Andrew Лебедев - Все голубые фишки

К нему иначе и не обращалось даже и большое начальство. Говорили ему "ты", но обращались по имени-отчеству, потому как Максим Анатольевич был человеком очень замечательной судьбы и прекрасных души и характера.

Максим Анатольевич был Героем Советского Союза и был второй раз представлен к Звезде, "но Ельцин по пьянке не подписал", как говорил про этот случай Брусилов.

У Антонова с собой были два ружья. Легонький "меркель" – горизонталка и вертикалка "зауэр". Богуша Антонов считал большим пижоном и не охотником, потому как Гоша ездил в Николину Пустынь с неприлично пижонским помповым ружьем "кольта".

– Тебе в кино гангстеров играть, а не на охоту ходить, – ворчал Антонов.

Ворчал, хотя и сам понимал, что на охоту они ездят не зайчиков, да кабанчиков стрелять, а говорить о таких секретных делах, о которых там – в городе ни в кабинете у Антонова, ни в кабинете у Богуша и пол-слова сказать нельзя.

С дороги попили чаю, вынули из чехлов и собрали свои ружья, да и пошли в скалистую в этих местах уральскую тайгу.

Богуш с Антоновым шли впереди, а за ними, поодаль, охраняя начальство скорее от постороннего глаза, чем от дикого зверя, шел со своей "тозовкой" полковник Брусилов.

Ноиля оставили с Максимом Анатольевичем – подготовить баньку и стол.

– У нас неприятности, – начал наконец-таки Антонов, когда от заимки отошли километра на два.

Антонов не любил модного словечка "проблемы". Он всегда предпочитал говорить "неприятности".

Это как то было более по русски, вроде американского "вау" и его русского эквивалента "ой".

– Какие неприятности? – напрягся Богуш.

– Москвичи задумали забрать тендер под себя, – ответил Антонов профессионально вглядываясь в скалы, не прячется ли там где лось или олень?

– А как же Кучаев? – спросил Богуш, непрофессионально туда-сюда водя стволом своего пижонского и совсем неохотничьего оружия.

– Ты пушкой – то своей не шарься, – прикрикнул на приятеля Антонов, – не Шварцнеггер и не в кино! Здесь тебе тайга, и не ровен час товарища пристрелишь…

Помолчали.

Продравшись сквозь какой-то непролазный куст, Антонов отдышался, и ответил, – Кучаев в Москву поедет к премьер министру правительства записался, но это процентов на пятьдесят, как там карта легла, потому что мы не знаем, может на премьера уже повлияли без нас.

– Так что делать? – спросил Богуш, дисциплинированно направляя ствол вперед и немного вниз.

– Там загвоздка вот в чем, – начал Антонов, – москвичи бьют на то, что трест, выигравший тендер должен быть специализированным, и они предложили нашему Уралспецстрою слиться для этого тендера с их московским Шестнадцатым трестом.

Получается с одной стороны, структура вроде бы как местная, не придерешься, а с другой стороны полностью московская. Нам и крыть нечем. Мне так тендер никак тебе не отдать, если москвичей не остановить или с ними не договориться.

– И что должен сделать я? – по деловому спросил Богуш.

– Кучаев со своей стороны в Москве дела с премьером обговорит, но надо к этому же моменту, то есть не далее как на этой неделе выбить из под москвичей опору здесь, – сказал Антонов глядя вдаль между деревьев.

– Как это, выбить? – спросил Богуш.

– Начальника треста Уралспецстрой надо из игры вывести и как раз бы до встречи Кучаева с премьером, – сказал Антонов, и вдруг, вскинув ружье, выстрелил.

Гулким эхом, звук сдвоенного выстрела, отраженный от скал, прокатился по тайге.

– Что это было? – спросил Богуш.

– Глухарь, – ответил Антонов, и добавил, вынимая гильзы, – не попал, потому как картечь у меня была, а на глухаря дробь нулёвку надо.

Обратно к заимке двигались другим порядком.

Впереди шли Богуш с Брусиловым, а позади, поотстав метров на сорок, двигался Антонов.

– Начальника треста Уралспецстрой знаешь? – спросил Богуш.

– Карагодина? – переспросил Брусилов, – знаю.

– Надо по Карагодину провести мероприятие, – сказал Богуш, глядя на верхушки елей, не пролетит ли там жирный глухарь?

– Проведем, – кивнул Брусилов, и тут же поинтересовался, – а сроки какие?

– Сроки плохие, – буркнул Богуш, – всего неделя.

– Придумаем, – твердо заверил Брусилов, – только это стоить нам будет.

– Денег не жалей, дам сколько надо, – сказал Богуш, – ты только постарайся, не подведи.

– Это уже лишнее, – сказал Брусилов, я верю, что и вы не забудете меня, когда главный куш пилиться будет.

Богуш ничего не ответил, только вскинул брови в изумлении. …

После баньки пили много и не пьянели.

Максим Анатольевич умел гостей и в баньке попарить и угостить их умел.

Ноилю не наливали – ему назавтра за руль.

И трезвый шофер веселил всех рассказами про то, как и сколько девчонок он отымел на задних сиденьях бесчисленных "волг" своих многочисленных начальников.

– Так ты, поросенок такой-сякой и в моей машине на заднем сиденье все обтрухал? – с показной сердитостью спросил Богуш.

– А как же, Игорь Александрович, в вашем Мерседесе целкам особый счет, – хохотнул Ноиль, – какая откажется в такой машине отдаться?

– Ну, и которую последней отодрал? – притворно насупив брови, спросил начальник.

– Не я, в последний раз не я, а главный следак из Москвы развлекались, – хохотнул Ноиль, – забавная штука вышла, однако.

И Ноиль поведал слегка зазхмелевшей публике историю того, как занимался сводничеством и возил Валида Валидовича в лесок со своей знакомой Машей по прозвищу Умная. И слушатели – разомлевшие от русского пару доброй баньки, который всегда навевает этакий эротический настрой, осклабясь в сальных мечтаниях, слушали, цокали языками и покачивали головами, дескать вот это да, но покачивая головами и цокая языками, сами про себя думали, де вот и мы – тоже окажись на месте этого Валида Валидовича, тоже бы не сплоховали.

– Так говоришь, полчаса он ее драл не вынимая? – изумленно спросил Антонов.

– Я на часы специально смотрел, – хихикая, подтвердил Ноиль.

– А она орала, как бешеная? – уточнил Богуш.

– Еще как орала, – кивнул Ноиль, – я все боялся помрет кто-нибудь из них, что потом делать?

– Ты бы нам эту Умненькую Машку привез, – цокнув языком и закатив глаза, сказал Антонов.

– Мы ее в другое дело определим, – сказал оживший вдруг и доселе молчавший Брусилов, – такие кадры бывают очень полезными. …

Америка – встать бы на колени да поцеловать эту землю…

Так думал Минаев, проходя по гофрированному трап-коридору, присоединенному к их Боингу… Но думал не серьезно, а скорее в шутку. Какая тут земля? И земли то не видно. Сперва трап гофрированный, потом бетонный пол аэропорта. Глупо вставать на четвереньки здесь, среди разодетой публики. Подумают – совсем дурак.