Венсан Равалек - Ностальгия по черной магии

Поля выглядели печальными, плешивыми, вдали еще курилась одна из проклятых башен атомной станции.

Я видел нас, выходцев из древних времен, существующих и в прошлом, и в будущем, творящих и в тот же миг врачующих наши беды, наши жизни, полные преград, и те роковые несчастья, с которыми нам так или иначе придется столкнуться, если не подготовиться к ним заранее. До ближайшей деревни мы ехали минут десять, там грузовики остановились, ужасающий скрежет тормозов прозвучал еще громче из-за отсутствия каких бы то ни было шумов, в домене была музыка, или люди, или по крайней мере какие-то признаки более или менее близкой человеческой жизнедеятельности, а здесь ничего, ничего, кроме пустоты, дома казались заброшенными.

– Алло, – заорал Обсул, – алло, алло!

К нам подъехала группа охотников на грузовичке цвета хаки – прежде он, судя по всему, принадлежал Госуправлению лесного хозяйства, на нем еще сохранился знак; и мы все вместе, стоя на пустой площади, обсуждали эту загадку, крича время от времени: алло, алло, выходите, вам не причинят зла, Обсул почтил вас своим посещением; охотники говорили, что надо подождать, что люди скоро выйдут, а варвары, которых мы взяли с собой, заскучав, стали курить косячки и обследовать окрестные дома на предмет чем-нибудь поживиться.

Мы оставили замок под охраной привидений и разных призраков, приказав уничтожить всякого, кто вознамерится им завладеть, на время нашего отсутствия танцплощадку закрыли и всем, кроме слуг, занимавшихся уборкой, запретили заходить на королевские этажи и в гарем.

Ближе к вечеру откуда-то высунулась заляпанная грязью девочка, за ней маленький мальчик, должно быть ее брат, постепенно появились и остальные землепашцы; Жако, глава охотников, поспешил их успокоить – то ли он знавал их раньше, то ли умел в любых случаях сразу находить почву для взаимопонимания: жизнь налаживается, мы хотим снова наладить земледелие и привести район в надлежащий вид, Обсул, король Шамбора, готов вам помочь; несчастные так стосковались по надежде, что рады были проглотить что угодно, лишь бы избавиться от пелены ужаса, которой внезапно накрыло их, ничего не понимающих, они кивали головами, заранее полные такой благодарности, что хотелось отвести глаза, и все же недоверчивые, однако готовые участвовать в запуске нового, предложенного нами механизма.

Быть может, наша миссия состояла в том, чтобы создать новую образную канву, грошовую мифологию, способную привести в действие целое, включить в нее и эти лоскутные декорации, и бледных, подавленных варваров, и простирающиеся вокруг поля, похожие на преддверие самого ада, на его пригороды в первое утро проклятой недели; при виде толпы обездоленных существ, больных от страха, трясущихся в лихорадке, изголодавшихся, тянущих к нам, сытым, последним избранникам мира, свои худосочные руки, у меня вдруг возникло глупое желание написать одно странное видение, что раз за разом возвращалось ко мне сквозь все туманы апокалипсиса: залитая дождем магистраль, время около трех часов дня, машины застряли в пробке, потому что между Френ и Орли, в направлении Кретейля, авария, они гудят на усталой, раздраженной ноте, перед глазами у меня стояли бетонные опоры железнодорожного моста, автозаправка на обочине ушедшей в небытие автострады, и где-то в глубинах моего сознания смутно, интуитивно сложилось объяснение того, чему суждено было стать провозвестием нашей погибели, мне так и не удалось вытащить его на поверхность. У этих оборванцев заплакал ребенок, и вдруг мне стало страшно, стыдно и неловко за свое благополучие и везение.

– Обсул здесь, среди вас, и отныне вы можете опереться на его силу и рассчитывать на его покровительство.

Он спокойно объяснил им, что союз необходим, что мы нуждаемся в них так же, как и они в нас, что, выращивая картофель, они получат право стать частью новой нации, королевства Шамбор, и тогда они не скатятся до уровня диких зверей, а иначе им этого не избежать.

– Посмотрите на себя, посмотрите, на кого вы похожи, если вы меня не послушаете, вы совсем захиреете, сдохнете, как скоты.

Позади включились газовые фонари, упрятанные в глотку Саламандры, и изо рта огромного сверкающего чудища вырвался сноп пламени. Саламандра, заревел Обсул, мы посланы Саламандрой. Вперед вышла женщина, катя в колясочке скрюченного ребенка. Я спрашивал себя, по какому немыслимому безумию этот придурок мог вознестись на вершину власти и за такое короткое время подчинить себе столько народу.

– Если вы действительно король, как говорите, то вы в состоянии облегчить наши страдания.

Похоже, у нее был приличный культурный уровень, может учительница или библиотекарша, она говорила учтиво, как об очевидных вещах: истинные короли – чудотворцы, это все знают, спросите своих советников, они подтвердят. Ребенок хныкал в коляске, лицо у него было настолько смуглое, что он походил негра. Мои глаза встретились с глазами женщины, и у меня возникло давно забытое чувство, что-то вроде мгновенного соучастия, узнавания. Я наклонился к Обсулу и шепнул ему, что значит чудотворец: это целитель, она хочет, чтобы мы вылечили ее сына.

Теперь задувал ветер, и флажки на автозаправочной станции хлопали о металлический трос.

– Подойди ближе, – сказал Обсул, – подойди, не бойся.

Подъезжая к деревне, мы видели распятие – Христа, терявшегося среди заброшенных полей, с навеки прибитыми к горизонтальной планке руками, в предельно актуальной позе, застывшего на кресте, словно не совсем еще мертвый обломок минувшей эпохи, откуда еще всплывали былые идолы, изжитые модели, которые, однако, по-прежнему вызывали мысль о возможных, даже более чем возможных грядущих превратностях наших несчастных судеб.

Женщина подкатила свою коляску, колеса скрипели по гравию. Охотники ждали с внимательным, озабоченным видом, мы, колдуны, оставались безучастными.

– Иди сюда, – повторил Обсул, – иди сюда, Обсул тебя вылечит, Обсул облегчит твои страдания.

Женщина посмотрела на нас, мне показалось, что она глядела именно на меня, и я незаметно кивнул, это могло сойти почти за поощрение. Двое варваров бросились к ней и вынули смуглое тельце из груды тряпок, пасть Саламандры изрыгала пламя, обжигающее дыхание заставило нас слегка отступить. Лицо ребенка сморщилось в гримасе боли. Обсул взял его на руки, как младенца, поддерживая голову мощной рукой исполина, веки старца были полуприкрыты, – казалось, он дремлет. Обсул облегчит твои страдания, вылечит тебя, и тут он одним ударом размозжил ему голову, легко, словно крольчонку, а потом поднял тело и швырнул его в огонь, мать зашлась в рыданиях и проклятиях, а в воздухе жутко завоняло паленой свиньей.