Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Шастри ощущал прилив новых сил, жизнь у него пошла интересная, с перспективой.

– Скоро Ахмеров сделает меня завлабом, – делился планами шалун.

– С прежним, что будешь делать?

– Что-нибудь сделаю, – улыбался Шастри.

– Все таки?

– Дам ему должность младшего научного сотрудника.

– Думаешь, потянет?

– Думаю, да.

– Помнишь, как он тебя бестолочью обозвал?

– Кто? Он? Не помню.

– Вспомни. Мы еще с Хаки над тобой балдели.

– Вы с Хакимом балдели? – Шастри зловеще улыбнулся. – Я покажу ему кто из нас бестолочь! В ЛТП отправлю.

– Суровый ты.

– Народ нельзя распускать.

Февральская поездка Чокина на балансовую комиссию в Москву стала поворотным этапом биографии Каспакова, а легкое избрание парторгом раззадорило Ахмерова настолько, что он, не проанализировав ошибки предшественника, в свою очередь тоже потерял осмотрительность и перестал следить за собой. Первое время он вышучивал директора за глаза, а, разомлев от смирения гонимых, уже в открытую, на людях, перечил Чокину, когда же директор пытался урезонить, призывал его одуматься, то Ахмеров со злой усмешкой огрызался.

Темир утратил чувство реальности, с ним потерял и страх. Шафику

Чокиновичу под семьдесят и со всеми натяжками ему как будто немного и осталось директорствовать. Все так и есть. Если только не забывать, что, кроме того, что директор наш и сам знает, сколько ему лет, он прекрасно чувствует приближение опасности. Темиру Галямовичу не мешало бы лишний раз поразмыслить на тему, кто такой Чокин.

Поразмыслить и понять, что Чокин это далеко не Каспаков. Что уж до школы, которую прошел Шафик Чокинович, то тут Ахмеров в сравнении с директором и вовсе приготовишка.

Отцу, как и Ситке, мы ничего не сказали. Что с ними внутри приключилось, осталось загадкой, они до конца дней своих вели себя так, будто им что-то известно, но, будто понимая, что тему Шефа нельзя будоражить, хранили о нем молчание и ни разу не спросили: где их сын и брат.

Правда, однажды Ситка Чарли сказал мне: "Шеф отсиживает срок".

Сказал так, понимая, что засада на брата, что случилась при нем, не осталась без последствий.

Ла-ла-лей, Ла-ла…

Иоська Ким студент-заочник первого курса юрфака. С первой в его жизни сессией согласился помочь Кенжик. О моем однокласснике, преподавателе истории международного права, среди студентов и преподов идет молва, как не берущем на лапу. Чтобы он провел по экзаменам, достаточно хорошо и регулярно поить Кенжика.

Ким вырос под Алма-Атой, в Иссыке. Язык и обычаи казахов знает.

Жена у него работает кассиром в кинотеаре "Целинный", есть у него двое, детсадовского возраста, дочерей.

Иоська жалуется на зажим по службе, на зарплату. Последняя ему не больно-то и нужна. Деньги у Кима есть и, по моим меркам, немалые.

Гоман у него тугой от червонцев и пятерок, два раза в неделю он проигрывает в ази по двести-триста рублей, и периодически заводит разговор о том сколько, к примеру, имеет с книг Есентугелов.

– Тысяч двести на книжке у него есть? – спрашивает старший лейтенант.

– Больше, – отвечаю я, – раза в три, а то и в четыре, больше.

– Миллионщик… Вот это жизнь, – вздыхает Ким. – Тут участковым работаешь, копейки считаешь.

После засады пропала фотография Шефа, где он снялся с сослуживцами по Казоргтехсельстрою. Иоська указывает на Копелиовича.

– Кроме него взять некому.

– Может поговоришь с ним, чтоб вернул?

– Копелиович ни за то не признается, что брал.

– Как же быть?

