Геннадий Прашкевич - Русская мечта

Кто-то обернулся, кто-то сделал Виталию ручкой, кто-то улыбочкой выразил уважение. Пусть там пестики, тычинки, моря, океаны, проливы, бактерии, все равно – учитель. Ребятишки зависят от его настроения. Молодой, но уже лысый от большого ума Павлик Мельников за стойкой (деревянный прилавок, покрытый цинковым листом) кивнул:

– Их гратулирен. Поздравляю. Вот интеллигентный человек пришел.

– Ну, не знаю, – не согласился с Золотыми Яйцами скотник Вешкин. При внезапной улыбке тускло сверкали изо рта белого металла зубы.

– Кофе можно? – спросил Виталий.

– Откуда я знаю, можно тебе кофе или нельзя?

Мужики заржали. Павлик, гордясь веселой шуткой, добавил:

– Бери коктейль. У меня хороший коктейль. «Солнечный».

– Твоим коктейлем от запоев лечить.

– От запоев это к святому Вонифатию, – возразил Павлик. – Или, скажем, к Моисею Мурину.

– Еврей? – насторожился скотник.

– Святой, – вежливо пояснил Павлик.

– А мне все кажется, что лежит кто-то у меня под кроватью дома… – неназойливо, но все тем же плохим голосом пожаловался скотник. – И дышит… Дышит…

– А ты ножки отпили у кровати.

– Ладно, давай свой коктейль.

Томило Виталия странное слово. Кооперация. Понять не мог. Вдруг правда разрешат за сделанную работу получать столько, сколько заработал, а не столько, сколько положено по старому закону? Виталий с детства мечтал хорошо зарабатывать. А то ведь ни девчонку пригласить в кино, ни маме подарок на день рождения, ни скинуться с приятелями, ни книгу купить.

– Давай свой коктейль. Только без лимона.

– Без лимона никак нельзя, – возразил Павлик, обильно посыпая противный желтый кружок сахаром. – Дас ист лейдер унмёглих. Сухой закон. – Даже пояснил доброжелательно: – Чем быстрей наживешь язву, тем быстрее начнешь ее лечить.

– Да не лей ты вермут в водку!

Виталий чувствовал на себе множество сочувственных взглядов. Под каждым столиком, знал, припрятан мутный самогон от Анисихи. Никого особенно не интересовало, нальет учителю Золотые Яйца водки без вермута, или не нальет, но всех интересовало, попробует ли сегодня учитель самогона?

– Да не лей ты вермут. У меня изжога от него.

– Дас ист лейдер унмёглих, – строго повторил Павлик. – Учись пить культурно.

Говорили, что когда-то Павлик работал барменом в томском ресторане «Север».

Говорили, что хорошо работал, но однажды залетел на продаже левой водки, схватили Павлика за нечестную руку. Понятно, повезли в участок. «А вы, братья-милиционеры, пробовали коньячок, которым сам Сталин баловался?» Оказывается, братья-милиционеры ничего такого не пробовали, и на призывы попробовать не откликнулись. Пришлось пережить суд, многие унижения, а потом еще ехать в Благушино. Пристроился при «Ветерке», изучал немецкий язык. Последнее местным мужикам здорово нравилось. «Зачем тебе язык, Павлик? Мы немцев уже победили». А скотник Вешкин мог неожиданно сказать: «Эй, херр! Ейнен мне халбен литер водка!» И кривым пальцем еще прищелкнуть: битте! При хорошем настроении Павлик плескал скотнику граммов пятьдесят, но если даже и не плескал, все равно было весело, хотя сам Золотые Яйца веселым характером не отличался. Даже в самые добрые минуты что-то глубоко нечестное таилось в водянистых прищуренных глазах бывшего бармена Павлика Мельникова, в странном жесте, будто он хочет, но почему-то стесняется почесать высокий лоб. Во всей его пронырливой фигуре чувствовалось что-то глубоко городское, глубоко нечестное. Рассказывали, что, проработав в Благушино три месяца, он явился к Всесоюзному старосте и заявил: «Хочу рекомендацию». – «Это куда?» – резонно удивился Калинин. – «В ряды великой Коммунистической партии». – «Ну и хоти. Хотеть не вредно». – «Значит, дадите рекомендацию?» – обрадовался Павлик. – «А вот поработай скотником годика два». – Подобная перспектива Павлика не устраивала, поэтому пошел он к школьному парторгу: «Вот знаете, чувствую себя коммунистом». – «Прекрасное ощущение», – согласился парторг. – «Дадите рекомендацию?» – «На курсы механизаторов?»

Короче, данке гут .

Что-то тайное, важное, далеко не всем известное знало благушинское начальство про бывшего городского человека.

– Ты сам посмотри. Под каждым фикусом гора лимонов. Там уже геологические напластования этих лимонов. Никто их не ест.

– Не хочешь пить мой коктейль, ступай к Анисихе.

К самогонщице Виталий не хотел. И ссориться с Павликом не хотел.

Побледневшее в алкоголе колесико лимона, поганое даже на вид, бросил поверх множества таких же, сплошным пластом покрывших корни двух пыльных фикусов.

– Сегодняшние газеты видел?

Павлик понял Виталия по своему:

– Ты что, долг мне принес?

– При чем тут долг?

– Как это при чем? – логика у Павлика тоже была своя. – Пятнадцать рэ все-таки!

– С нарезки слетел! – Виталий со страхом уставился на Павлика. Он никак не мог понять, почему мир еще не перевернулся, если в газетах печатают такие вещи? Вот уж поистине конец света! И наклонился к стойке, заговорил зло, быстро, поглядывая то на Павлика, то на мужиков, тонущих в клубах крепкого дыма: – Мы тут, Павлик, корячимся с тобой на краю земли, в болотах, в комарах, понимаешь, а настоящая жизнь где? Вот нейтронную бомбу изобрели, извели такие деньги, что ее теперь взрывать страшно. Сибирские реки собираемся поворачивать на юг к хачикам. Продовольственная программа, сухой закон, гласность, все в мире кверху ногами, а мы твои лимоны должны жрать в «Ветерке»!

– Уж лучше в «Ветерке», чем в камере.

– Так и собираешься всю жизнь обслуживать алкашей?

– А что, есть варианты?

Виталий напрягся:

– Есть! Конечно, есть! Сам читал сегодня. Народные депутаты в Москве, – он нехорошо глянул в задымленное чрево «Ветерка», – приняли Закон о кооперации! Вроде как снимаются теперь все ограничения на зарплату. То есть такой умный человек, как я, может теперь трудиться сразу в нескольких организациях и всего с одной трудовой книжкой. Доходит до тебя? И ОБХСС не накатит, – особенным шепотом подчеркнул Виталий. Тупость Золотых Яиц его бесила.

– Какая кооперация? Мы же коммунизм строим.

«Коммунизм»! – негромко выругался Виталий. – При чем тут коммунизм. Его можно достигнуть разными путями. Я, например, всю жизнь мечтал о настоящем деле. О своем деле! Домовыми пробовал торговать. – Так разнервничался, что схватил бутылку и без разрешения плеснул в свой стакан водки: – В Томск надо ехать!

– Зачем? – все еще не понимал Павлик.

– Ты что, правда спрыгнул с ума? – Виталий злобно и весело покрутил головой, будто впервые увидел в душном зале потных, прокуренных, обмывающих получку мужиков. – Мы же с тобой мечтали зарабатывать!