Андрей Ларченко-Солонин - Инок

Первые полгода, проведённые в учебке, заканчивались. Скоро начнут приезжать «покупатели». Они повезут ребят к постоянному месту службы. Игорь, конечно, не ждал, что там станет легче. Но все-таки это было хоть какое-то разнообразие в успевшем уже порядком надоесть размеренном и монотонном ритме казарменной жизни.

Васька, сосед по койке, оказался парнем общительным и разговорчивым. Когда выдавалась свободная минута, он без устали рассказывал другу разные истории из своей прошлой гражданской жизни. Половина из них была чистой воды вымыслом, и Игорь это прекрасно понимал, но товарища не перебивал. В конце концов, какая разница, правда или нет. Главное, что в такие минуты им обоим становилось хорошо. Друзья могли хоть на какое то время отвлечься от повседневной рутины и побывать в той другой, казавшейся теперь уже далёкой и неестественной, жизни. Оказалось, что на гражданке ребята жили не так уж и далеко друг от друга.

Вечером, после наряда, старшина построил всех на плацу.

– Ну, что, птенцы желторотые, устали, что ли? – проговорил он, не – весело улыбаясь, и стёр испарину со лба белым платочком. После этого радостный смех полного идиота минут пять сотрясал окружающую местность в радиусе нескольких сот метров. Остальным, конечно же, сейчас было далеко не до веселья.

«Слава Богу, что таких людей в армии немного, – думал Игорь. – Но все-таки они есть. Это, конечно, очень печально, но ничего не поделаешь, приходится мириться». Ночью все спали словно убитые. А на следующий день после утренней пробежки отец родной сообщил ещё одну крайне «радостную» весть.

– Вот что, гаврики, сегодня после обеда у нас будет кросс. Правда, не марафонская дистанция, всего десять километров, но зато, как говорится, «всё своё ношу с собой». После этого он вновь рассмеялся своим неестественно-диким, почти истерическим хохотом.

Жирная грязь размеренно чавкала под ногами. Автомат бил по спине, а боекомплект постоянно тянул книзу. Со всем этим бежать невыносимо тяжело. А порою, когда приходилось надевать ещё и противогаз, становилось уже совсем невмоготу. Сняв в очередной раз маску с лица, Васька вылил воду на землю и, задыхаясь, проговорил:

– Ты посмотри-ка, целый стакан, никак не меньше. И откуда столько берётся?

– Ты бы лучше поменьше разговаривал, силы поберёг. А то сдохнем прямо здесь, посреди поля, в этой противной вонючей жиже, и поминай, как звали – большой привет родственникам.

Игорь говорил вполне искренне. Для людей, совсем недавно пришедших в армию, всё происходящее, пожалуй, являлось гранью их человеческих возможностей. Многие такого испытания не выдерживали и попросту сходили с дистанции. Возможно, что последовать их примеру стало бы гораздо разумнее, чем заставлять свой организм сделать то, чего он в принципе сделать не в состоянии. Но насмешки товарищей, с молчаливого согласия отцов-командиров, в армейском коллективе значили очень много, и поэтому каждый держался до последнего.

Грязь сменилась песком, но от этого не полегчало нисколько. Сапоги вязли в сыпучем грунте, а ноги от усталости отказывались слушаться. Ребята как могли поддерживали друг друга:

– Васька, держись, браток. Ещё чуть-чуть осталось. Последние три километра по лесу. Останавливаться нельзя. Если сядешь, то уже вряд ли поднимешься.

Порою он брал товарища под руку и помогал ему взбираться на очередной подъём, хотя сам еле двигал ногами, прекрасно понимая, что на оставшиеся три – четыре километра его уже не хватит. И когда до лагеря оставалось совсем немного, а большая часть бойцов плелись где-то далеко позади, под весёлый мат их «чуткого» начальника Игорь понял, что силы кончились и дальше бежать он не сможет. Остановившись, выдохнул из последних сил:

– Всё, я тут останусь. Дальше давай один добирайся.

И вот здесь произошло то, чего никто ожидать не мог. Позднее, когда порою станет нелегко, вспомнив про этот случай, человек вновь найдёт в себе уже несуществующие силы, даже в самой безвыходной и критической ситуации.

Васька положил руку друга себе на плечо и молча потащил его дальше. И это притом, что сам просто умирал от усталости и в его теле не осталось уже ни капли сил, в самом прямом смысле этого слова.

До лагеря ребята все-таки добрались вместе, и вид у них был при этом, наверное, далеко не праздничный, потому что даже старшина, взглянув на своих подопечных, в недоумении почесал затылок и задумчиво произнес:

– А вы чё, устали, что ли? Ну, тогда идите, отдыхайте. На большее он оказался попросту не способен даже теоретически. Но для посвящённых сказанное значило очень много. Ведь этих слов больше чем достаточно для того, чтобы пойти в казарму и сразу же завалиться там спать.

На следующий день Игоря вызвали в штаб части. Начальник штаба – невысокого роста лысоватый человек – сидел, уткнувшись в какие-то бумаги и на его приход никак не отреагировал. Он даже не поднял головы от чем-то так заинтересовавшего занятия.

– Здравия желаю, товарищ майор, – отрапортовал солдат, стараясь сделать свой голос бодрым и жизнерадостным. Всё так же, не отрываясь от бумаг, майор указал ему на стоящий возле стены длинный ряд стульев.

– Сядь, подожди немного, нечего орать тут.

Он сел на предложенное место. Ждать пришлось действительно не – долго. Минут через десять в кабинет вошли двое. Один – капитан, другой – старший лейтенант. Оба не местные. Лысоватый майор на минуту отвлёкся и поднял голову на вошедших.

– Вот, забирайте бойца. Дело у вас.

Игорь неплохо знал своего начальника штаба. Особым трудолюбием тот никогда не отличался. И раз уж с таким усердием пыхтел над столом, значит, на то имелись веские причины. Впрочем, сейчас это никого не интересовало. Из всего произошедшего совершенно ясно стало только одно. Эти два офицера, на первый взгляд довольно порядочные люди, возможно, скоро станут его непосредственными начальниками. Не понятным оставалось пока главное. Где и как долго придётся служить.

«Но вопросы в подобной ситуации задавать должен не я, и лучше пока помолчать. Скоро всё прояснится. Торопить события, наверное, не стоит».

– Ну, что солдат, пошли, поговорим, – один из офицеров, стоявших возле стола, обратился к нему, и они вышли на улицу.

– Дело твое я читал, с начальниками разговаривал. Не надоела муштра – то?

Старлей хохотнул в густые усы.

– Да, вроде, привык. Первое время, правда, тяжеловато приходилось. А в общем – то у нас здесь всё нормально.

Жаловаться Игорь не любил, к тому же с детства ненавидел, когда его жалеют, и потому разговор на подобную тему не клеился.

– Сам-то родом откуда?

– С Урала.

– Что, неужели правда, с Урала?

– Да, правда, а что, не похож, что ли?