Дмитрий Бавильский - Ангелы на первом месте

…так ты художник? Надеюсь, ничего серьёзного?…

…это не я, это слова Ван Гога из его письма к брату Тео…

…да, они тоже писали друг другу письма, записочки, по несколько раз в день, потом эта культура оказалась утраченной и понадобился интернет, чтобы вернуть слову его значение…

…а мне всегда казалось, что я – человек устной культуры, я даже многотомные романы всегда старалась прочитывать вслух, от корки до корки…

…попробовала бы ты так совладать с Прустом… все его персонажи постоянно пишут друг другу записки, находятся в постоянных почтовых отношениях… для этого достаточно кликнуть горничную, она отнесёт…

… а любовь – иностранный язык, и в воздухе – запах газа…

…да-да, твоя правота очевидна: нового человека следует учить, как иностранный язык, его грамматику и синтаксис, звучание его согласных, гласных…

…включи телевизор, там показывают твой сериал, я так и не могу понять (а ты не рассказываешь: боишься, что вычислю твою фамилию?

Зачем?), кого из них ты озвучиваешь – дону Люсию или жену архитектора Мендисабаля…

…я хочу, чтобы телефонный звонок застал меня ночью, врасплох…

…а я не люблю театра: это развлечение для бедных, с тощим кошельком интеллекта…

…слышала бы тебя моя лучшая подруга: она всю жизнь отдала этому великому служению…

…послушай, Фея хлебных крошек, и что же твоя лучшая подруга получила взамен? Много счастья?…

…ты несправедлив – и по отношению к ней, и по отношению к театру. Я же сказала – она просто служит. Ей этого достаточно…

…ой ли?…

…тебе тоже не следует пытаться казаться хуже, чем ты есть, последний романтик. Разве я не права?…

…в одном театре работать, как всю жизнь прожить на станции под названием Муслимково…

…Не вари козлёнка в йогурте матери его; не перепутай крышку, чтоб не накрыть крышкой от пепси банку с колой…

…как странно грязнятся до непоправимого состояния мыльницы и футляры для зубных щёток – самые чистые вещи в мире…

…три раза в месяц я хожу на заседание историко-археологического общества. Ты знаешь, что к югу от Чердачинска, в степи, раскопали целую систему древних городов, им больше четырёх тысяч лет, и если

Рождество Христово принять за точку центра, то оказывается, что мы, наше время, зеркально совпадает со временем существования Аркаима. В последний раз нам показывали глиняный горшок. Он до сих пор пахнет козьим молоком. Представляешь, запаху этому ровно четыре тысячи лет…

…нет, ты всё-таки неисправимый романтик… Вы все в "ЖЖ" такие?…

…мне кажется, ты начиталась шпионских книжек про всемирные заговоры, уверяю тебя, никакой агентурной сети мы не имеем и никакого переворота не готовим…

…пусть будет так, как ты говоришь, так, как тебе удобно говорить, разумеется, я тебе верю… сегодня в моём китайском садике – осень, я начертила на песке несколько иероглифов – память, покой, бесконечность… но дождь стёр их…

…воспоминания, как вина, – со временем только крепчают…

…я заболела, рисуя миндальное дерево в цвету…

…рана, тот порез на руке, мне заменяет зеркало (дни, когда я не смотрюсь в зеркало, отличаются от тех, когда смотрюсь)…

…надеюсь, ничего серьёзного, Игорь?…

…ты молчишь уже несколько дней, надеюсь, ничего личного, Фея?…

А фея бегала на собеседование: как же, пригласили на канал

"Принчипессы", сериалы озвучивать, нужно попробовать.

Неоднократно тихим, добрым словом помянула покойного пациента – привыкла рассекать по Чердачинску на его роскошном автомобиле – когда внутренний комфорт пассажира меняет вид города до такой степени, что начинает казаться, будто и в Чердачинске, оказывается, жить можно.

Макарова не любила местное метро. Когда его строили, много кладбищ в центре потревожили, дети потом ещё долго всякими костями играли, черепа фосфором мазали. "Вечерний Чердачинск" постоянно печатал дикие истории и репортажи, случавшиеся на строительстве метрополитена. Каждый раз, погружаясь под землю, Макарова думала о том, что находится за этими гладкими, облицованными мрамором станами: слои почвы, следы деятельности, так называемый "культурный слой", навсегда испоганивший облик земли. Ну, и про людей тоже думала, что там, за стеной жили, спали, пока их не распотрошили.

Вот ей и казалось, что все эти безмолвные тени вопиют и стучатся бесплотными кулаками в стены тоннелей. Макарова часто представляла, что будет, если весь асфальт в городе снять, заставив землю дышать, как раньше – "полной грудью". Впрочем, дальше этого её фантазия не простиралась: мешали люди, много людей.

Здесь, под землей, запертые в ограниченном пространстве, пассажиры невольно учитывали друг друга, притягиваясь к чужим, незнакомым телам невидимыми лесками. Очень, между прочим, эротично, хотя и выматывает. Будто ищешь в потемках кого-то и не можешь никак отыскать.

На улицу Пушкина она ехала подземкой, долго искала в узких, полутёмных коридорах нужный кабинет, старалась понравиться секретарше. Её выслушали, спросили номер телефона, сказали: "Ждите".

Обратно ехала выпотрошенная, на метро уже сил не хватило. Села в пустой трамвай, почему-то переживала, если вагон долго стоял на светофорах и остановках. Странное дело, когда ты находишься внутри салона, именно передвижение трамвая в пространстве воспринимается как норма, недвижимость непереносима. Начинаешь нервничать, отбивать пальцами прилипшую мелодию, чувствовать, как затекают ноги.

Пришла домой обескровленная, сразу к мужу – массаж, перевязки, покормить, опять же, надо. Оголодал. Похудел сильно. Муж старался широко открывать рот, смотрел ей прямо в глаза, удивлённо так, словно в первый раз видел. Словно спрашивал – не надоел ли ещё… долго ли со мной мучиться будешь…

Макарова улыбнулась в ответ (по телу пробежали волнистые молнии нежности).

– Всё у нас с тобой хорошо, дурилка картонная…

Утром загрузила компьютер, скачала целую груду электронных писем

(модем пищал как резаный) – Игорь сходил с ума, не зная, как понимать затянувшееся молчание, "муж приехал?".

А что, это хороший ход, сказать, что муж взломал сервер, нашёл их любовное токование. И ещё одна мысль пришла в светлую её голову, ещё когда в метро ехала: прежде чем с Игорем этим знакомиться, предварительно на него посмотреть надо. Незаметно. Чтобы не знал.

Мало ли кто. Не в смысле – знакомого встретить, этого Макарова как раз и не боялась, но вдруг – не в моём духе, и что тогда?

Надо бы в "ИГО" сходить, где все они, время от времени тусуются.

Или, скажем, на заседание археологического общества. Как он там писал, Аркаим? Родина Заратустры? Весьма интересная тема, между прочим. В хозяйстве пригодится.