Владимир Царицын - Вкус коньяка

На пороге стояла Анна.

- Здравствуй, Сереженька. А я смотрю - у тебя окна горят. Что рано приехал? Не жала.

- И правильно делала, - по обыкновению, грубовато, чтобы остудить

Анютин пыл, сказал я

И вдруг меня осенила мысль. Я вспомнил, что у Анны был или есть брат. Старший или младший? Какая разница? Был бы жив сейчас. Он работал (или работает) в органах, вот только не помню в каких.

Ощутив себя лживым подонком, я склонил голову набок и вкрадчиво спросил:

- Чашку чаю выпьешь?

Спросил и увидел, как вспыхнули радостью ее глаза.

- Выпью, - быстрее, чем я успел закончить вопрос, согласилась

Анна. - С удовольствием выпью! - и захлопотала: - Может, пирожков принести? Только они холодные, я к обеду пекла. Или по-скоренькому блинов напечь?

Она смотрела на меня чуть ли не с мольбой.

- Принеси, - скупо улыбнулся я, заставил себя улыбнуться, став самому себе еще более противным, - пирожки. Мы их в микроволновке разогреем.

- Я с ливером пирожков напекла. Да много…

Мы сидели на кухне, пили свежезаваренный мною чай, ели Анютины пирожки и разговаривали о разном - в основном о том, что наросло у меня в огороде и о том, какие сложности возникают у человека, занимающегося разведением винограда в суровых климатических условиях

Сибири. Разговор был мне скучен, но я подробно рассказывал Анне о том, как планирую укрывать виноград на зиму, и думал над тем, как бы удачней и плавней перейти к цели своего приглашения и завести разговор о ее брате. Этот момент никак не мог наступить. Окончив один рассказ, я замолкал, но через некоторое время Анна, которая тоже не знала, как себя со мной вести, спрашивала меня о чем-то еще, и я снова мучительно соображал о переходе к главному, рассказывая о неинтересном и скучном и поглощая ее пирожки.

А пирожки были у Анны удивительно вкусные. И маленькие - на один жевок. Я не пробовал Анютиных пирожков со времен, когда была жива

Зоинька. Анна бывала у нас. Часто. И с пирожками и с блинами. И вдруг я подумал, что в последний раз Анна была в моей квартире ровно столько же времени, сколько я не ел ее пирожков. Ведь в день вылета моей семьи в Иркутск Анна приходила к нам попрощаться и приносила целый тазик пирожков. Большую часть Зоя взяла в дорогу (от Иркутска надо было еще на поезде до места, где жили Светланины родители добираться), немного я оставил себе. Съел их в тот же вечер… Да,

Анна не была в моем доме десять лет. Если конечно не считать того случая, когда она, руководя мужиками-соседями, ломающими мою дверь, вместе с ними ворвалась в мою ванну, наверное, помогала мужикам вытаскивать меня оттуда, вызывала по телефону скорую… А потом, выйдя из больницы я даже не поблагодарил Анну за то, что она спасла мою никчемную жизнь. Напротив, я был зол на нее за это. Сначала, а потом…, потом мне стало все равно.

- Тебе бы не мешало ремонт сделать, Сереженька, - сказала вдруг

Анна, после очередной заминки в разговоре, скептически разглядывая потемневшие потолочные углы моей кухни и пятно над плитой.

- Да-а-а, - я неопределенно пожал плечами.

- А что? Давай? Я тебе помогу, - живо предложила она. - Белить и обои клеить я умею. И не только. Я много, чего умею, меня жизнь многому научила…

- В другой раз, ладно? В другой раз поговорим об этом. А сейчас…, - я замолчал. Мне показалось неудобным переходить к обсуждению своего вопроса. Анна все поймет. Поймет истинную причину моего внезапного к ней расположения и приглашения к чаепитию. -

Сейчас… Прости, что-то я устал сегодня.

- Умаялся на огороде? - усмехнулась Анна, с укором посмотрев мне в глаза.

- Устал, - я не сумел выдержать ее взгляда и опустил их на тарелку с последним из принесенных Анной пирожком, одиноко лежащим на ней посредине.

- Что ж, отдыхай. - Анна явно обиделась. По-моему она хотела остаться.

Я проводил ее до двери, проклиная себя за свою деликатность.

Чертова деликатность! Говоришь прямо - плохо. Начинаешь деликатничать - еще хуже получается. Я не решил своего вопроса, но вообще отказаться от своей идеи я не мог. Поэтому следующим утром я стоял у Анютиной двери и нажимал на кнопку ее звонка.

- Отдохнул, Сереженька? - приторным голосом и с издевкой пропела

Анна. - Восстановил силы?

- Ань, у меня дело к тебе, - без предисловий начал я, со вчерашней деликатностью и нерешительностью было покончено. -

Серьезное дело. Мне помощь требуется. Квалифицированная.

- Ну, если моя квалификация тебя устроит, - прыснула Анна, - я не против. - И посерьезнела, увидав решительность в моем лице. - Вот таким, как сегодня, ты мне нравишься. Заходи. Помогу, чем могу.

Я шагнул вслед за Анной через порог.

- …А то мямлишь что-то, - говорила она, не оборачиваясь, идя из прихожей в комнату; у Анны была однокомнатная квартира. - Хочешь сказать, а не решаешься. Я вчера сразу поняла - проблемы у тебя.

Иначе не предложил бы чайку погонять. - Она повернулась: - Я понятливая, Сереженька. И терпеливая…Проходи, садись на диван.

Или в кресло. Куда хочешь.

Я сел в кресло и осмотрелся. У Анны я никогда не бывал. Она была

Зонькиной подругой, не моей, даже не нашей общей.

Анина единственная комната сверкала чистотой и обволакивала уютом. Небольшой портрет Николая, Аниного мужа, умершего от инфаркта лет семь или восемь назад висел на стене. Анна перехватила мой взгляд, сказала:

- Я тоже помню Коленьку, как ты свою Зою. Помню. И всегда буду помнить… Так что у тебя за проблемы? - перешла она к делу. -

Какого рода помощь тебе нужна?

- Понимаешь… - Я задумался, не зная с чего начать.

- А давай-ка, Сережа, рассказывай мне все. С самого начала. -

Анюта была умной женщиной, она верно угадала причину моей заминки. -

С самого начала всегда проще начинать рассказ о своих проблемах. И картина тогда получается полной, и не надо ни к чему возвращаться.

- С начала?.. Ну, что ж… В четверг, после того, как мы с тобой встретились на лестничной площадке, я тогда уезжал на дачу…

Я рассказал Анне все - о своей первой встрече с Мишкой на кладбище, о дачных расхитителях цветных металлов, о косом Васе, стреляющем по детям из ружья и ставящим на них капканы. Рассказал о том, как освободил пацана, и как тот в благодарность украл все мои продукты. Об отремонтированной радиомагнитоле. Даже про сон свой, кошмарный и, как мне показалось - вещий - рассказал.

- …Если я не разыщу его, пропадет парень. А парень-то хороший.

Ведь вернул мне мой старый "Panasonic", да еще и отремонтировал.

Вытаскивать его надо из банды. Пропадет парень. Родителей нет у него, а если есть, то пьянчужки какие-нибудь. Пошел по кривой дорожке. "Старшой" у него какой-то. Бьет его, наверное, воровать заставляет. Он, Мишка этот, ему шестнадцать всего, а он уже курит.

Да и выпивает, небось. Глядишь, и на иглу сядет. Рано или поздно сядет. Пропадет паренек. Жизнь свою, не начавшуюся сломает…