Владимир Царицын - Дерево Серафимы

Но это был не Егор.

На пороге стояла девушка. На вид ей было лет двадцать, она была очень мила и свежа, и было в ее облике что-то до боли знакомое, что заставило мое сердце учащенно забиться. Я не знал эту девушку, никогда раньше не встречал, это точно, но я как-то сразу понял – неожиданная визитерша не ошиблась квартирой, она именно ко мне пришла в это воскресное утро. И еще я отчетливо понял – она пришла, чтобы изменить мою жизнь или что-то в ней изменить…

– Здравствуйте. Господин Игнатов?

– Да.

– Евгений Васильевич? – уточнила девушка.

– Здесь других Игнатовых нет. Здесь только…

И я осекся, потому что увидел в ушах незнакомки то, что никак не рассчитывал увидеть – мой подарок Серафиме.

– Я Ева, – представилась дочь Серафимы.

Я не сомневался, что Ева Симина дочь. Я вдруг увидел Симу. Это ее черные слегка раскосые глаза, ее волосы каштановые с рыжинкой. Это

Сима, но такая, какой я ее никогда не видел – в двадцать лет. И в то же время, не она. Она и не она, Сима и… Было что-то еще, может быть, в лице Евы были и мои черты? То, что Ева и моя дочь, я это тоже понял сразу. Иначе бы она не пришла. И я не только это понял, я это почувствовал.

"У меня были проблемы, и я их решала", – прозвучал в моей голове голос Серафимы. Вот значит, как ты решила свои проблемы? Но почему?

Почему, Сима? Ведь это не твои, это были наши проблемы. Да и не проблемы это были вовсе…

Ева что-то спросила, но я стоял как столб, ничего не слыша и не в силах вымолвить ни слова, у меня пересохло в горле.

– Вы куда-то собрались? – повторила Ева свой вопрос. – Я не во время?

Я покачал головой и отступил от двери. При этом я чуть не упал, ноги у меня дрожали и подкашивались.

Еву тоже нельзя было назвать спокойной. Она набрала в грудь побольше воздуха и стала говорить, быстро, запинаясь, словно боялась, что не успеет сказать мне слова, которые, наверное, повторяла, когда шла ко мне. Словно боялась, что я закрою дверь.

– Мама мне рассказывала о вас. – (Господи! Тот же самый голос! И голос тоже…) – Она часто рассказывала, каждый свой приезд. Но я была еще… я мало думала о возможности нашей встречи. Тогда не думала. Какой она будет, и вообще – нужна ли она? А месяц назад папа… Мне исполнился двадцать один год. Папа подарил мне мамин ноутбук. Он хранил его у себя… Я стала читать письма, которые там были и решила приехать, увидеть… И вот… приехала.

– Ева… – хрипло начал я, проглотив комок сухости.

– Что?

– Я твой… отец?

– Да, – удивленно ответила Ева, и вдруг ее лицо озарилось догадкой: – Так вы ничего… не знали?..

Я отрицательно помотал головой.

– Тогда понятно…

– Что? Что понятно?

– Я прочитала мамины и ваши письма. Не все, конечно, там их очень много. Ни в одном прочитанном мною письме нет ни слова обо мне, ни одного упоминания… Мама скрыла от вас меня? Почему?..

Я молчал. Что я мог сказать? Как объяснить?

– Я пройду? – спросила Ева.

– Конечно, конечно… – засуетился я, и моя суета выглядела глупой и бестолковой.

Я не знал, что мне делать, что говорить, как вести себя с Евой.

Обнять? Мне хотелось это сделать, но было страшно. Да и захочет ли она? Начать оправдываться? Но в чем? Я пригласил Еву в комнату. Она села в кресло, я сел напротив, но тут же встал. Предложить ей кофе?

– Можно воды? – попросила Ева сама.

– Может, кофе?

– Нет, – смущенно улыбнулась она, – воды, если не трудно.

Я пошел на кухню за стаканом и бутылкой минеральной воды из холодильника. Я чувствовал себя истуканом, передвигаясь на деревянных ногах. Двадцать лет! Двадцать один год… Я жил и не знал, что у меня есть дочь. У меня и у Симы. Наша дочь Ева. Почему

Ева? Может, Сима хотела назвать ее Евгенией в мою честь? Но эти американские обычаи все сокращать… Впрочем, наверное я обольщаюсь.

Ева – имя первой женщины на Земле и просто красивое имя. Ева!

Звучит, как тихая музыка, как ветерка шелест. Ева… Поэтому Сима и назвала нашу дочь Евой. Красивое и нежное имя. И сама Ева красивая.

И, наверное, красивой она была, когда родилась. Может быть, она была такой, какой я видел ее в своих недавних грезах?

Я налил в стакан минералку и подал его дочери, она заметила, что моя рука дрожит. Я бы сейчас и сам выпил этот стакан до дна.

– Спасибо.

Ева сделала маленький глоток и поставила стакан на журнальный столик. Пить она не хотела, я это понял, попросила воды, чтобы как-то сосредоточиться, понять, как себя вести дальше. Ведь ей, наверное, так же непросто, как и мне. А может быть еще сложнее. Я решил ей помочь.

– Ты очень красивая, Ева, – сказал я. – Ты вылитая мама.

– Да?.. А я считала, что похожа на вас…

Мне очень хотелось, чтобы Ева говорила мне "ты", но… рано было ее еще об этом просить.

– Почему ты так считала? Разве ты не помнишь свою мать? Какой она была? Конечно… ее работа…

– Я хорошо помню маму, – ответила Ева и отстегнула цепочку на шее, достав и раскрыв медальон, – и она всегда со мной. Мама и вы.

В одну половинку медальона была вставлена Симина карточка, в другую моя. Я посмотрел на лицо тридцатилетнего себя и усмехнулся:

– Теперь мало общего с этой фотографией. – Я указал на свое фото:

– Правда? Не находишь, что я сильно изменился?

Ева посмотрела на фотографию, потом на меня и отрицательно покачала головой:

– Нет, не сильно. Только поседели. И…, может быть, немного похудели. Но я вас сразу узнала.

"Я тоже", – хотел сказать я, но подумал, если скажу – совру.

Почти сразу, но не сразу я догадался, что передо мной моя дочь. Если бы не сережки…

– Как ты меня разыскала?

– Это было не сложно. Я знала ваше имя, фамилию. Знала, что вы живете в России, в Новосибирске. Найти через Интернет человека – пара пустяков. Я ведь даже ваш возраст знала. И не примерный, а точный. В одном из маминых писем я прочитала, что ваш день рождения

15 июля. Я хотела приехать к вашему дню рождения, но у меня не получилось… А год рождения я тоже знала. Ведь вы с мамой одногодки?

Я кивнул головой.

– Ну, вот… Я приехала и уже знала, куда мне идти. Немного запуталась в нумерации домов, эти дроби… Но мне встретился парень, который показал мне ваш дом. Симпатичный такой парень, улыбчивый. У вас ни один прохожий не улыбается, все какие-то хмурые, а этот улыбался. Он сказал, что сам живет в этом же доме, а когда я назвала фамилию Игнатов, он обрадовался и сказал, что он ваш друг. Вот только я не спросила, как его зовут…

– Это Егор, – догадался я. – Он мой сосед. И мы с ним действительно друзья. Он здорово помог мне недавно. Я тут приболел, так он ухаживал за мной целых полгода, лечил (Егор будущий врач), помогал по хозяйству. По магазинам бегал, пищу готовил. Я же совершенно беспомощным был, как ребенок.

– Вы так сильно болели? – с сочувствием в голосе спросила Ева.