Andrew Лебедев - Проститутка Дева

– Но мы ведь с тобой знаем… – начала было Мария Витальевна, но Иван оборвал ее.

– Хватит, хватит, мамочка, довольно! Я уже практически женатый человек, у меня скоро появятся свои дети, и я не понимаю, чего ты добиваешься от меня, у тебя муж, он генерал, он богат, ты его всегда уважала, как ты мне всегда об этом говорила, так чего тебе еще надо от меня?

– Я люблю тебя, Ванечка! – наконец, захныкав, выдавила из себя Мария Витальевна.

Лицо ее по-детски скривилось и ручки, инстинктивно сжавшись в кулачки, прижались к глазам.

Он не стал утешать.

Он тягостно выжидал, покуда все это закончится.

Вся эта тягомотная и невыносимо противная ему сцена.

Иван больше не любил эту женщину.

Он глядел, как она плачет, и ему было понятно со всей очевидностью: вот плачет избалованная кукла.

Плачет, что потеряла игрушку.

Плачет, что у нее, у зажравшейся замужней бабы, отбирают забаву – юного любовничка.

Как он раньше не видел этого?

Слепой.

Слепой котенок.

Она играла им.

Но теперь он ответственный человек.

Взрослый мужчина.

Муж.

У него есть жена.

Без пяти минут жена.

Его любовь, его спасительница – Верочка.

Девушка-врач, которая открыла ему глаза на мир.

Которая подарила ему зрение.

– Ехала бы ты домой, Мария Витальевна, – посетовал Иван, когда всхлипывания уже начали ослабевать.- Муж, наверное, заждался уже.

– Я тебя убью. Я тебя закажу, я мужа попрошу, – тихо прошипела Мария Витальевна, выскальзывая из квартиры…

А Иван уже думал совсем о другом.

Об очень приятном.

Скоро у Верочки будет сорок дней по отцу, а потом они сыграют свадьбу.

Смотреть дачу поехали с Инокентьевым из бывшего первого управления. Инокентьев теперь в наркоконтроле служил. Генерал-майор.

– Ничего, соседями будем скоро, Макаров. На рыбалку будем ходить! – ворковал Инокентьев. – Жен наших состыкуем. Пускай они корешатся, садоводством занимаются, а мы воздухом будем дышать, и, если здоровье позволяет, по банке тихохонько ударять будем. А?

Инокентьев задорно подмигнул и, щелкнув себя по шее под кадыком, показал, как они с Макаровым будут тихохонько ударять по банке.

Поселок был в двадцати километрах за Звенигородом.

Дача, которую предлагали Макарову купить, принадлежала одному из своих – генералу, недавно умершему от инфаркта.

Вдова генерала владеть дачей этой после смерти мужа не хотела, а детям, которые были теперь очень высокого полета, дача по удаленности от столицы и по уровню комфорта не подходила. В общем, вдова продавала, а негласный совет соседей-чекистов не хотел, чтобы рядом поселился кто-то чужой. А тут как раз Макаров из Австралии на пенсию прикатил.

Настрой у Макарова был, как всегда, боевой. И это не смотря на то, что после австралийских да испанских вилл, где ему доводилось живать последние годы, дача эта явно не дотягивала, будучи чем-то по-совковому недотепистым – уже, вроде как, и не изба, но еще и не коттедж…

Так – обычная совковая советская дача для генерала, не видавшего иных изысков, нежели русская рубленая банька с белым парком на краю участка в двадцать соток, да пруд-прудок, подернутый зеленой ряской, вместо привычного для Запада бассейна.

Но зато в цокольном этаже – гараж с железными воротами и целых три веранды: две в первом этаже – одна на восток, по утрам чай из самовара пить, другая на запад – пить чай по вечерам, а третья на втором этаже на юг – летом сидеть там и оттуда в сад глядеть…

– Слышь, Макаров, рамы на втором этаже на веранде вынимаешь и получается открытая терраса, – приговаривал Инокентьев. – И там поставишь бильярд, я к тебе приходить буду играть, лады?

