– Вряд ли у меня что-то получится.

– Мы можем работать более интенсивно, когда Таскани уедет. Мы справимся.

Из спальни Ноя донесся грохот. В гостиную, шлепая босыми ногами по полу и скребя под трусами, вошел Федерико.

– Что за черт! – сказал он. – Что-то вы, ребята, больно уж рано.

– Это мое будущее, Фед, – яростно выпалила Олена.

Федерико издал насмешливое сюсюканье и, подойдя к Олене, крепко ее обнял.

– Разве не умница девчонка, а, Ной?

– Да, – ответил тот, – твоя сестра большая умница.

– Мальчики, мальчики. – Олена притворилась, что хочет стряхнуть обвившую ее руку Федерико, но тут же сдалась: – Ладно, ладно. Думаю, что вы правы. Я и впрямь чертовски умна, – она ткнула пальцем в бицепс брата, – по крайней мере настолько, что не шляюсь с богатенькими придурками, которые обращаются со мной как с обезьяной из зоопарка.

Федерико сделал каменное лицо, отпустил ее и резко выпрямился.

– Да ладно. Мы с Диланом и с его приятелями прошлой ночью классно провели время. Было здорово. А вы тут можете сидеть и надуваться от ума, пока не лопнете.

– Он играет под дурака, – сказала Олена Ною, – но я нисколько не сомневаюсь, что у него есть не только запах пота под мышками, но и самый настоящий мастер-план.

Ной тоже не сомневался, что у Федерико, как и у самой Олены, есть «мастер-план». Ной заметил, что, войдя в круг приятелей Дилана, Федерико перестал его приглашать провести вместе время. Федерико уже сделал заявку на членство в дилановской шайке, так же как Олена надеялась найти достойное ее общество в каком-нибудь из колледжей Лиги плюща 20. Федерико с Оленой использовали разные дорожки – один социальную, другая учебную, чтобы приобщиться к одному и тому же классу. Ной не был уверен, кто из детей Геры преуспеет больше.

Придя на следующий день к Тейерам, Ной узнал, что Агнесс по-прежнему уклоняется от выполнения своих обязанностей. Захваченная нарастающей интригой, Таскани взбудоражено шептала:

– Что будем делать, а, Ной? Ведь ехать уже завтра! Завтра! А Агнесс в постели валяется, будто помирать собралась. А может, она просто с женихом своим в Хэмптон умотала, вот и все дела. Как думаете, может, так оно и есть? Наверняка она никакая не больная.

Начав проводить все дни дома, Таскани стала покорной и нервной, словно запертая в клетку птица. Она сидела на огромном столе посреди нагромождения своих учебников и оглаживала руками ноги.

– Понятия не имею, – сказал Ной, – не знаю, что происходит.

– Но ведь я поеду, правда? Ничего не отменяется?

– Я надеюсь, что не отменяется. Но мне надо поговорить с твоей мамой. Она дома?

– Она вроде бы к пациентам ушла. Вы бы ей позвонили, – глубокомысленно предложила Таскани.

Ной отправил доктору Тейер послание; ответ пришел лишь когда уже начинался вечер. Он шел в спортзал, и в этот момент экранчик засветился Замигал проворно учтивый значок конверта, словно доктор Тейер послала всего-навсего запечатанное письмецо. Идя вверх по Риверсайд, он набрал пароль.