Андрей Ларченко-Солонин - Инок

– Этого на губу. Этих сначала в лазарет, пусть перевяжут, а потом тоже на губу. Завтра разберёмся, что к чему. Дневального снять с наряда за то, что выпустил их на улицу и не доложил сразу. Вот записка дежурному по гауптвахте. – Он достал из нагрудного кармана ручку и блокнот.

В холодной, сырой камере было темно и неуютно. Сон не приходил. Сейчас стоило хорошо подумать над сложившейся ситуацией.

«„Лысый“ и „Немец“– люди бесчестные и способные на любую подлость. Как они выставят нас перед товарищами, остаётся только догадываться. И как смотреть теперь в глаза командиру, который совсем недавно хвалил и крепко жал руку. Не расскажешь ведь ему всей правды, а если и расскажешь, то всё равно вряд ли поверит. Но теперь уже ничего не изменить. Что будет, то будет».

Игорь навалился на бетонную стену и ещё долго неподвижно сидел с широко открытыми глазами, глядя куда-то в темноту.

Запах дыма дядя Фёдор почувствовал издалека. Он фыркнул и, не – довольно наморщив нос, пробормотал про себя что-то невнятное. Пройдя ещё метров триста, старик заговорил вслух, обращаясь к своему четвероногому спутнику:

– И куда же это ты ведёшь меня, лесной бродяга? Кому вздумалось в такой глуши костры жечь. Наверное, где-то у речки. Если судить по ветру, как раз в устье. Давай-ка, друг, пойдём по ручью. Там ивняк стеной стоит, и можно поближе подойти незамеченными.

Войдя в распадок старой скалы, с удивлением отметил:

– Ты посмотри, да здесь целый отряд прошел, человека три, не меньше. Сейчас держи ухо востро. В такой глуши ради ружья прикончат и как фамилия не спросят. Хотя, пожалуй, этим людям ружья не нужны.

Держась поодаль от следов, старик осторожно начал спускаться вниз. Выйдя к реке, наконец, выбрался из ивовых кустов. И здесь глазам человека предстало страшное зрелище – свидетельство произошедшей здесь совсем недавно трагедии.

Посреди поляны на снегу валялись несколько мёртвых тел. Вороны уже успели изрядно их потрепать, и на лица этих людей нельзя было смотреть без содрогания. Подойдя поближе к убитым, без особого труда смог понять, что именно здесь произошло. Узкие и продолговатые раны на головах говорили о том, что это, несомненно, дело рук странных лесных людей.

«Но кто же жёг костёр? Никакого костровища поблизости не видно. Хотя дымом тянет с реки». Осторожно подойдя к самой кромке обрывистого берега, не без опаски заглянул вниз. Немного ниже по течению, где склон казался более пологим, сразу же заметил человека. Тот, странно согнувшись, полусидел – полулежал возле еле-еле тлевшего огня. Проверив, на всякий случай, своё оружие и переведя затвор в боевое положение, направился к незнакомцу.

Когда до того осталось метров пятьдесят, странный путник с трудом приподнялся на руках и как бы нехотя осмотрелся вокруг. В его глазах не было испуга. Наверное, человек уже слишком устал и приготовился к любой развязке, в том числе и к смерти. Ну, а если бы даже и не приготовился, то всё равно не смог бы ничего изменить. Силы окончательно иссякли, и несчастный с трудом шевелил отказывающимися слушаться конечностями. И именно поэтому он сейчас так равнодушно наблюдал за всем происходящим.

Сергею и в голову не могло прийти, что подошедший к нему старик не что иное, как один-единственный шанс выжить, одна-единственная возможность вырваться из когтей этого не знающего жалости и пощады царства холода, готового проглотить свою очередную жертву в любую минуту.

Вороны, увидев человека, идущего к замерзающему на снегу путнику, которого давно уже считали своей добычей, недовольно закаркали и разлетелись в разные стороны. Чёрные птицы с нетерпением ожидали своего часа, всегда готовые сорваться с места и начать рвать на куски ещё живое, но уже лишённое возможности двигаться и сопротивляться тело. Запах свежей крови и человеческого мяса сводил их с ума. Окончательно взбесившись, они, словно разноголосые тени смерти, носились над самой головой идущего, пытаясь своим истошным карканьем напугать того и прогнать прочь. И лишь приличный заряд дроби из обоих стволов сразу да звук оружейного выстрела привели разбойниц в себя.

Лежащий на снегу всё ещё вяло реагировал на случившееся. Он впал в полузабытьё. Фёдор подбросил в огонь сушняка, и пламя вспыхнуло с новой силой, распространяя вокруг так необходимые сейчас тепло и свет. Дав Серёге сделать несколько небольших глотков из фляжки, старик усадил его на еловый лапник, и тот начал постепенно приходить себя. Живительная влага быстро делала своё дело. Зубы стучали в ознобе, словно барабанные палочки. Правая рука, уже почти полностью потерявшая чувствительность, понемногу отходила возле огня и нестерпимо болела.

– Ну что, очухался, герой? – старик дружески похлопал своего собравшегося было уже умирать собеседника по плечу. Он за свою нелёгкую жизнь повидал немало разных людей и научился распознавать их, как говорится, «с первого взгляда». И этот крепкий парень с голубыми глазами сразу ему понравился. Что-то было в нём такое, что располагало к себе и внушало доверие.

– Туда не торопись. Туда попадёшь без особого труда и в любое время. Мужайся. Ещё немного, и двигаем, а не то оба здесь навсегда останемся. Ноги-то как?

– Да, вроде, в порядке, чувствую обе.

– Давай-ка встать попробуем.

Сергей с трудом приподнялся и встал на ноги.

– Правую ступню больно, правда, но идти смогу, я думаю.

– Да уж придется, сделай милость, – поддержал его Фёдор. – Другого-то ничего не остается, если только жить хочешь, конечно.

И, не теряя больше времени на пустые разговоры, два немного странных путника двинулись вверх по течению речки. И чем дольше они шли, тем сильнее и ближе подступали к Сергею неприятные воспоминания.

– Чёрт побери, старик, зачем ты тащишь меня за собой? Мне ведь и идти-то некуда. Я вообще не хочу никуда идти. Зачем ты спас меня? Я уже слишком устал, чтобы дальше терпеть всё это.