Александр Щёголев - Жесть

Здание выходило торцом на Т-образный перекресток. Опорожняя мусорное ведро, Федор Сергеевич обнаружил третью машину. «Срисовал», выражаясь их же поганым языком. Это была еще одна «Жигули-десятка», и стояла она сразу за углом. В задачу данного поста, вероятно, входил контроль перекрестка.

Короче говоря, ОНИ были готовы сопровождать поднадзорную «Вольво», в каком бы направлении объекту не вздумалось поехать.

Все оказалось до смешного просто…

«Пехоту» Федор Сергеевич не заметил, но это уже ничего не значило. Были пешие или не было их — неважно. План действия полностью сложился, оставалось только дождаться утра…

Ждите, волчата! — послал он мысленный сигнал.

— …«Примул [19] Примул — первый (искаж. лат.) », это «эргастул [20] Эргастула — совокупность рабов одного господина; тюрьма, в которой содержатся чьи-то рабы (лат.) -один»! — докладывал по связи старший группы. — «Кепка» только что покидала дом… Нет, сразу вернулся… Мусор выносил… Да, в такое время… Не знаю, чего ему приспичило… Не спиться старикану… Даже шлепанцы не снял… Есть самим не спать!!!

Когда объект, поименованный как «Кепка», разбирал и укладывал ружье в тубус, а затем рассовывал патроны по карманам куртки, — в это самое время успокоившаяся «эргастула» перебрасывалась шутками и готовилась к долгой, скучной ночи.

От звука хлопнувшей двери проснулся Лютик. Осмотрелся осовело, дополз до стола и сел рядом с Зойкой, по-хозяйски облапив ее. Нашел взглядом Валентина.

— Чего поздно так? Ямы?

— У нас, Лютик, ям не бывает, — веско ответил тот. — У нас по жизни дорога гладкая, ты понял?

— А жизнь шалит, а волюшка играет, — пропел Берия.

— Чего за железо пригнали?

— Ну, ты деловой, когда проснешься, — сказал Берия насмешливо. — Может, по стопарю для создания душевной близости?

— По стопарю можно…

Лютик разлил всем. Взгляд его был мутен, но рука тверда.

Лаврентий поднял кружку, заменяющую бокал.

— Что же… За либеральность законодательной и правовой политики. И за право гражданина бороться.

Чокнулись.

Марина попыталась пропустить, скривив гримаску, которую так хорошо знали в редакции, но здесь номер не прошел. Валентин одним движением пересел к ней, вернул в ее руку стакан и поднял вместе со своим.

— Не отставай, красавица. Гуляем сегодня…

От его блудливой улыбочки хотелось стошнить. Он смотрел на нее слишком откровенно, чтобы это можно было принять за простое проявление внимания. Он предвкушал. Он уже видел, он уже смаковал что-то, невидимое другим… Черт, и этот тоже, подумала Марина. Ну, прямо вам собачья свадьба…

Как ни странно, все происходящее вокруг Марины не осталось не замеченным. Лютик глянул исподлобья и заерзал.

— Мы пьем? — громко осведомился Берия.

Деваться некуда, пришлось пить.

И закрутило, завертело… Марина поплыла практически сразу. Сарай рассыпался на части, голоса отдалились и стали раздражающе звонкими. Готовила для других, а первой попала сама…

— За нашу королеву! — провозгласил кто-то. Кто?

Похоже, компания еще выпила — без нее.

Из осколков собралось нечто, похожее на людей. Приблизилось лицо… в пенсне, в кепке… кружка в отставленной руке…

— Решили мы, мадам, в гостёчки вам предложить заглянуть, — торжественно сказал Берия. — Будете нашей королевой!

Марина икнула.

— Г…Гертрудой… королевой датской…

— Гертруда — задрыга и шлюха. Отбрасываем этот образ с негодованием.

— Тогда Ж…Жанной… д-д-д… Арк…

— Жанна — святая… Смело… Так каков ваш ответ, мадам?

— Я м-мадемуазел-ль…

— Достойно сказано…

В фокус вплыл Валентин:

— Ты, малышка, лучше не спорь, нах…

Берия придержал его, заставляя замолчать.

— У вас есть возражения… мадемуазель?

— Возражения — пережиток перестройки и гласности, — сказала Марина. — Лаврик, я вас люблю. Вы такой плоский.

— Валя, наливай!

— Уже.

— За любовь!

Берия встал, жестом заставляя подняться остальных. Поддержал его лишь Лютик.

— За идеалы! — дополнил Берия свой же тост.

— За возражения… — пробормотала Марина.

Два мужика стояли друг напротив друга, разделенные лишь столом. Взгляды их крепко сцепились — не разорвать. Они оба явно «улетали» — как и все вокруг. Из темных глубин выползало прошлое, перемешиваясь с настоящим, внося в мозги опасную путаницу. Что-то такое было у них в прошлом… что-то глубоко припрятанное…

— За нашу и вашу свободу, — сказал Берия со значением и нехорошо усмехнулся. Подозрительно заглянул в кружку, выпил, крякнул и сел на место.

Лютик вылакал свое пойло молча. Грохнул стакан о доски. Садиться не стал: уперся кулаками в стол.

— Ты… В моем доме — о свободе? Не сходи с катушек, четырехглазый. А ты, — ткнул он пальцем в Валентина. — Ты, это… грабли подбери.

Валентин сидел максимально близко от Марины, ласкал ее шею одной рукой (во второй была кружка) и шептал, что обожает зверь-баб, умеющих дыбать по зенкам, и что его любимый фильм — «Бони и Клайд».

Берия укоризненно покачал головой:

— Я, уважаемый гражданин, никогда самообладания не теряю. Как истинный поэт своих чувств…

— Да ты говно, а не поэт… Клоп… вертишь меня на капусту…

Лютика заметно мотало. Берию — тоже.

— Ты сядь, сядь, гражданин Лютик. Ты человек труда. И мастер — класса высокого… Хай-класса ты мастер… Поэтому все тебе прощаю. Ты только сядь…

Валентин хотел налить Марине в стакан, промахнулся и не заметил этого.

— А что такое «дыбать по зенкам»? — спросила она.

— Чисто бабский прикол, — оскалился громила. — Выдавливать каблуками глаза у раненых и связанных. Не пробовала?

— Пока нет.

— Попробуешь, малышка…

—И баб моих не трожь! — Лютик повысил обороты. — А тебе сказано — убери от девки грабли! — бешено посмотрел он на Валентина.

— А то что? — заинтересовался тот.

Зойка тщетно пыталась усадить своего мужика.

— Люблю я тебя, — вздохнул Берия. — И жалею… Я вообще люблю простой народ ручного труда. Что касается якобы твоих баб… Зою Федоровну, друг дорогой, тоже очень я уважаю, люблю и жалею.

Лютик выпил еще. Один. Ни с кем не чокаясь и никому не предлагая.

— Да это она тебя жалеет! Ты глянуть на нее боишься! Куда тебе — бабу такую? Она ж тебя разорвет… Коли я не разорву…

Берия был просто в восторге:

— Да что вы говорите, подержите мой арбуз!

Глаза Лютика почернели.

— Завалю и в землю зарою!!! Зудец тебе, Лаврентий! — наклонившись вперед, он взял Берию за воротник, вытащил из-за стола и потянул на себя. Загремела посуда.

— Ну, так… — сказал Валентин, отрываясь от Марины. Он вскочил и толкнул Лютика. Гигант улетел на ту половину сарая, где была мастерская, свалив попутно все, что смог зацепить своим телом. Берия осел на пол, как мешок.