Александр Щёголев - Жесть

И тут в Зойке пробудилась волчица. Она тоже вскочила — со звериным рыком, — схватила нетвердой рукой горящую керосиновую лампу и замахнулась на Валентина. Ее шатало и кидало — с довольно большой амплитудой. Замах был вялым. Впрочем, и Валентина уносило прямо на глазах: сконцентрировавшись, он перехватил руку с лампой, и два бойца застыли в шатком равновесии.

Берия взобрался на стул и грянул:

— За очищающий огонь! За молнию зла!

Он успел налить себе и выпить.

Марина, пока про нее забыли, пыталась отодвинуть от себя стол или хотя бы просто сдвинуть его с места. Ничего не получалось.

— Не сметь, — погрозил ей Берия пальцем. — От меня не уйдешь… Будешь моей…

…Ее крутило все сильней. Надпочечники вбрасывали в кровь убойные дозы адреналина и норадреналина, помогая мозгу удержать реальность, а в результате рождались глюки… Картинки шли наплывами. На дощатом столе в грязном сарае Илья с Викушей занимались любовью — их искаженные сладострастием лица плясали прямо перед Мариной. Викуша орала, как недорезанная свинья… Александр яростно дрался с полковником Лебедевым за право заменить Илью. Полковник бросил Александра через голову, тот врезался в обогреватель; вспышка — и нет соперника… Вот полковник перекусывает Илье горло — садовым секатором. Хлещет кровь, тело валится под стол, Викуша хохочет… Вот из обогревателя, прямо их раскаленных спиралей, вылезает Александр — голый, багрово-красный, с копытами вместо ступней. Он обливает полковника самогоном из бутыли и поджигает… В дверь сарая, никем не замеченный, давно уже проник Федор Сергеевич. Пока мужчины разбираются друг с другом, он подкрадывается к столу и принимается серпом отпиливать Викуше голову; она извивается и визжит, а над ними, расправив кожистые крылья, парит багрово-красный Александр и смеется, смеется… Из глубины сарая, как зомби, надвигается Лютик с топором…

Стоп! А вот это уже была реальность. Мир вернулся. Лютик, выбравшись из-под остова иномарки, озирал помещение шальным взглядом, потом сделал несколько шатких шагов и остановился. Без топора. Топор — это были глюки…

— Ты — мне… о свободе?.. — изумился он.

Зойка все боролась с Валентином: кричала, разумеется, она, а вовсе не Викуша. Керосиновая лампа в руках взбесившейся бабы сдерживала мужчину, не позволяя ничего толком предпринять. Оно и понятно: случайно уронишь — беда. Зловещие тени прыгали по сараю… Банка с косорыловкой была уже разбита, в воздухе остро пахло сивухой. Берия тупо смотрел на пол, беззвучно шевеля губами…

— Ненавижу вас! — надсаживалась Зойка.

— Уймись, подстилка! — ревел Валентин.

При чем здесь Федор Сергеевич, отрешенно думала Марина. Разве он резал кому-нибудь головы серпом? А пилой?.. Глюки жили в ней собственной жизнью, переплетаясь с реальностью… И вдруг она очнулась.

Что же я сижу?

Безумие, смешанное с разумом в нужной пропорции, — сильное средство. Совершенно новый уровень возможностей. Завопив, отчаянно забившись в своем закутке, Марина наконец сообразила: зачем мне отодвигать этот проклятый стол?

Извиваясь, как стриптизерша на подиуме, она сползла по стулу вниз, под стол, упала на пол, проползла какой-то жалкий метр…

— Сидеть, сука! — обернулся Валентин.

Марина, распрямившись, подхватила свою сумочку. Берия собрал глаза к носу и царственно изрек:

— Не будешь моей — сотру тебя… в пыль лагерную…

Валентин сумел изловчиться и дал Марине пинка. Сволочь… Стены сарая рванулись ей навстречу — и обрушились, подмяв под собой.

Короткий провал в памяти.

…Попала она головой в поленицу. Хорошо, ничего не повредила. Встала на четвереньки… Лютик, изрыгая медвежий рык, уже занимал центр сарая и размахивал огромным колуном. Все-таки топор попал ему в руки, не соврали глюки! Зойка пряталась за его спиной. Валентин, двигаясь на полусогнутых, выбирал момент для броска. Куда дели лампу, Марина не видела. Обоих мужиков жутко шатало; собственно, какими силами они на ногах держались, было непонятно… Что-то сейчас будет, поняла она, и поползла — по стеночке, по стеночке, — к двери.

Могучий топор летал по сараю совершенно хаотически. Что за дух вселился в Лютика? Кричали все, включая Берию и козла на улице. Впрочем, все это было неважно, важна была только дверь… И вдруг крики удивительным образом синхронизировались, превратившись в один общий вопль. Марина на миг повернула голову. Валентин атаковал Лютика… Топор врезался в обогреватель, разнеся в крошку термостойкую керамику… Раскаленные спирали выпрыгнули… Лампа погасла, что-то загрохотало в темноте, и тут же — вспыхнул самогон на полу…

Морозный воздух ударил Марине в лицо.

Последнее, что она увидела в свете разгорающегося пожара, — как валится с поленьев разобранная иномарка…

Полоумный Эдик пытался подцепить ее рогами, но, к счастью, он был привязан. Хрястнуть бы тебя чем-нибудь, подумала беглянка. Нет, я не бью животных… Калитка, где здесь у них калитка?!

Выход на дорогу она нашла не иначе, как чудом. Сразу побежала в нужную сторону и ни разу — ни разу! — не упала и даже не споткнулась. Впрочем, побежала — громко сказано… Поспешила в меру своих возможностей, подстегиваемая тем, что творилось сзади.

А сзади были хрипы, крики и стоны. Чьи то силуэты выползали наружу, бессвязно матерясь. Плясали языки пламени. От сарая отваливались бревна, стены с треском шатались. С грохотом упала часть крыши… Марина в это время была уже далеко. Не осталось в ней ни страха, ни запредельной усталости, ни любви, ни ненависти. Одна мысль ее держала — не потерять бы сознание.

Дойти бы…

Куда?

Похоже, это Пальмовая улица. Значит — по ней. Целых двести метров — это, как до Луны. Хотя, Луна — вот же она, совсем рядом, только руку протяни… Огромный серебряный диск весело качался — вместе с Мариной… Э, нет, погрозила она Луне, не обманешь! Это меня кидает с одной сторону дороги на другую, а ты — на своем месте. Наши пути разошлись — отныне и навсегда.

Холод стоял совсем не осенний. А дорога была длинна… ох, длинна… После десятка виртуозно выполненных зигзагов, Марина схватилась за подвернувшуюся березку. Ее изнурительно и долго рвало. Казалось бы, должно стать легче… Однако тяжелым прессом наваливался сон, и почти не осталось стимулов ему сопротивляться. Психотропы плюс алкоголь. Адское сочетание. Багрово-красная постель, Александр с кожистыми крыльями, психиатр с окровавленным серпом… Марина застонала и оттолкнулась от дерева.

Каблук сломан… Земля ускользает из-под ног… Голова огромная, как аэростат, а воздух в нее все накачивают и накачивают… Небо скомкалось и сплющило остатки разума… Ужасно хочется в туалет… Далеко ли ты уйдешь, героиня?