Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

В дверь позвонили. Из столовой на цыпочках выбежал Копелиович.

– Это ко мне, – сказал я и открыл дверь.

– Что? – Большой, не снимая тулуп, прошел на кухню.

– Засада у нас. Нуртасей убил Мурика Бисембаева.

– Этого щипача что ли?

– Ты его знаешь?

– Знаю. Туда ему и дорога.

– Ты что Эдька?

– Я недавно видел его на трамвайной остановке. Дерганный весь…

Гнилушка…

– Три ходки у него, – сказал Ким.

– А эти ребята… – Большой повел взглядом на Тлектеса и Иоську.

– Тоже менты?

– Менты мы. – сказал Ким.

– Ну-ка расскажите.

К разговору прислушивался, бродивший по коридору, Копелиович.

– Иоська, перестань!

– Пошел ты! – прикрикнул на него Ким. – Они все равно узнают. -

Он наклонился над столом и показал головой на коридор. – Мент есть мент.

– Говори тише, – сказал Большой.

– Вчера вечером в опорный пункт прибежал хозяин квартиры Омаров,

– начал Иоська.

– Кто это? – спросил Большой.

– Меченый.

– Меченый?

– Кличка Омарова.

– Рассказывай дальше, – попросил Большой.

– Омаров сказал: "У меня на квартире убили Бисембаева". Мы побежали к нему. Терпила лежал на полу, у него оторван воротник от рубашки. На стене, на полу – кровь, везде следы борьбы. Видно, что он до последнего бился за жизнь.

– Чем убили Бисембаева?

– Рядом нашли газовый ключ. Разможжен затылок. Ударили так, что у терпилы один сапог слетел с ноги. Экспертиза будет готова завтра.

– Омаров где?

– В КПЗ. Он сказал, что весь день был на работе, пришел домой, а там труп.

– Нуртасик не мог убить. – Большой покачал головой. – Позавчера с ним был какой-то Саша. Вот он мог убить. А Нуртас… Нет…

– Что за человек Нуртас? – спросил Ким.

– Он ласковый. Обнимет тебя, расцелует, наговорит добрых слов. Но злить его не советую. Так что, если он вдруг придет, стволы не вынимайте.

– Что, сопротивляться будет?

– Сопротивляться может и не будет, но стволы лучше спрячьте подальше.

По коридору взад-вперед не продолжал ходить часовым Копелиович.

– Иосиф, что делать? – спросил Большой.

– У терпилы родственников нет. Можно быстро обрубить все хвосты на стадии уголовного розыска.

– С чего начать?

– Сунуть бабки Сайтхужинову.

– Сколько?

– Не знаю, – Ким наморщил лоб. – Надо с ним поговорить.

Большой посмотрел на меня.

– В этом доме деньги есть.

Я прошел в столовую, закрыл за собой поплотнее дверь.

– Мама, нужны деньги.

– Какие деньги?

– Дадим ментам на лапу…

– Это они тебя научили?

– Никто меня не научил. Не жидись.

– За что? Никаких денег я не дам.

На кухне тем временем разговор не прекращался. Когда вышел из столовой, услышал.

– Пока речь идет о девяносто третьей статье.

– Что это? – спросил я.

– Нанесение тяжких телесных повреждений со смертельным исходом.

Так что… Если сунуть бабки, то можно запросто переделать в убийство по неосторожности, а после что-нибудь еще придумать.

– Ладно, я пойду, – Большой поднялся.

– Эдик, о том, что здесь узнал, никому ни слова.

– Само собой.

Ситка с утра ничего не ел, да и Иоську с Тлектесом не мешало бы покормить. Я поставил размораживаться мясо и стал чистить морковь.

– Обед готовишь? – поинтересовался Ким.

– Плов в темпе сварганю.

– Хорошо, – сказал Иоська и полез в карман, – Тлек, сбегай в магазин. Купи три пузыря вина. Больших.

Вечером позвонила тетя Альмира.

– У вас все нормально? – спросила жена Есентугелова.

– Да. А что?

– Ничего.

Большой проболтался отцу, тот по эстафете передал Есентугеловым.

"Нуртас, где ты?" – спрашивал я раз за разом себя и ничего не соображал. "Где ты мерзнешь?". Нет, нет… Ничего, ровным счетом ничего не сходится. Откуда-то издалека доносился приглушенный расстоянием лай дворовых собак, перед глазами плыла темная, мерзлая ночь, черные, слежавшиеся сугробы, ледяные тротуары. Что-то помимо рваного, точущего ожидания накрывало меня. И то, что накрывало, было намного сильнее и тревожнее воцарившегося во мне хаоса. При всем этом ощущение, что 27 февраля произошло событие разом и верх ногами опрокинувшее прежние представления, самое жизнь, усиливалось и крепло.

Рано утром позвонил дяде Боре и попросил зайти.

В девять утра сменилась засада. Вновь пришли Ким, Касенов и

Копелиович. Я позвонил Большому.

– Плохо дело, – сказал Ким. – Экспертиза нашла ножевые ранения в области груди.

– Это прямое убийство. – нахмурился Большой.

– Да. – кивнул Ким и добавил. – Все равно, если не терять время, то еще можно что-то сделать.

Снявши голову, по волосам не плачут. Раз Есентугеловы в курсе, матушка позвонила к ним.

– Аблай, – сказала она, – сходи к Тумарбекову. Потребуй, чтобы он выгнал из нашего дома милицию.

Тумарбеков заместитель министра внутренних дел, хоть и по общим вопросам, но из всех руководящих ментов самый авторитетный. Он уважает заслуги Есентугелова, но вряд ли станет вмешиваться.

Матушка позвонила и Жарылгапову.

Дядя Ислам увидел засаду и, узнав в чем дело, занял принципиальную позицию:

– Тунеядец стал убийцей! И вы еще просите выгнать милицию?!

Дядя Боря подошел к обеду. Я провел его к себе в комнату.

– Это что за люди? – спросил он.

– Милиция. Ищут Нуртаса.

– Нуртаса?

Я рассказал. Дядя Боря посидел с полчасика и ушел.

Засаду сняли в пятницу. По моему звонку пришли Хаки и Серик

Касенов. Хаки разговаривал с матушкой, Серик молча сидел в моей комнате.

– Такие дела, Серик, – Я кончил рассказывать и выпалил то, что сверлило меня последние двое суток: "Лучше бы его самого убили!".

– Ты что! – вздрогнул Серик Касенов.

Откуда-то из глубины опять пробилось неясное предчувствие: "Не здесь ищешь". Не успев оформиться, ощущение покидало, возвращалось и я вновь думал том, что сообразить не в силах только от того, что случай настолько незнаком мне, что, пожалуй, лучше и не пытаться найти правдоподобное объяснение, выстроить логику в событиях минувших дней.

В субботу поехал в центр. На Броду, у перехода стоял Сэм.

– Ты слышал?

– Слышал, – сказал Сэм. – Надо было этого Бисембаева технически сделать.

– Что народ здесь говорит?

– Старшие мужики тишину поют.

Сэма зовут Самат. Окончил на год раньше меня энергофак нашего политеха. С Шефом видел я его пару раз.

Я вернулся домой. На кухне Ситка рубил мясо. Мама пересыпала куски солью и складывала в большой тазик.

Все последние дни Ситка Чарли не донимал расспросами, не интересовался, что происходит в доме. Как будто его это не касалось.

В понедельник мама от тети Марьям привела домой маляршу Веру. В руках малярши игральные карты.

– Вот смотри, – Вера раскладывала перед мной карты. – Нигде в плохом его нет.