Андрей Никулин - IN VINO VERITAS

– Ребята, а закурить не будет, – мы обернулись и видим стайку якутских девчонок, очень неплохо по советским понятиям одетых и довольно таки симпатичных, несмотря на раскосые и скуластые мордашки.

– Конечно, угощайтесь, – и Ваня протягивает пачку «БТ». Мы специально прихватили с собой этих дорогих и по тогдашним меркам престижных сигарет, вот именно для такого случая. Как потом, оказалось, зря выпендривались – девочки поголовно курили «Беломор», и, похоже, явно предпочитали его всему остальному.

– А может, прогуляемся? – нет, это не мы предложили, а нам. Вот такой вот незатейливый «съём». Девчушкам явно нравилось, что у нас торчат горлышки бутылок из карманов джинсов. Их было человек шесть. Возраст определить было непросто, да мы с Ваней особо то себя на этот счёт не напрягали, вспоминая слова второго помощника про шапку. Наших шапкой сбить было явно сложно. Все были одеты по местной моде: японские разноцветные куртки и фирменные джинсы, ни чета нашим с Ваней, все девчонки чёрненькие, узкоглазенькие, скуластенькие и очень смешливые. И имена у всех старинные русские – Таисья, Полина, Евдокия, ни тебе Свет, ни Наташ там всяких.

«Где выпить?» – такой вопрос там решался очень просто. Одна из девок постучала в первый же дом, дверь открыла старая якутка, они о чём-то побалакали на своём и мы всей толпой завалились в хату. «Вы ей налейте полстакана», – вот и вся плата за гостеприимство. Вот с закуской было хуже, у одной из девчонок в кармане куртки нашлась горстка конфет – леденцов. Но никого это не смутило, закусывать стали «курятиной», т.е. тем, что курили. Давно известен факт, что у народов Крайнего Севера отсутствует фермент противодействия алкоголю, поэтому и быстрое привыкание и такое же опьянение. Толи наши подружки уже хватили винца ещё на танцах, толи малы были, но напились они быстро. И когда Ваня (гусар хренов) встал и сказал тост: «А теперь за присутствующих дам!», нашим дамам что – то не понравилось.

– Ты кого это «дамой» назвал? Думаешь якутка так дурочка, а? – вот такой неожиданный эффект. И понеслось. Тут ещё и я не к месту вспомнил про то, как якутам при царе винтовки продавали: «Да пока винтовку шкурками песцовыми не закроете, не продают». Нам в ответ кричали, что мы русские на «шмотках» помешаны. В общем и целом обыкновенный пьяный пиздёж. Хорошо так сидели, и о сексе даже не думалось. Я вот вспоминаю те далёкие студенческие годы и прихожу к выводу, что секс для нас тогда не играл той главенствующей роли, как для нынешней молодёжи. Нет. Мы, конечно, всегда были не прочь перепихнуться, но особо не настаивали и если подруги не высказывали явного желания прыгнуть в койку, то нам вполне хватало и просто выпивки.

Когда кончилось питьё, мы всей компашкой пошли на берег. По пути мы увидели упряжку оленей, которые мирно спали стоя, и тут Ване очень захотелось покататься, ни слова не говоря, он, разбежался и прыгнул на бедное животное, у оленя аж передние ноги подкосились. Нам было очень весело, а девки сказали, что если сейчас выйдет хозяин, то нам очень не поздоровится. У якутов, кстати, почти у всех оружие, вполне легальное. Пришлось спешно ретироваться к причалу – коррида не удалась. Там мы с Ваней приказали девкам спрятаться, а сами чуть ли не по–пластунски пробрались к трапу, залезли на судно. Слава богу, все спали. Ванька пошёл в каюту за новой порцией, а я прошмыгнул в рубку, где нёс вахту наш третий моторист. Парень он был молодой совсем, к тому же не пьющий, и поэтому стоял за нас с Ваней все вахты у берега. Ну, а мы отдувались за него в «ходу». Я разузнал обстановку, тут вернулся мой компаньон и уже с шестью бутылками мы снова нырнули в темноту.

На сей раз наши подружайки повели к какой –то Христине и когда мы подошли к неказистому деревянному домишке, то я его тотчас вспомнил. Дело в том, что ещё утром, после того как мы пришвартовались, мы с механиком пошли в местную пекарню за хлебом, на судне не было ни кусочка уже третий день. И вот проходя мимо этой вот хибары, Николай мне и сказал: «А вот здесь местная центровая блядь живёт». И подумав немного, добавил: «Правда, тут все бляди и алкашки». И вот к этой «бляди» нас и привели. Дверь открыла очень красивая женщина. Это была ламутка – смесь якута с русским. А метисы всегда очень красивыми получаются. Раскосенькая, скуластенькая стройная блондинка и явно старше наших девок, что и подтвердило наличие маленького ребёнка спящего в детской кроватке. Честно говоря, я даже протрезвел, когда увидел эту женщину. Красавица с репутацией доступной пизды, что ещё нужно сопливому студенту, имеющему не очень то богатый сексуальный опыт. Но после ещё нескольких рюмок (а вернее полустаканов, рюмками здесь не пили я думаю никогда) меня снова повело и помню только, что я целуюсь с этой красавицей метиской у неё в сенях. А когда мои руки полезли ей под свитер и нащупали маленькие и почему – то шершавые грудки, то я услышал: «Негде сегодня, приходи завтра, только один». И я дурачок не стал настаивать.

