Лебедев Andrew - Любовь и смерть Геночки Сайнова

В клуб его не пускали – бодигардам на фэйсконтроле было дано указание на его счет.

Оставалось ждать возле дома.

Ах, а кто из нас не торчал под окнами своей возлюбленной? ….

– Зачем вы преследуете меня? – спросила Инна.

– Я люблю вас, и видеть вас – это жизненная необходимость для меня, – ответил Константин.

– Уходите, я не люблю вас, – устало но без раздражения сказала Инна.

– Но почему? – недоуменно возразил Константин.

– Глупый вопрос – почему не любят, – глупый вопрос, простите, но глупый! – взмахнув обеими руками сокрушенно воскликнула Инна.

– Я не в том смысле спрашиваю – почему, а в том, почему мне уходить? – уточнил Константин.

– А потому и уходить, что не люблю, – сказала Инна, глядя в сторону.

– Но вы ж сами не знаете, как я нужен вам, и напрасно гоните меня, – со страстной убежденностью воскликнул Константин.

– Уходите, ради Бога, мне не до вас, не до вашей любви, – с мольбой в голосе проговорила Инна, – я устала, оставьте меня.

– Вы делаете ошибку прогоняя меня, – сказал Константин, – нельзя делать такую ошибку, нельзя отвергать то, что я хочу вам дать…

– Вы не можете знать, что мне нужно, уходите, наконец! – с терпеливой мольбой сказала Инна.

– Я не могу уйти, потому что я знаю, что нужен вам, – с отчаянной уверенностью сказал Константин и протянув руку, коснулся ее плеча.

Она замолчала, устало опершись спиной о стену.

И в этой паузе Константин увидел дальний блеск спасительных огней.

– Я знаю, что могу вас спасти, – уверенно сказал Константин.

– Никто не может спасти меня, – тихо ответила Инна.

– Почему никто не может спасти вас? Почему вы в этом уверены? Разве человек любящий не может спасти? – спросил Константин.

– Есть пределы, которые нельзя переступать, – тихо сказала Инна.

Потом наступила пауза.

И потом Константин вдруг снова заговорил.

– Вы работаете там за деньги, они зачем-то вам теперь нужны, – Константин говорил очень быстро, – я не знаю зачем, но знаю, что не будь нужда крайней, вы не пошли бы туда работать. Так я наверное знаю, что если бы вы приняли деньги от меня, то…

– Я не взяла бы деньги от вас, – сказала Инна.

– Но почему? – недоуменно спросил Константин.

– А вы разве не понимаете? – Инна подняла на него усталые бесконечно глубокие глаза.

– Потому что вы считаете те деньги, что вы зарабатываете игрой в клубе – более честными и чистыми, нежели те, что я предлагаю вам? – переспросил Константин.

Она оттолкнула его от двери и проскользнула мимо консьержки наверх…

– Я не откажусь от вас никогда! – крикнул Константин, – вы теперь дама моего сердца, слышите? Я буду сражаться за вас! …

Все сроки работ по математическим моделям для Григория Ефимовича летели теперь к чертям.

Теперь ему надо было думать о деньгах.

Деньгах не для хлеба насущного, а для самообеспечивания той машины, имя которой было Константин Сайнов… Ибо машина эта теперь имела задачу – заработать… Или украсть, что в Америке одно и тоже… Заработать очень много денег.

Чтобы расколдовать.

Чтобы спасти свою принцессу.

Принцессу, прикованную голой к скале. …

Мошенничать по-маленькой он научился быстро.

И начал он с небольших краж с магнитных карточек.

Собственно, и главное философское открытие, которое он теперь вдруг сделал, полностью кореллировало со всем его вновьприобретенным в Америке опытом.

А открытие заключалось в следующем:

Вся жизнь на Западе – суть мошенничество, задекорированное фиговыми листочками протестантской и иудейской морали.

Григорий Ефимович нанял его – классного специалиста, математика, и вывезя его в Америку из России, как некогда испанские торговцы живым товаром вывозили негров из Анголы и Конго, так же посадил его на цепь, платя жалкие копейки…

Ах, отольются кошке Мышкины слезки!

Негры конголезские теперь начинают вот задавать белым жару! И еще неизвестно – как и во что выльется эта реконкиста.

За две бессонных ночи, проведенных возле компьютера, Костя наворовал на десять тысяч долларов.

Для этого загодя на чужое имя снял квартирку в Бронксе, куда по Интернету, по украденным номерам магнитных кредитных карточек, наделал покупок… Три телевизора, домашний кинотеатр, две стереосистемы, холодильник, три стиральных машины, две посудомоечных машины, пять сервизов, два ковра и даже три шубки натурального беличьего меха.

Потом были небольшие и не очень приятные хлопоты, связанные с тем, чтобы продать покупки, причем продать очень быстро.

Там же в Бронксе, в пивной, познакомился с белым парнем. Тот свел его с боссом…

В общем, пол-часа страху, и три тысячи баксов наличными – у него, у Кости уже в кармане.

Босс предложил продолжить и расширить сотрудничество.

– Расширить и углУбить, – перейдя на русский усмехнулся Костя.

Предложение он принял, хотя и тяготился теперь тем, что отныне судьба его зависит не только от него самого, но и от аккуратности совершенно незнакомых ему людей.

Однако в сложном деле электронного воровства – без помощников было не обойтись.

Кто то должен был снимать квартирки, кто-то должен был перепродавать украденный товар.

Босс предложил Косте пятнадцать процентов.

Они поторговались и сошлись на двадцати.

Так, к исходу недели у Кости завелись деньги.

И он смог, наконец, приступить к заветному расследованию, чтобы узнать, кто и зачем приковал к скале его принцессу?

А так же их родители…

У Веры была подружка – арфистка Таня.

Толстая с фигурой наоборот.

Фигура наоборот, это когда талия вместо того чтобы быть самым тонким местом туловища, наоборот становится самым его толстым.

И именно в объеме, а не в обхвате, потому как мужчин, желавших бы обхватить такое сокровище – в современном испорченном нашем мире, где нет истинных ценителей Рубенсовских форм, найти – днем с огнем…

Поэтому, Вера рядом с Танькой – арфисткой, всегда чувствовала себя красавицей, что пришла на вечеринку с подружкой – дурнушкой.

– Ах, какая ты счастливая, что не имеешь этого чертового живота и ляжек! – говаривала Танька, когда они захмелив глазенки рюмочкой коньяку, сиживали в кафешке на углу Невского и Малой Конюшенной.

Они всегда заходили туда после репетиций и позволяли себе.

– Ты и не представляешь, какая ты счастливая, – в остервенелом откровении признавалась Татьяна, – у меня секса не было два года, на меня не поглядывают даже шестидесятилетние старики, ты посмотри на этих… Они на все готовы, как пионерки – и на минет и на космический полет…

Танька кивала на абитуриенток из провинции, что приехав поступать, осваивали теперь пространства Невского и прилегающие к нему территории.