Андрей Ларченко-Солонин - Инок

Сергей шёл вперёд по тротуару навстречу своей пока ещё не известной судьбе. Сейчас для него было уже неважно, что ждёт впереди. Важно то, что детям будет не в чем упрекнуть своего отца, по крайней мере, он постарается, чтобы всё было именно так.

Небо на западе уже начинало светиться приятным нежно-розовым светом.

«Нужно поторапливаться, чтобы успеть покинуть город засветло. Совсем не хочется попасть в лапы местного правосудия. И вовсе не потому, что страшно. Просто местные стражи правопорядка и пальцем не пошевелят, чтобы вывести злодея на чистую воду. Совсем напротив, они сделают всё, чтобы замести следы преступлений этого изверга. И тогда его похождения уже никогда не станут достоянием гласности и будут продолжаться, наверное, ещё очень долго».

Но Сергей даже представить себе не мог, насколько порою сильна и вездесуща может быть власть денег. Хотя, наверное, это было вовсе и ни к чему. Ведь в любом случае и несмотря ни на что человек готов был отдать все силы без остатка, и у него ни на секунду не возникало даже тени сомнения в правильности своего поступка.

На дворе с каждым днём всё отчётливее и отчётливее чувствовалось холодное дыхание осени. Деревья постепенно начинали сбрасывать на землю свой пёстрый наряд, а некоторые из них и вовсе стояли уже совершенно раздетые, стыдясь своей непривычной для глаза серой наготы. И даже вода в речке, казалось, приобрела какой-то особенный, сероватый оттенок.

И лишь вековые сосны, невзирая на все капризы погоды, гордо зеленели, бережно храня свой летний наряд. Наверное, им вообще не было никакого дела до смены времён года. Они жили понятной только им одним жизнью, не замечая суетного бега времени.

Но на самом деле это было, конечно же, не так. Время властно над всем. Оно выше и сильнее всего. Земля, небо, горы – всё подвластно ему и живёт по его законам. Все вещи и все события имеют своё начало и свой конец, своё рождение и свою смерть. Бесконечность и вечность – понятия, безусловно, абстрактные. Бесконечной дорога может быть лишь на отдельно взятом участке пути, а вечным событие станет только тогда, когда мы будем рассматривать его на определённом отрезке времени. А дальше? А дальше всё равно что-то обязательно изменится. Что-то закончится, а что-то, наоборот, начнётся сначала.

Для старика, что неподвижно сидел у самого подножья огромной скалы, это были прописные истины. Думал он сейчас совсем не об этом. Ветер с завидной настойчивостью трепал его седые волосы, но старец, казалось, этого не замечал. Он смотрел полными восхищения, словно у мальчишки, глазами на окружающий его мир. Со стороны казалось, что человек попал сюда впервые после долгих и долгих лет разлуки. Сидящий, не торопясь, разговаривал с двумя совсем ещё молодыми воинами.

– Вы оба его прекрасно знаете. Все звали его Иннокентий. Для вас он был просто Инок. Тогда, в пещере, этот человек спас много людей, а при жизни с нами был честен и трудолюбив. Сейчас он ушёл в город, чтобы спасти свою семью. Семья – это самое святое из того, что может быть в жизни у человека. Но Инок пока ещё не воин. Ему не хватило времени, чтобы пройти свой путь до конца. Сейчас ему грозит смертельная опасность. И именно потому, что не покривил душой и в трудный момент поступил так, как полагается мужчине, приняв огонь на себя. Вы сами вызвались. Я вас не заставлял. Так идите и сделайте это.

Старик замолчал. Его собеседники лишь слегка кивнули головами в знак согласия. Они по очереди обнялись с седовласым старцем, спокойно произнеся при этом:

– Хорошо учитель. Мы всё сделаем.

А через минуту два человека быстрым шагом уже уходили прочь, слегка придерживая левой рукой клинок, что был подвешен каким-то особенным образом за полу пиджака. Да, именно самого обычного пиджака, невесть откуда появившегося у этих людей по случаю, который они, возможно, посчитали самым важным в своей жизни.

А старик ещё долго стоял на холодном осеннем ветру, устремив свой взгляд куда-то в даль, не ощущая холода и только что начавшегося, нудного дождика. Сейчас перед ним пронеслась вдруг вся его жизнь. На глазах выросло много опытных воинов, настоящих и честных людей, которые всегда в любую минуту могли прийти на помощь другу, даже не помышляя ни о какой награде. И сегодняшний день стал очередным тому подтверждением. Наверное, именно в том, чтобы такие люди были на земле, и заключался смысл его собственного существования здесь. Пожалуй, это немало. А значит, и жизнь прожита не зря.

По полутёмному коридору КПЗ вели человека. Лицо его, разбитое и всё перепачканное запекшейся кровью, сохранило, тем не менее, красивые, мужественные очертания. Открытый и не сломленный выпавшими на его долю испытаниями взгляд внушал уважение. Руки идущего были застёгнуты за спиной наручниками.

Один из конвоиров снял с Сергея браслеты и втолкнул в тесную и сырую камеру, захлопнув дверь. Он со скрипом провернул ключ в замочной скважине и не торопясь поплёлся обратно. Другой охранник казался гораздо моложе своего спутника и наблюдал за тем с нескрываемым любопытством.

– Ты чего вздыхаешь, Алексеич? Это же головорез, конченный. Ты хоть знаешь, сколько он людей положил?

– Тебя это не касается. Молод ещё – судить. Те люди, которых он укладывал, брата моего убили. А вздохнул оттого, что жить бедняге не – много совсем осталось. Если стукачи в камере не прикончат, так хозяин поможет.

– Да? И откуда такая уверенность?

– Ты сколько здесь работаешь, и не понял до сих пор. В 666 просто так не сажают. Здесь сидят только сильно не угодные. Дорога им почти всегда заказана одна и та же.

Он вдруг замолчал и, до боли наморщив лоб, быстро пошёл прочь.

– Да ты чего заладил-то? Одна и та же, одна и та же. Не слышал, что ли, как батя вчера с начальником ругался. Мне, говорит, в общем, до фени ваши криминальные разборки. Против своих принципов не пойду. Парня, говорит, пока он здесь, не тронете, и мало волнует, кто там и кому звонил и про что рассказывал. Жить мне уже немного осталось. Договоров с бандитами заключать не стану. Ни к чему совсем к концу жизни грех на душу брать.

Сергей слышал разговор только до этой фразы. Люди ушли, и речь оборвалась на полуслове.