А дальше был полный пиздец. Ваня как – то потерялся, а зато в компании двух якуток, по– моему уже совсем с другими, не с теми с кем мы начали загул, я очутился в бараке, где находилась тёплая компания солдат советской армии (рядом с посёлком располагалась точка ПВО, или что – то в этом роде) и якутских девушек. Помню мне предложили выпить «солдатский коньяк», так содержимое кружки назвал один из вояк, что на деле оказалась обыкновенной брагой. Армейская кружка этого пойла меня и срубила. Очнулся я утром и обнаружил, что лежу по пояс раздетый, то есть без штанов и трусов, а рядом совершенно голая аборигенка. Но сомневаюсь что бы у нас с ней что – то было. С трудом, растолкав подружку, я узнал в какую сторону мне идти. Слава богу, этот барак оказался на самом берегу. Подходя к теплоходу, я увидал, что меня встречает, чуть ли не вся команда, собравшаяся на ходовом мостике. Больше на берег я не сошёл до конца навигации.

А ламутка Христина приходила к теплоходу. Я постеснялся выйти к трапу и просидел весь её визит в каюте.

Так сурово кэп наказал меня ещё и потому, что это был уже не первый мой залёт. В середине навигации у нас был очень дальний рейс на один из боковых притоков Лены, почти в Хабаровский край, разница с Москвой уже семь часов. Пункт назначения назывался Усть – Мая.

Тмутаракань ещё та, и надо же было такому случиться, что именно там я повстречался со своим однокурсником, который проходил практику на такой же «эстэшке». Да, мир действительно тесен! Такую встречу нельзя было пропустить и вот мы с Тихоном (с ним читатель мы ещё повстречаемся) уверенным шагом идём к единственному в этом захолустье магазину. Помните такое название «сельпо», вот именно туда мы и зарулили. Я чётко помню ассортимент того магазина – ровно четыре наименования: буханки ржаного хлеба, рыбные консервы «Горбуша в собственном соку», растворимый индийский кофе и водка «Пшеничная». И всё! Кстати, вторая и третья позиция были в магазинах страны вообще большим дефицитом, а тут – «бери – не хочу». Но нас интересовала, конечно же, позиции номер четыре, по правде сказать, именно «пшено» мы тогда не очень любили, правда, затрудняюсь сказать почему. Сколько вы думаете, мы взяли на двоих? Одну? Две? Нет, мы взяли…семь! Нет, ну, правда ещё буханку хлеба и пару «горбуши». Первые «пол-литра» мы раздавили прямо у магазина, неудобство было в том, что стакан имелся только один, до эры одноразовой посуды было ещё далеко. Но, бутылка для двух студентов Водного института – это только разминка, правда, хотелось хоть какого – нибудь комфорта. Продавщица в магазине нам посоветовала идти в столовую, которая где – то неподалёку находилась. Тут всё было «неподалёку» и мы быстро нашли эту точку общепита, правда непонятно для кого она здесь предназначалась. Меню разнообразием не отличалось, помню, взяли мы какие то макароны с мясом, нарезанные солёные помидоры и компот. Главное, что у нас теперь было два стакана, стало быть, можно «чокаться», а как же без этого! Бутылка водки не произвела на работниц столовой никакого впечатления, а вот выпить с нами отказались. У Тихона есть такая привычка начинать всех угощать и делать это довольно –таки навязчиво. Пока он уговаривал раздатчицу и уборщицу, другого контингента не было, но Тихону всё равно, лишь бы женского пола, я усмотрел стоящий в углу проигрыватель (надеюсь, кто – нибудь ещё помнит виниловые диски). Оказывается, сие заведение по вечерам работало как (внимание!) к а ф е. Ни хрена себе. Даже тогда это было трудно представить. К сожалению пластинки (ну, «винил», то бишь) у директрисы под замком, а она появляется ближе к вечеру. Да, а так бы клёво было попить водки под песни Джо Дассена или Юрия Антонова, наверняка эти пластинки в фонотеки, неутруждающего себя работой директора, были. Пузырь мы допили, и стало скучно. К тому же Тихону явно захотелось бабу, он то женился ещё на втором курсе и привык к равномерному сексу, мне же холостому большие перерывы были не в диковинку. Но найти что – то подходящее в этом забытом богом уголке было не просто, тогда у Тихона возникло острое желание поговорить с женой по телефону. И мы стали искать почту, где по нашим соображениям должен был быть междугородний телефон. Почту то мы нашли, но связи естественно не было, зато мы встретили двух якутских (а может это были представители какой то другой сибирской народности, для русских все они на одно лицо) девчонок. Они были молоденькие, худенькие и очень весёлые. Тихон сразу же сделал «стойку», но пить девчонки отказались и пообещали встретиться с нами ближе к вечеру на этом же месте. Встрече этой случится, сами понимаете, было не суждено. Да, кстати, пока мы (больше Тихон) уговаривали местных красоток, пришёл конец ещё одной бутылки. Вы счёт ведёте? Конечным пунктом нашей прогулки стала траншея, которую копали четверо армян – шабашников, как их занесло сюда, хрен его знает. Ребята были неплохие, там мы и «раздавили» оставшуюся водяру. В результате на теплоход Тихон принёс меня, чуть ли не на себе, сам, падая через пару метров. Кэп не поленился и сбегал за фотоаппаратом, снимки, где то до сих пор валяются.