Эльвира Барякина - Женщина с большой буквы «Ж»

Я соглашалась. Довольный супруг мчался в ванную, к зеркалу, и вскоре из-за двери начинали доноситься цветистые проклятия:

— Ненавижу тебя! Чтоб у тебя из штанов мухи вылетали!

Мы с Полом проводили дни на пляжах или мотались по Фронт-стрит, заставленной лавками «Сувениры» и «Ювелиры».

Между нами ничего не происходило. Мы придумывали себе всевозможные игры: наблюдали исподтишка за посетителями ресторана — что они делают, о чем говорят. А потом пытались расшифровать их судьбы.

В первый раз мы подглядывали за женщиной, ссорившейся с мамой по телефону. Отгремев, она положила трубку на скатерть, долго смотрела на нее, а потом начала лихорадочно звонить: одной подруге, другой, третьей… Но никого не было на месте, и она всем оставляла отчаянные сообщения: «Перезвони! Ты очень нужна мне!»

Еще была старушка — марсианское существо: сухие ящирицыны лапки, желтовато-прозрачная кожа — словно пленочки из граната. Она села за стол, разложила салфетку на колениях… Я никогда не видела, чтобы женщина так красиво ела. Такое изящество бывает разве что в танце.

Впрочем, хитом сезона, без сомнения, стали мальчишки, пересказывавшие друг другу «Звездные войны».

— Этот — о! У него — во! Он как даст ему!

— Да не ври! У него лазерный меч!

— А я и говорю: о!

Махание руками, выпучивание глаз — и всем все понятно. «Камеру мне!» — рыдал Пол.

Мы всем придумывали биографии: прошлое и настоящее. И это было безумно увлекательно.

В последний вечер мы бродили по местном моллу: внизу, в патио, — живая музыка, по сторонам — арт-галлери. Красота!

— Здравствуйте, я представитель Церкви Объединения.

Перед нами стоял мальчик в отутюженной рубашке и бой-скаутовских шортах. Лицо — насквозь пропитанное святым духом.

— Я приглашаю вас посетить наше молитвенное собрание и лекцию по пропаганде целомудрия до брака.

Мы с Полом переглянулись, стараясь не заржать.

— А вы, молодой человек, сами придерживаетесь целомудрия? — строго спросил Пол.

— Да.

— И что, вам никогда не хотелось его нарушить? Вот перед вами стоит женщина, — он показал на меня. — У нее ноги голые; декольте, опять же. И ничего?

Юноша кротко вздохнул.

— Я пойду… Извините…

— Эй, куда же вы? Вы нам еще не рассказали про свою Церковь!

— Догони и запишись на лекцию, — сказала я Полу.

— На фига?

— Ну ты же придерживаешься целомудрия до брака.

Пол расплылся в улыбке.

— Ой, я не могу — соблазнительница! Нет, душа моя, с тобой мы будем страстно дружить. А за сексом — это к мужу.

Ночью, когда Зэк уже спал, я прошерстила весь Google, задавая в поисковой строке «Пол Вардлоу + голубой», «Пол Вардлоу + бывшая жена», «Пол Вардлоу + анонимные алкоголики, импотенты, извращенцы, психопаты, пикаперы» и т. п.

Совпадения нашлись только на «Пол Вардлоу + мудак», но это написал адвокат, продувший ему процесс.

МЫ

5 октября 2006 г.

Есть у нас с Мелисской ритуал: сделать себе по коктейлю с зонтиком и отправиться в джакузи. Сидишь — как в кастрюле с супом варишься. Над головой — пальмы, вдали — горы. Жизнь, как обычно, хреновая.

Мы вываливаем друг на друга проблемы и обмениваемся дурацкими советами.

— Ремонт в доме полгода идет, — жалуется Мелисса. — Я Тедду каждый день долдоню: «Когда ванну покрасишь?» Все стены уже в пятнах. Дети им глаза пририсовали — у нас теперь не санузел, а паноптикум какой-то. Вчера Тедд пришел с работы и тут же за компьютер. Я ему ведро с краской на стол — бац! А он меня слушал, слушал… а потом начал краску жрать.

— Отравился?!

— Ага, как же… Пошел в туалет блевать — дверью хлопнул так, что зеркало грохнулось на раковину. Теперь руки негде помыть.

Мы думаем, что делать. Мелисска замужем уже 13 лет — разводиться глупо, но так жить нельзя.

— Он специально детей к себе приучил. Как играть — так он первый, а как ругаться — это к маме. Детей воспитывать — я, ремонт делать — я, кошку сдохшую закапывать — тоже я.

Тедд хороший мужик — только пофигист страшный. Впрочем, другой бы на его месте не выжил.

Мелисске жалко себя до слез.

— Вот почему одни люди заставляют тебя быть сукой, а другие — зайкой? Я уже с Теддом не могу по-другому разговаривать — только тявкаю. Он специально меня раздражает.

Я вспоминаю строчки великого Кови.

— Люби его.

— То есть?

— Любить — это глагол. Заботься о нем, говори нежности…

— Я не могу любить по приказу!

Мы переходим к моим бедкам. Я рассказываю сначала о Поле, который хочет со мной дружить, потом о Зэке.

— Он мне каждый раз говорит одно и то же: «Как хорошо, что ты вернулась!» Не знаешь, что и делать: то ли орать «Дурак!», то ли, действительно, сбежать.

— Как у него дела с фильмом?

— Неизвестно. Пока устроился официантом в ресторан. Хочет деньги за Гаваи отдать.

Мелисска советует то же, что и всегда:

— Да брось ты его к едрене фене! На кой черт он тебе сдался?

— Не могу.

Мы умолкаем. Посасываем мартини и думаем о своем.

В последнее время у меня тоже возникает ощущение, что Зэк меня бесит.

Вчера описывала ему свою школу: как завучиха ругала нас за отсутствие сменной обуви и неправильные прически.

— Всегда ненавидел частные учебные заведения, — отозвался Зэк. — Особенно религиозные. Это была католическая школа, да?

Убить бы! Или наоборот — прижать к груди и плакать.

Никакая я не королевишна. Я простая русская баба, у которой на любви, как плесень, нарос толстый слой жалости.

ПСИХОЛОГИЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО

8 октября 2006 г.

Арни сидит напротив лампы. В руках у него распечатка моего дневника с мемуарами.

— Ты абсолютно счастлива, Мардж.

Я растерянно хлопаю глазами.

— Знаешь, как называются неприятности, о которых весело вспоминать? Приключения. Тебе они нужны — ты их получаешь.

— Я счастлива?! У меня за два года ни одного романа не написано! Из старых — ни один не стал бестселлером. Зато стихов целая куча — и все трагичные… А с Зэком мне что делать?

— Я тебе уже говорил: представь себя через десять лет. Он там, рядом с тобой? Если да — живите долго и счастливо. Если нет — не морочь мне голову.

— Я не знаю, как я ему об этом скажу!

— А ты знаешь, как ты ему об этом не скажешь?

На фоне лампы волосы Арни горят как нимб. Он очень мудрый дядька.

Арни дал мне домашнее задание: прийти домой, взять ножницы и изрезать на себе платье. Это будет символом отречения от прошлого и готовности к новой жизни.

Я стою перед шкафом и выбираю, над чем надругаться.

— Неужели резать будете? — изумляется Барбара.

— Надо. Иначе получится, что я зря заплатила за сеанс.

— Тогда заодно и ошейник Ронского порежьте. Пусть заречется мусорное ведро переворачивать.

ОДИССЕЯ

13 октября 2006 г.