Михаил Забоков - Беседка. Путешествие перекошенного дуалиста

Крикуны же, успевшие еще до употребления кофе с сигаретой взбодриться утренним душем, одеться и неспешно направиться в бар, меня и вовсе не занимают. Если человек, приведя себя полностью в порядок, настолько владеет собой, что в состоянии оттянуть момент наступления первых душевных конвульсий вплоть до открытия бара и лишь затем, заказав себе предварительно кофе и закурив сигарету, содрогнуться от всего набедокуренного им вчера, тогда я вообще не понимаю — зачем такому субъекту еще и кофе с сигаретой?! Разве только для того, чтобы еще больше взбодриться после душа. В этом сквозит типично западный подход к оздоровлению тела и травмированию души. Ведь вы же понимаете, что мы говорим с вами об утреннем ритуале как о некоем священном обряде установления согласия между мятущейся душой и охолаживающим ее рассудком, в котором нам надлежит исполнить роль третейского судьи, призванного образумить душу и воодушевить разум.

Некоторые почитатели подобного обряда с особо волевым характером позволяют себе путешествовать без электрокипятильника, выкуривая утреннюю сигарету всухомятку. С моей точки зрения, в этом есть что-то эпатирующее, даже изуверски-фанатичное, идущее от схоластического начетничества: такой аскетический курильщик хуже Рахметова и не лучше монаха-догматика, который охаживает по утрам себя плетью, налагает на себя епитимью и, так и не удовлетворившись указанными мерами, в конечном счете идет и принимает схиму. В моем понимании, такой подход больше отвечает акту самоистязания плоти, чем подлинному стремлению человека разобраться в себе и внести соответствующие коррективы в свое поведение.

Существует и обратная, весьма распространенная категория лиц, которая отдает предпочтение кофе в ущерб курению. В таком действии тоже присутствует элемент самобичевания, правда, уже эстетического порядка, поскольку истинный аромат кофе только тогда может быть по достоинству оценен учудившим вчера шалопаем, когда этому аромату сопутствует густая завеса табачного дыма, точно так же, как пиво особенно ярко раскрывается на фоне в меру соленой воблы, водка настоятельно просит после себя подцепленного на вилочке маринованного грибочка, а завтрак невозможно себе представить без запаха свежевыпеченного хлеба и вкуса «Рамы».

Кстати, о завтраках. Кто-то из древних греков или римлян сказал: «Завтрак съешь сам, обед раздели с другом, а ужин отдай врагу». Так бахвалиться своим аппетитом в утренние часы мог только дрянной, безнравственный человек с безупречным пищеварительным трактом. Ведь что получается — как правило, именно вечером совершаются нами самые неблаговидные поступки. Причин тому много: и меньше свидетелей к вечеру, и развязанные после дневной кутерьмы руки, и благоприятная комбинация сумерек нашей души с вечерней теменью… Но мы же не какие-нибудь там отморозки! Мы же наделены разумом и некоторыми представлениями о благородных порывах. Поэтому, совершив недостойное деяние вечером, к утру мы уже сильно в нем раскаиваемся и жутко переживаем. И вот, когда наши переживания достигают наивысшего накала, когда свет не мил и хочется утопить остатки недремлющей совести в винном угаре или, наоборот, собравшись духом, немедленно принести извинения, как-то поправить положение, восстановить свое пошатнувшееся реноме, пусть даже с некоторыми издержками, — нам ни к селу ни к городу предлагают плотно позавтракать! Или вообразите себе такую картину: вы мечете карту, вам страшно не везет — уже проиграны все деньги, семейные сбережения, фамильная усадьба; тем не менее вы идете ва-банк, ставя на кон доверенные чужими людьми ценные бумаги, и, конечно, проигрываете и их, и всё, что вам остается, так это молить Бога, чтобы утро никогда не наступило. Но над законами природы вы не властны. И вот уже рассвет нежно прикасается к окну, догорает на столе огарок свечи. Утро застает вас за сочинением предсмертной записки. Но прежде чем вы отважитесь переступить последнюю черту, заботливый древлянин, гадина такая, не упустит случая напомнить вам с садистской предупредительностью, что, дескать, приспело время, самый раз, перед дальней дорожкой поплотнее перекусить. «Ну, — скажете вы, — это особая ситуация, редко встречающаяся в наши дни. Теперь-то и проигрывать нечего!» Хорошо. Вот вам другой пример. Получаете вы, предположим, весточку, что приезжает к вам завтра — в двухкомнатную малогабаритную квартиру с сидячей ванной, женой, ребенком и собакой — теща. И счастье от встречи с тещей — этот пришедший и на вашу улицу праздник — вас настолько переполняет, что, не имея более мочи сдерживать его в себе, вы спешите поделиться им с первым же прохожим, который, разумеется, как воспитанный человек, не откажется разделить его с вами хотя бы потому, что сам давно уже не испытывал подобного блаженства, и, коль удача от него до сих пор отворачивалась, будет рад ощутить наслаждение, глядя на вас со стороны. Понятное дело, что на таком взлете распирающих чувств к горячо любимой теще вы к концу вечера напиваетесь до положения риз и утром молите судьбу, чтобы она сжалилась над вами и обернулась хоть пивом, хоть рассолом, — на ее выбор. Она же в облике диетолога указует вам перстом своим, чтобы вы перестали канючить и срочно садились к столу, ни в коем случае не вздумав при этом еще и с кем-нибудь делиться утренней трапезой. Иными словами, советы и рекомендации, пришедшие к нам с Запада, столь же мало применимы к нашей беспорядочной общественной жизни в сидячей ванне, как девиз — «Клиент всегда прав!»

Но что это?! Опять я слышу голоса недоверчивых граждан, бросающих в лицо мне комья сомнений и недопонимания.

— При чем здесь теща? — дружно встают они на защиту бедной женщины. — Что тебе сделала мама жены, если ты низводишь такую серьезную нравственную проблему, как утренние угрызения совести, к пошлому и банальному третированию пожилой родственницы, попрекая ее незваным визитом?

— Когда каждый метр вашей малогабаритной квартиры напоминает вам о том, что вы уже 20 лет являетесь очередником района на получение большей жилплощади, — тогда эта проблема становится уже не пошлой и банальной, а нравственной.

— Ну, хорошо. Пусть эта проблема нравственная. А что ты сделал в таком случае, чтобы она вновь стала пошлой и банальной? Что ты предпринял для того, чтобы обеспечить свою семью материальным достатком?

— Вам и в самом деле интересно это знать?

— Ну конечно. А иначе — стали бы мы тебя отрывать от столь мудреного утреннего ритуала, который позволяет вкусить пьянящий аромат и произвести трезвую самооценку!

— Ну ладно. Я расскажу вам, как я достигал материального благополучия в новом для меня мире рыночных отношений.