Геннадий Прашкевич - Пожить в тени баобабов

Она вдруг спохватилась:

– А может, и для вас!.. Для вас, для вас, Валентин Борисыч!..

Валентин кивал, слушая Раису Васильевну, но на шеф-повара поглядывал без особого интереса.

Гораздо больший интерес вызывали у него собравшиеся в «Тропикане» зрители.

В трех метрах от стойки бара, за которой сошлись бойцы, вполоборота к служебной двери грузно устроился за столиком рыжий грузный пузан с толстенной багровой шеей. Аккуратно, как школьник, сложив на столике тяжелые руки, пузан, улыбаясь, добродушно следил за тем, как непобедимый шеф-повар неумело притворяется, что ему невероятно трудно устоять перед лысоватым полным грузином, грозно сдвинувшим к переносице свои и без того грозные почти сросшиеся черные брови.

Лицо добродушного пузана показалось Валентину знакомым.

Впрочем, мало ли в мире знакомых лиц?

Гораздо больше Валентина интересовал столик, за которым уютно, чуть ли не по-семейному устроились Николай Петрович и юная блондинка, сменившая, наконец, тесную джинсу на легкое вечернее платье.

Третьим за столиком Николая Петровича устроился жилистый телохранитель, человек с жестким лицом, плечистый, и явно не дающий себе никаких поблажек – хоть сейчас выпускай на ринг.

Уложив грузина, шеф-повар поднял голову и засмеялся.

Наверно, предвкушал близкое торжество.

– Внимание! – пропела в микрофон ведущая, кажется, одна из тех девиц, что недавно всем хором уговаривали Валентина принять участие в состязаниях. – Состязания по армрестлингу продолжаются. В лидеры, как всегда, вышел Кузьма Егорыч Званцев, бессменный чемпион всех последних рейсов «Анны Карениной». Напоминаю, приз за первое место – ящик превосходного баварского пива. Самого лучшего баварского пива, какое только может быть! Ящик напитка жизни! Так называют баварское пиво знатоки!

Она смолкла на мгновение, потом бросила в зал:

– Итак?… Кто желает побороться с непобедимым Кузьмой Егорычем за первый приз?…

В зале раздались смешки и аплодисменты. Похоже, Кузьма Егорыч уже отшил всех желающих.

– Ну, Валентин Борисыч… – восторженно шепнула в спину Валентина старший пассажирский помощник Раиса Васильевна. – Теперь ваш выход!.. ваш выход я объявлю сама!..

Она протянула руку к микрофону, но вдруг из-за столика поднялся рыжий грузный пузан. Впрочем, грузным пузан он казался. Не поднялся, а вскочил, будто поплавок выбросило из воды.

Ведущая восторженно возвестила:

– Наши состязания, как всегда, плавно переходят в разряд международных!

И закричала:

– Просим, просим вас, герр… герр…

– Иоахим Хунгер, – прогудел толстяк.

– Коммен зи битте, герр Хунгер!

– Спасибо. Я понимаю. Я сам говорить по-русски, – густо сказал пузан, бесстрашно пожимая руку шеф-повару.

Ёха!

Ёха Хунгер!

Совсем недавно поминал Ёху Хунгера в Питере, сидя под медным всадником, бывший профессиональный борец Джон Куделькин.

А он, Валентин, не узнал Ёху.

Впрочем, почему не узнал?

Конечно, узнал!

Издали сразу почувствовал что-то свое. Если бы не Николай Петрович, с которого он не сводил глаз…

Что тогда?

Подошел бы к столику?

Обнял бы Ёху на глазах у всех?

Вряд ли…

А ведь обнял бы, вдруг подумал он. Плевать на всех, подошел бы и обнял Ёху. Ведь это Ёха сделал в восьмидесятом хорвата Рефика Мемишевича! Ведь это Ёха за две минуты и тридцать секунд положил на ковер поляка Романа Берлу. Ведь это Ёха должен был выйти в финале в Осло на него, на Валентина, если бы не травма, полученная им в схватке с чехом Олдржихом Дворжаком…

Ёха!

Соперники сцепились.

Казалось, шеф-повар и немец просто сидят, схватившись руками, сидят и задумчиво улыбаются, не обращая на зрителей никакого внимания. Правда, толстая шея немца явственно побагровела, а улыбка шеф-повара постепенно превратилась в натужную гримасу.

Ёха!

Ну!..

Под разочарованный вздох Раисы Васильевны и членов команды «Анны Карениной» крутая рука прежде непобедимого повара Кузьмы Егорыча легла на стойку.

Валентин сочувственно улыбнулся.

И снова перевел взгляд на столик Николая Петровича.

Николай Петрович с удовольствием похлопал немцу.

Странно все-таки, подумал Валентин. Не знаменитость какая-нибудь, не гастролирующий актер, не депутат, не коммерческий гений. Всего лишь директор крематория, а вот… Служебная командировка… И не куда-нибудь, а в Киль… А с ним милая шлюха в вечернем платье… И личный телохранитель… Кажется, Дело с большой буквы оплачивается очень неплохо…

Николай Петрович шепнул что-то телохранителю, тот поднялся.

Наверное, решил поздравить немца, подумал Валентин. Николай Петрович всегда любил красивые жесты.

Нет, удивился он. Не похоже.

Телохранитель Николая Петровича явно решил сразиться с Ёхой!

Ну, конечно… Как он, Валентин, мог забыть о врожденном патриотизме Николая Петровича? Отдать пиво, пусть и баварское, какому-то пузатому немцу!

Сам Валентин, впрочем, ставил на Ёху.

Ишь, пивка захотелось, подумал он, сравнивая Хунгера с жилистым телохранителем.

И вдруг засомневался…

Дело, собственно, не в форме… Какая сейчас у Ёхи форма?… Вон как расплылся… И благодушие во взоре… А телохранитель Николая Петровича и помоложе, и обязан рыть землю всеми копытами…

Но ведь опыт…

У Ёхи колоссальный опыт подобных развлечений.

– Ге-на! Ге-на! – скандировала блондинка, заражая весь зал неподдельным энтузиазмом.

Зал подхватил:

– Ге-на!

Хунгер несколько недоуменно обернулся.

На ходу скинув свободный спортивный пиджак, закатав рукава белой рубашки, ослабив узел галстука, телохранитель Гена подошел к стойке. Руку Хунгеру он не пожал, сразу поставил локоть на стойку.

– Видите, видите! Не перевелись еще богатыри на земле русской! – торжествовала ведущая. – Есть еще на земле суровые мужчины, готовые постоять за честь «Анны Карениной»!

Богатыри…

Земли русской…

Валентин опустил голову.

Богатыри… Старого крематория… Только им и защищать честь «Анны Карениной»… Чего-то я, наверное, не понимаю… Чего-то я, наверное, уже никогда не пойму…

– Представьтесь, пожалуйста.

– Просто Гена, – хмуро, но веско ответил телохранитель.

Недоуменно глянув на Гену, немец тоже утвердил локоть на стойку.

– Начали! – скомандовал Кузьма Егорыч, добровольно взявший на себя роль арбитра.

Прищурив зеленоватые холодные глаза, жилистый телохранитель Николая Петровича уставился куда-то поверх головы сразу побагровевшего немца. Их руки, сплетясь, чуть вздрагивали, выдавая невидимое напряжение. Следя за соперниками, зрители в баре умолкли. Не сдюжит Ёха, вдруг понял Валентин. Возраст не тот и пузо мешает.

Первыми захлопали Николай Петрович и блондинка в черном.