Макаров ходил, кивал, глядел, поглядывал…

Эх, годика не хватило еще послужить там… И только дела вроде проклюнулись, особенно в Испании – консультировать наших бизнесменов, пробивать им за процент информацию о зарубежных партнерах. Надежность, репутация, хренация, платежеспособность и так далее – в принципе, та же самая разведка, только уже не за зарплату, а за нормальные живые деньги.

Годика не хватило, тогда бы он себе не эту дачу сейчас покупал, а что-то поприличнее – в Одинцовском районе…

– Ну что? Нравится? – беспокоился Инокентьев.

– Нравится, – отвечал Макаров.

Назад ехали уже слегка выпивши.

– Женка твоя, у нас поговаривают, тебе подсолила в твоей отставке, – сказал наконец Инокентьев.

– И что еще говорят? – спросил Макаров.

– Да ничего особенного не говорят, да и прямых доказательств не было, да и там,

– Инокентьев показал вверх пальцем, – там не велели жесткого расследования проводить, но, тем не менее, говорят, что у женки твоей дружок здесь был один, он вроде как на нее вражину и навел…

"Иван Борщанский", – отметил про себя Макаров, но вслух не сказал.

С Инокентьевым облобызались, и, выходя из машины, Макаров пообещал:

– Рамы на втором этаже выну и бильярд на террасе поставлю. …

А дома его ждала Мария Витальевна.

– Ты чего такая грустная, будто даже ревела? – спросил Макаров.

– Да нет, тебе показалось, – натужно улыбнувшись, ответила Мария Витальевна.

– Ну, если показалось, то и ладно! – согласился Макаров. – Пойдем тогда ужинать да спать… …

Таня Середа (Шапо)

Типа Любовь

Роман

Продолжение У Алика – у гранда моего Альвареса Алонсо де Куэльяро – бал должен был быть.

Вообще, как про него Маргуша мне рассказала, Алик (тогда еще я его так не называла, разумеется) целый год в трауре ходил. Представляете, у него в день свадьбы невеста трагически погибла.

И кстати, ей цыганка – а в Испании цыган навалом, как в Моддавии, – так вот ей цыганка нагадала, что погибнет та в день свадьбы. Так и вышло. Упала с лестницы и шейные позвонки себе сломала. На подол свадебного платья наступила и с лестницы покатилась кубарем.

Вот такое горе жениху. У них, говорят, такая любовь была!

В общем, Алонсо мой год в трауре сидел, на танцы и в дискотеки не ходил, на девчонок не глядел… А как меня у Маргоши на вилле увидал, так и покой снова потерял. Я фотку той его невесты видала, вроде как и непохожи мы с ней, та яркая брюнетка с большим бюстом, а я отродясь светленькая, да и грудь у меня второй номер с плюсом…

Но, так или иначе, факт фактом остается, запал на меня мой бедный Альварсёночек.

Вообще, умница, конечно же, Маргоша моя, дай ей Бог здоровья и долгих лет! Кабы не она, где бы я была? Это она меня так разрекламировала, это она Алику моему мозги прокомпостировала, ему и его друзьям, что лучшая жена – это русская жена.

Потому что русская – она и умная, она и красивая, она еще и не избалованная, как большинство выше меры эмансипированных европеек.

Маргоша мне рассказывала, что эти европейцы, когда их соотечественницы от свободы совсем одурели и перестали рожать и заботиться о мужьях, предпочитая, подобно мужчинам, делать на работе карьеру, зарабатывать деньги, а на заработанные сидеть вечерами в ресторанчиках и на частые каникулы ездить по горнолыжным курортам, тогда мужчины европейские в контру своим эмансипированным бабам стали выписывать себе сексуальных рабынь из Тайланда или из Малайзии…