Шервуд Андерсон - Яйцо

— Я подогрею яйцо в этой кастрюле с уксусом, — сказал он. — Потом просуну его сквозь горлышко бутылки, не раздавив скорлупы. Когда яйцо очутится внутри бутылки, оно снова примет свою обычную форму, и скорлупа затвердеет. Тогда эту бутылку с яйцом я подарю вам. Вы сможете брать ее с собой повсюду. Всем захочется узнать, каким образом яйцо ковало в бутылку, но вы не рассказывайте. Пусть их гадают! Вы позабавитесь на славу!

Отец осклабился и подмигнул посетителю. Джо Кейн решил, что перед ним человек, слегка помешанный, но не опасный. Он выпил предложенную ему чашку кофе и опять принялся за газету. Когда яйцо в уксусе нагрелось, отец перенес его в ложке на прилавок и, выйдя в заднюю комнату, достал оттуда пустую бутылку. Он сердился на посетителя, который не следил за ним, когда он начал свой фокус. Тем не менее отец весело принялся за дело. Долго силился он протолкнуть яйцо сквозь горлышко бутылки. Затем поставил кастрюлю обратно на плиту, чтобы опять нагреть яйцо, и, снимая ее, обжег себе пальцы. После второй ванны в горячем уксусе скорлупа яйца немного размягчилась, но недостаточно. Отец трудился в поте лица, его охватила отчаянная решимость. Когда он считал, что фокус уже вот-вот выйдет, опоздавший поезд подошел к станции, и Джо Кейн небрежной походкой направился к выходу. Отец сделал последнее отчаянное усилие, стараясь справиться с яйцом и проделать трюк, который установил бы за ним, владельцем закусочной, репутацию человека, умеющего развлекать своих посетителей. Он изо всех сил тискал яйцо, обращался с ним самым грубым образом. Он ругал яйцо последними словами, и на лбу его выступил пот. В конце концов, его руки раздавили яйцо. Когда желток и белок растеклись по одежде отца, Джо Кейн, который остановился в дверях, обернулся и рассмеялся.

Гневный ров вырвался из горла отца. Он затопал ногами и начал издавать какие-то нечленораздельные звуки. Выхватив из корзинки на прилавке другое яйцо, он запустил им в молодого человека, чуть не попав ему в голову, но тот увернулся и спасся бегством за дверь.

Отец пришел к нам наверх с яйцом в руке. Не знаю, что он хотел сделать. Думаю, что у него было намерения уничтожить его, уничтожить все яйца, и что он желал, чтобы мы с матерью видели начало этого разгрома. Однако, когда он очутился возле матери, в нем произошла какая-то перемена. Он осторожно положил яйцо на столик и, как я уже рассказывал, упал на колени перед кроватью.

Немного погодя отец решил закрыть на ночь закусочную и лечь спать. Он так и сделал. Придя, он потушил свет, и после продолжительного невнятного перешептывания они с матерью заснули. Заснул, верно, и я, но сон мой был неспокоен. Я проснулся с рассветом и долго смотрел на лежавшее на столе яйцо. Я размышлял о том, почему должны быть на свете яйца и почему из яйца выходит курица, которая снова кладет яйца. Вопрос этот отравил мне существование. Он в моем сознании и поныне, я думаю потому, что я сын своего отца. Во всяком случае, проблема эта остается в моем уме неразрешенной. И в этом я вижу только лишнее доказательство полного и окончательного торжества яйца, по крайней мере, поскольку это касается моей семьи.

Джеймс Абрахам Гарфилд (1831 — 1881) и Абрахам Линкольн (1809–1865), — президенты США.