А. Корчак - Я, депутат... Всенародный избранник

– Ну зачем же так, подождите, подождите, вы не правы, – начал говорить отошедший от стресса Худинский. – Вы совершенно не правы, говоря так. Ваше отношение ко мне и к моей партии просто обязывало вас это сделать. Вашу информацию мы досконально проверим. У меня есть специальный отдел, который занимается подобными делами, мы все это скорректируем и потом…

– Так, все, – Эльвира решительно встала, – я пошла.

– Да подождите же вы, – взвыл Худинский. – Вы даже не можете себе представить, какой разразится скандал, если… если со мною что-то случится. Вы понимаете, вся мировая общественность…

Эльвира больше не могла слушать подобный бред, она резко прервала его:

– Подождите. Знаете что, мне искренне жаль, а я вас так люблю и уважаю. А сейчас позвольте, я лучше уйду, это совсем не женские игры.

Худинский подскочил к ней, схватил за руку.

– Подождите! Почему вы все говорите в прошедшем времени. Где он, черт побери? Клянусь! Я его сейчас убью на глазах миллионов.

– Перестаньте закатывать истерику, – возмутилась, в свою очередь, Эльвира. – Что вы, как баба, в самом деле?! Ничего вы его не убьете, не такие они лохи, в самом деле, как вам это кажется. Вам, по-моему, надо просто уехать отсюда, дался вам этот колхоз. Но предварительно советую, проверьте, не подложил ли он вам какой-нибудь сюрприз в машину. Это его излюбленная тактика.

– Ну, знаете, дудки, этого не дождетесь. Худинский никогда не бегал и никогда не будет бегать, даже если мне грозит смертельная опасность, так и знайте.

Эльвира вновь двинулась к выходу:

– До встречи, мой дорогой. Если она, конечно, когда-нибудь состоится в Москве. И не забудьте, только французское, на меньшее я не согласна. Имейте это в виду.

– Да будет все, будет, вы что, Худинского не знаете, я слов на ветер не бросаю.

– Тогда прощайте, – она пошла к двери.

– Постойте, – он опять схватил ее за руку. – Я согласен.

– На что? – спросила Эльвира, а сама подумала: «Кажись, спекся, недолго кочевряжился, козленок».

– Я согласен, – не отставал от нее Худинский, – покажите его мне, никогда не видел человека, который собирается убить меня. Я его должен знать в лицо.

– Зачем вам это? – продолжала играть Эльвира.

– Как вы не можете понять? Я сейчас же начну писать книгу «Убийца и будущий президент». – Неужели это вам не понятно? Это будет совершенно новое в истории человечества. Я, я произведу фурор в мире, это же совершенно очевидно.

Эльвира решительно отбросила его руку:

– Я сожалею, что потратила время впустую, меня можете не провожать.

Эти три шага, которые она прошла до двери, ей стоили многого. Она специально везла из Москвы человека, подобрав его якобы на роль убийцы. Знаете, есть такой типаж – красавец, одет с иголочки, с белым платочком в боковом карманчике, а в глазах, страшное дело сказать… смерть. Его она нашла среди охранников, когда шастала за покупками, долго уговаривала на месте, а потом уже по телефону, сыграть эту роль. В конце концов, он согласился, только за большие деньги.

– Я вас умоляю, – взмолился он, – забыл, как вас зовут… – раздался голос Худинского на третьем ее шагу, – я… я все отдам, только покажите его мне.

Эльвира обернулась, как будто совершенно не желая того, понимая, что птичка в клетке, а дверца захлопнулась, и уже без всякого желания произнесла:

– Да-а, потом устроите черт знает что, и… они достанут меня. Нет уж, лучше останемся каждый при своих интересах.

Но после этих слов остановилась, как бы задумалась.

– Хотя… да разве вам можно верить?

– Ну, а как же, конечно, можно, – он так убедительно сказал эти несколько слов, что у другого и не было бы никаких сомнений на этот счет.

Но только не у Эльвиры. Она, как бы думая, стоит ли ей влезать во все это дело:

– Хотя… это риск, и, по-моему, немалый.

И уже решительно:

– Он должен быть оплачен.

– Говорите, сколько? – взревел охваченный безумием Худинский.

– Нет, сначала обещайте, что вы ничего плохого не устроите. Хотя… разве вам можно верить?

– Можно, можно, – заговорил быстро Худинский. – Как же нет, ведь я – юрист, и папа у меня…

– Оставьте своего папу в покое, – резко остановила его Эльвира, – имейте в виду, эти люди не любят шутить, тем более поднимать шум, я вам просто не рекомендую в вашей же безопасности. Пять тысяч и без всяких условий, – произнесла Эльвира железным голосом.

– В долларах? – еще на что-то надеясь, проблеял Худинский.

– Нет, в тугриках, конечно же, в них, – также без всяких надежд на что-то другое произнесла Эльвира. – Вначале деньги, потом – стулья.

– Арнольд, где ты? – опять заорал он во все горло, – тащи свою банку сюда. – Вышел неизвестно откуда маленький лысенький человечек с портфеликом в руках.

– Выдай моему человеку пять тысяч в долларах и быстро.

– Да, но…

– Я сказал, – он опять заорал, – они что, твои? Они мои и партийные.

Тот, засмущавшись, вытащил пачку, мило улыбнулся и мягко произнес:

– Можете не пересчитывать, все как в аптечке, если позволите, – он сладко улыбнулся, – хорошо бы расписочку.

– Щас распишусь на твоей сопатке, – тут же болезненно среагировала Эльвира.

– Так его, правильно, – засуетился Худинский, – обнаглел вконец, дармоед! Иди отсюда, болван!

Эльвира подошла к двери:

– Так, только тихо, – приоткрыла дверь. Она подробно проинструктировала нанятого ею человека. Тот уже давно, с самого утра, изнемогал от ничегонеделания. Про себя он думал: «Сидел бы сейчас у себя в магазине – тишь и благодать, наверное, уже бы там поужинал, выпил чекушку и трепался бы с продавщицами, а здесь…»

Он сидел в холле, так, чтобы его хорошо было видно из двери апартаментов Худинского. По инструкции Эльвиры, если дверь приоткрывалась, он должен был хитро, что называется, из-под руки, наблюдать за нею и обязательно, чтобы они увидели его.

«Спектакль, да и только, им что, нечего делать, этим народным избранникам?» – подумал он.

После того как туда вошла женщина, которая наняла его, он напрягся, чтобы не пропустить момент. Эльвира как раз в этот момент выглядывала в дверь.

– Подождите, – остановила она Худинского. – Я сама вначале.

Она выглянула и сразу увидела, как нанятый ею молодец отвел свой убийственный взгляд в сторону. Делал он это нарочито, чтобы его заметили. Выглянув, она тут же прикрыла дверь:

– Ух, такой приснится, не дай Бог.

Пропустив вперед Худинского, опять открыла дверь.

– Вон там, смотрите, справа на кресле, с белым платочком.

Худинский прильнул к приоткрытой двери, посмотрел и сейчас же закрыл ее. На лбу у него выступили крупные капли пота:

– Да, это он, черт подери, – прошептал он.

Отдышавшись, он опять приоткрыл дверь, но тут же вновь ее захлопнул: