Максим Солохин - Сказка для старших

— Можем, — повторил Король, — потому что это — ваша ошибка. А вот если бы я дал вам Конституцию — это была бы моя ошибка. И этого нельзя было бы исправить.

На этом Митька сон оборвался. В полусне, еще не опомнившись, Митька лежал и гадал над притчей: что бы это все значило?

На следующий день Митька, конечно, опять помчался к Волшебнику.

— Скажите, Вы правда приходили ко мне во сне или это просто сон?

— Правда. Я назвал тебя своим учеником. Но чтобы ты действительно стал моим учеником, необходимо согласие родителей. Необходимо.

— А надо им вообще говорить? — нахмурился Митька.

— Конечно. Это же не детское волшебство. Это — серьезное дело. Ты же не детскому волшебству хочешь обучаться, так ведь?

Митька усмехнулся. Но с сомнением покачал головой.

— А если они не согласятся?

— Тогда придется ждать, пока ты не станешь взрослым. Но, конечно, встречаться во сне никто нам не может запретить. Родители властны над твоим телом, потому что родили его. А сон есть сон, там свои законы. Правда, то, что усвоено во сне, очень трудно применить наяву. Во сне легко совершать чудеса. Слишком легко. Сон не годится для тренировки.

Митьке ужасно не хотелось ставить Папу в известность о своем новом знакомстве. Едва ли ему это понравится. Даже точно — совсем-совсем не понравится.

— А почему конституцию дать нельзя, а уйти с престола — можно? — спросил Митька.

— Это понятно, — заметил Волшебник. — Король вправе уйти и прийти. Если он не вправе уйти — то какой же он король? Он тогда — раб народа. Крепостной.

— А конституцию не может дать?

— Может, — сказал Волшебник. — Но не хочет. Народ будет несчастлив.

— А почему? — сказал Митька. — Разве нельзя сделать, чтобы народ был счастлив и так, с Конституцией? Может он так сделать?

— Почему нельзя? Можно. Но он этого не хочет.

— Почему?

— Потому, что это — необратимо. Это камень, который нельзя поднять.

— А чего же нельзя-то? Взять — и отменить.

— А кому это надо? — сказал Волшебник. — Если все счастливы.

— Я все равно не понял. А почему он не имеет права ошибаться?

— По идее феерии, этот Король всемогущ.

— Ну, и что?

— А всемогущий не может ошибиться. Ошибка ведь — от немощи. Чего-то не учел, что-то не вышло… Если ошибся — значит, не всемогущий.

— Не может ошибиться? Какой же он всемогущий, если — не может?

— Может — но не хочет. Никогда не ошибается, потому что не хочет ошибаться. И в этом смысле — не может ошибиться. Хотя, в принципе, может, но это — камень, который нельзя поднять.

— Давайте еще полетаем, — предложил Митька. Насчет Короля все равно оставалась неясность, но сейчас было не до тонкостей. Если эта встреча — последняя, то хоть налетаться всласть, смутно подумал он.

На сей раз он в присутствии Волшебника вел ковер уверенно и не сбивая дыхания. Учителю оставалось только одобрительно кивать головой.

— Но это только при Вас, — сказал Митька самокритично, посадив ковер на место.

— Увы, пока так. Пока что я пришелец в твоем мире. Это первая ступень ученичества. Ты живешь пока в своей старой реальности.

— А Вы где? — не понял Митька.

— А я в своей. Смысл обучения в том, чтобы ты переехал жить к мне. В мой мир.

— А мы что ли в разных?

— Ну, конечно! В моем мире все происходит так, как мне надо. В моем мире чудеса — это норма. А как там у тебя? — Волшебник приставил ладонь к уху, будто говорил по телефону.

— Нет, у меня не так, — признался Митька, — у меня — только когда Вы рядом.

— Сказка мне служит и сама делает все как надо, — продолжал Волшебник. — А как там у вас?…

— У нас хуже. Хочу жить у Вас!

— Переезжай ко мне! Хочешь?

— Хочу. Но Мама не отпустит.

Волшебник опустил руку и покачал головой.

— Нет, ты не понял. Я не говорю тебе переехать с места на место в твоем мире. Какая разница, где ты будешь жить — у родителей или у меня. Ты должен перебраться жить в мой мир. Не меняя места жительства.

— Тогда — Папа не отпустит, — сказал Митька.

Папе новое увлечение сына крайне не понравилось. Папа с ходу запретил Митьке даже и мечтать о том, чтобы стать учеником Волшебника. И ездить в Театр тоже запретил. С ходу. Папа был человеком православным, церковным. И к волшебству относился отрицательно.

— Ты все же посоветуйся о отцом Федором, — сказала Мама осторожно.

Но от совета Папы с отцом Федором Митьке не приходилось ждать ничего хорошего.

К Волшебнику Митька в тот день, конечно, не пошел. Папин запрет — это вам не шутка. Митька всплакнул.

љНочью Волшебник явился ему во сне и велел послушаться Папу.

— Не торопись отчаиваться, — сказал он.

— Я уже отчаялся, — пожаловался Митька.

— Ну и зря. Волшебник я или нет?

Митька повеселел.

— Подожди, может, Папа и передумает, — пообещал Волшебник. — А мы пока не будем терять время. Чудотворение пока оставим. Творить чудеса не так трудно, как это обычно думают. Гораздо труднее избежать связанных с чудесами опасностей. Ты должен понять, что жизнь волшебника — это невидимая война.

— Война?

— Именно война. Жизнь черного мага — это война с себе подобными. Там воюют все против всех. Но и жизнь белого мага — тоже война.

Митька кивнул. Он так и думал.

— Значит, Вы все-таки воюете с черными.

— Нет-нет. Совсем не так. Я изо всех сил сохраняю мир. Если бы я стал воевать с ними, я сам бы стал одним из них, вот и все. А пока я — в мире, в своем мире, они просто не имеют доступа ко мне. Не понимаешь?

— Не понимаю.

— Я как паук, сижу в своей паутине. Тут я сильнее всех, даже шершня. Но если бы я отправился на войну, меня сожрали бы и муравьи.

Митька отчаянно помотал головой. Нет, так нельзя. Либо он, Митька, неспособный ученик, либо…

— Я ни-че-го не понимаю.

— Все нормально. Это действительно трудно понять. Тем более, ты еще ребенок. А тут и взрослому нелегко разобраться. То, что я тебе объясняю, это мудрость. Тут все на парадоксах. На антиномиях. А по-другому — никак… А ты думал, это просто — стать белым магом? Это не каждому дается.

— А мне дастся?

— Надеюсь. Мы с тобой пойдем по порядку, не торопясь. Сейчас ты не понимаешь, как совместить: что у меня нет врагов, но я — воюю. Это несовместимо. Так?

— Наверное.

— У меня есть идейные враги. У меня с ними — идейная война.

— Идейные? Кто это?

— Невидимые разбойники, которые незаметно лишают людей веры. Веры в добро.

— Бесы, что ли?

— Конечно. Это от них исходит идея зла. И идея, будто зло имеет какую-то власть. Но это только идеи. Если ты не принимаешь их — они не имеют над тобой власти.

— Но с ними-то Вы воюете?

— Суть в том, что я уклоняюсь от борьбы. Я просто вменяю их идеи ни во что, не пытаясь спорить. Не придаю им важности.

В другом сне они стояли на небольшой полянке, на голой вершине лесистого холма. В этом мире кто-то жил: под ногами была тропинка. Она змеилась между деревьями, уходя в лес. Так у Митьки — вроде что-то понятно, а вообще — темный лес!