– Если бы он был человек, так ведь Копелиович мент поганый.

У ЦГ навстречу шел Алим Кукешев. Обнялись.

– Слышал, – сказал Алим. – Пошли, помянем Нуртаса.

Поднялись на пятый этаж, в буфет гостиницы "Алма-Ата".

– Ты знал Нуртаса? – спросил Кукешев Кима.

– Нет. А ты?

– В одном дворе юность прошла. Ну, давай.- Алим поднял стакан с водкой. Выпил и сказал. – Дружил я с Нуржаном, его старшим братом. А

Нуртас… Нуртас меня недолюбливал… Однажды он на меня из-за

Нуржана сильно рассердился, но не тронул.

– Это правда, что Нуртас никого не боялся? – спросил Иоська.

– Как это никого не боялся? Конечно, боялся. Боялся. Бывало и ему доставалось крепко. Для меня главное другое, – Алим затушил сигарету.. – Для меня главное, что он один шел против банды, и что друзья у него всегда были на первом месте. Конечно, боялся. – повторил Кукешев. – Но когда к нему прибегали обиженные, он не раздумывал. Нуртас знал, что кроме него, за них некому заступиться, знал, что пацаны верят в него и шел за них драться.

Для Иоськи, выросшему среди аульных казахов, гордившемуся тем, как он, сын корейца-полевода, не встал на преступный путь, а напротив, выучился в средней школе милиции на правоохранителя, трудно понять, какими были наши дворы, а что касается Шефа, то для него, участкового милиционера, мой брат оставался типичным, как говорил Ким, "бичарой". Вслух об этом он не говорил, но, уверен я, он так думал, никоим образом не задевая Шефа. Наоборот, Иоська говорил: "За брата надо отомстить!".

– Первым делом надо убить Омарова. – сказал Ким. – Кого-нибудь, как следует надрочи, и пусть его убьют. Не прощай… Он такое натворил и если будет жить, то ты не брат своему брату.

– И обязательно накажите Сайтхужинова, – добавлял Иоська. – За всю свою жизнь я ни разу не встретил ни одного хорошего татарина.

Сайтхужинов издевался над вами и мать твоя правильно бомбит прокуратуру.

Иоська предлагает начать с Меченого. Омаров виноват в том, что организовал притон. За то, что он принял Шефа за Бисембаева, я тогда нисколько не виноватил Меченого.

– Обознался он с перепугу… – говорил я.

– Да ты что! – вскипал Ким. – Как можно обознаться? Чтобы убедиться в том, что перед тобой, не живой человек, а труп, надо к нему приблизиться, хотя бы потрогать его. Ты должен понять простую вещь. Омаров договорился с Бисембаевым, чтобы тот смылся. Еще день-два и Нуртаса бы похоронили в общей яме и продолжали искать, как убийцу Бисембаева… Ты хоть это понимаешь?!

– Понимаю.

– Когда Омарова выпустили из КПЗ, он пошел к этим… Котовым и увидел там Бисембаева. Тот никуда не смылся. Вот тогда-то Омаров понял, что Бисембаев подвел его и пересрал за себя. Снова побежал в ментуру. Сказал, что якобы перепутал.

"Это ж каким характером надо обладать, чтобы устроить инсценировку с обознайством. – думал я. – Нет, Меченый хлипкий старикан. Поднять спектакль ему не по зубам. Потом, он никуда от меня не уйдет. Рано или поздно я его достану. Надо искать тех, кто убивал Шефа вместе с Бисембаевым".

Матушка солидарна с Ким?м. В?первопричи?? организл Ми Меченым убийства она выдвигала квартиру. По ней, Омаров тяготился пребыванием в квартире Бисембаева и, желая как-то от него избавиться, спровоцировал Шефа на избиение щипача. Специально разработанного плана у Омарова не было, но все его действия, разговоры и подтолкнули Шефа с Бисембаевым к 27 февраля.