Дмитрий Бавильский - Ангелы на первом месте

Только выведать незаметно про то, где да что… Или просто: встречу назначить, сказать, что не смогла, задержалась, что муж…

Нет, этот вариант отпадает: он же тоже виртуал со стажем, может вместо себя кого-нибудь другого выписать. Макарова читала в одном журнале, что такие случаи попадались. И не раз.

Интересно только, как про них журналисты узнают, выдумывают, скорее всего.

А она проскользнёт в его жизнь незаметно, на цыпочках, словно балерина. Тем более что и она – не сказать чтобы красавица, вдруг не подойдёт?

Макарова испугалась, побежала к холодильнику за соевым соусом и чесноком.

– Всё у нас с тобой выйдет как в кино, дурилка картонная… – сказала

Макарова вслух и снова размечталась.

Но тут, как нарочно, зашевелился, заегозил муж, Макарова взяла в ванной судно и поспешила исполнить супружеский долг.

…многие наши проблемы возникают из-за того, что мы теперь очень поздно взрослеем. Мы уже созрели для любви, но родители нам разрешают только дружить; мы вырастаем из детских штанишек, но не из своих книжек с картинками и фильмов, на героев которых так хотели походить. Отсюда весь этот запоздалый романизм, мешающий жить, сбивающий нам ориентиры…

…а почему ты взял себе такой гордый ник? Ты правда думаешь, что ты -

Царь? Знала я одного такого, правда, он умер, был, да весь вышел, говорят, повесился, говорил, что эта мистическая дата – второе февраля – пропуск в рай…

…вы были любовниками?…

…Игорь, я не хочу обсуждать с тобой свою личную жизнь…пока не хочу… пока не готова…

…Извини, Фея, я даже не знаю, как тебя зовут…

…почему ты не спрашиваешь, как я сама себя зову? Почему тебе хочется узнать, только то, как зовут меня чужие люди?…

…ну, и как ты сама себя зовёшь?…

…разве непонятно: Фея хлебных крошек, в этом я честна перед тобой.

Впрочем, как и во всём остальном тоже…

…человек существует непроявленным облаком, пока не приходят другие люди, высвобождая в нём то или это. Подруга. Друг. Политик, которого ты не любишь, или певец, которого презираешь…

…ты – Царь, живи один…

…именно поэтому я так самонадеянно и взял себе в сети такое имя…

…а у меня имени просто нет, я не знаю, как меня зовут, родители дали какое-то… но оно мне не подходит… а какое мне подходит, я не знаю… мне только кажется, что оно должно быть белым как молоко и чтобы в нём была буква "о". Но не "Оля". "Дерево", скорее, или "Облако". Или

"Дождь"…

…а твой Царь, кажется, ошибся: полная симметрия наступила не второго февраля, а двадцатого второго две тысячи второго… Поторопился, значит…

…победа всегда остаётся за теми, кто остаётся жить, за теми, кто идёт дальше… он, ослеплённый логикой и красотой даты, не обратил внимания, что следующая дата – куда круче и принципиальнее…

…да, это только мы, дожившие до неё, это знаем, а он остался там, в той дате… ты сильно переживаешь? Значит, вы всё-таки были любовниками, да?!

Макарова не переживала, некогда. Муж неожиданно начал проявлять признаки выздоровления: стал больше двигаться, пытался говорить.

Макарова азартно занялась его восстановлением, постоянно массировала парализованное тело, втирала мази, делала йодистую сетку, заставляла его выполнять простейшие гимнастические упражнения.

Муж словно бы превратился в её ребёнка, и признаки прогресса, возвращения к нормальной жизни, она воспринимала с восторгом кормилицы, на глазах которой идёт становление новой жизни.

Потом – "Канал Принцессы": через неделю Макаровой позвонили и сказали, что пробы она прошла, можно приступать к работе.

Телекомпания закупила пакет латиноамериканских любовных историй, озвучание которых шло едва ли не круглосуточно.

Приходилось рано вставать и ехать в старом, скрипучем троллейбусе на улицу Пушкина вместе с невыспавшимся рабочим людом – серым, стёртым.

Помятым. Макарова отгораживалась от прочих пассажиров громкой музыкой из мужниного плеера: казалось, что стоит только надеть наушники и троллейбус начинает мчаться стремительно и красиво – совсем как балерина на сцене театра.

А дни теперь летели ещё быстрее, чем балерина, один набегал на другой, не оставляя времени для раздумий. Многие привычные дела, на которые раньше уходили едва ли не сутки, Макарова делала быстро и механически, не отдавая себе отчёта о происходящем. И такое состояние ей, привыкшей к размеренности и лени, нравилось – потому что не походило на то, как она существовала раньше.

Иногда, вечерами, она, правда, впадала в обычную для неё задумчивость, долго смотрела в окно на подозрительно большую луну, превращавшую пространство спального района в балетный задник.

Возможно, просто всё сильнее и сильнее чувствовала приближение весны и неотвратимость перемен?

Ей нравилась новая работа, её новая роль, нравилась прокуренная студия с тусклым светом, стеклянные перегородки, за которыми мерцали самоигральные пульты с множеством кнопок, компьютеры, всё это обилие аппаратуры, вытягивающее из актёров тепло и последние силы.

Да, она же теперь проходила по бухгалтерской ведомости как

"актриса", у неё теперь был свой собственный режиссёр ("у каждого человека обязательно должен быть режиссёр", – вспомнила она слова

Марии Игоревны), свой редактор и настоящие коллеги. Пока она ещё путала их по именам, не со всеми познакомилась, но новые люди, тем более объединённые единой задачей – это всегда так интересно.

До этого у Макаровой отсутствовал опыт "коллективных игр", раньше она всегда существовала в режиме "одиночного плаванья", а это несколько расхолаживает. Приходилось снова, как в школе, как в университете, подлаживаться под других людей, признавать местные авторитеты и учиться, учиться, учиться. Например, правильно дышать, выговаривая длинные монологи, от которых перехватывает дыхание.

Или – правильно делать ударения, или – пытаться попасть в настроение своего персонажа.

Надо сказать, что дебютом её на "Канале Принцессы" стала возрастная роль – старухи-гадалки, небольшая, эпизодическая в достаточно скромном сериале "Кровавая любовь". Эта самая сеньора Петренка была ответственна за поиски потерянного в младенчестве ребёнка – сына состоятельных родителей, который теперь возник из небытия и влюбился в свою собственную сестру, которую похитил, чтобы потребовать выкуп у классовых врагов, да так втрескался в неё, что убил её мужа.

Благочестивая сеньора Петренка возникала каждый раз, когда сюжет заходил в тупик и требовал появления "deus ex machina", "бога из машины", разрешавшего все хитросплетения и выводившего историю на иной уровень запутанности.

Гадалка закатывала глаза и говорила, что беспокоиться не стоит: девочка ваша жива, ей ничего не грозит, она в полной безопасности.