Автор неизвестен - Литконкурс Тенета-98

За неимением тротуара на улице пригорода Питтсбурга, в котором Джефф снял квартиру, мы шли прямо по блестевшей в свете фонарей мостовой, имевшей после недавнего дождя остро модный во все времена цвет "мокрый асфальт", и обсуждали услышанное.

— Ясно, что это все — проделки нашего клиента, — говорил Сквозняк, — вопрос лишь в том, где и как он объявится в следующий раз.

— Фы обратили фнимание, ничего из происшедшего не удалось снять на пленку? — заметил Глюк, — Это наферняка тоше его рук дело!

— Браво, Хайнер, ты попал в точку. Но не можем же мы приставить часового к каждой телекамере, — возразил я.

— Да, и к каждому туристу с фотоаппаратом или видеокамерой, прибавил Сквозняк.

— Но феть на этой афтогонке испортилась аппаратная, а не камеры.

— Тоже верно. Кстати, еще одно наблюдение: пока что все свои гадости Аль-Халиди творил в Питтсбурге и окрестностях. Предлагаю предположить, что и следующая случится здесь же, — добавил Гоги Камикадзе.

— Разумно. Для начала надо на чем-то остановиться, — согласился я.

— Вот и супермаркет, — сказал Джефф, — еще миль пять — и пришли.

В отличие от оживленного центра, здесь было пустынно, хотя в витрине также вещал включенный телевизор, передававший вечерние новости бизнеса с западного побережья:

"— если будет сорвана воскресная трансляция матча финала кубка Стенли между питтсбургскими — Пингвинами- и — Могучими уткамииз Аннахайма, банкротство ESPN, которое еще неделю назад никто и представить себе не мог, станет свершившимся фактом. А теперь биржевая сводка. Здесь тоже сообщения нерадостные. Убытки телекомпании ESPN и ее крупных корпоративных акционеров уже привели к общему спаду. Индекс Доу — Джонса снизился за прошедшие сутки на 136 пунктов, что является рекордным показателем за последние 10 лет. Возможное банкротство ESPN может, по принципу падающего домино, инициировать крах, сравнимый с крахом 1929 года, явившимся началом Великой Депрессии. Таким образом, судьба экономики Соединенных Штатов, а в значительной степени — и экономик других стран-участниц Североамериканской ассоциации свободной торговли, зависит от завтрашнего матча, если только Правительство и Федеральная резервная система не предпримут решительных мер по стабилизации финансового рынка. В пресс-службе Министерства экономики нас заверили, что в настоящее время такие меры разрабатываются."

— Вот назвали команды на свою голову! — заметил Сквозняк.

— Это ты о чем? — спросил Гоги.

— Да об этих финалистах, которые завтра играют. Одни — пингвины, другие — утки- Я бы на месте Аль-Халиди над этим поиздевался. Вспомните: пробка.

— Логично, — сказал я, — к тому же так или иначе, это — ближайшее крупное событие, которое тут намечается. Значит, мы должны там быть. — VII-

Что настоящим хоккейным фанатам какой-то там полтергейст, или даже землетрясение, или даже конец света! Если в этот момент будет играть их любимая команда, они просто ничего не заметят. Во всяком случае, их набились полные трибуны десятитысячного дворца спорта. Кто как, а мы просочились через вентилляцию. А что делать, билетыто были распроданы за две недели- К тому же по билетам из всех служебных помещений пускают только в туалет, а нам надо и в другие.

Время начала матча приближалось, напряжение нарастало. Болельщики — с ними все понятно, они предвкушали игру. Мы тоже нервничали, и вот почему: никаких признаков жизни джинн не подавал. Во дворце спорта была своя телевизионная аппаратная, нашпигованная самой современной техникой, связанной с полутора десятками раскиданных по всему залу камер. Все это работало, как наручные часы «Командирские» производства Первого московского часового завода, а ведь судя по истории с автогонкой, что-то здесь должно было бы капитально испортиться. Или сегодня ничего не случится? В последнее почему-то верилось слабо.

Началось представление команд, комментатор в зале принялся «заводить» публику, да ей много и не надо было, с учетом несколько нервозного из за последних событий и порожденных ими слухов настроения нефанатствующего меньшинства зрителей. Все шло без эксцессов. Вот уже на лед вышли арбитры, стартовые пятерки играющих команд расположились на площадке, остальные игроки заняли свои места за бортиком, а пристроившийся на галерке музыкант с электроорганом урезал на трех или даже четырех (большое достижение музыкального искусства!) аккордах некий бравурный марш. Не про его превосходительство, любившего домашних птиц, и бравшего под покровительство хорошеньких девиц, как у Булгакова, но что-то такое. Еще несколько секунд — и будет первое вбрасывание. Неужели ибн-Хуссейн из каких-то соображений взял тайм-аут? недоумевали мы. Но наконец, эта неопределенность разрешилась: в главном пульте телевизионной аппаратной дворца спорта сгорели предохранители.

Те, кто были на льду, не знали об этом, да и ни к чему им было. Капитаны команд подъехали к точке первого вбрасывания в центральном кругу, судья свистнул в свой свисток и кинул шайбу. Шайба коснулась льда, и над ней скрестили клюшки двое мультяшек: пингвин и утка, будто вышедшие из-под пера художников студии Уолта Диснея (или Уорнер Бразерз, а может быть и Метро Голдвин Майер). Одетые в хоккейную форму соответствующих команд, они даже не сразу почувствовали разницу, равно как и фламинго — главный арбитр.

Трибуны, после нескольких секунд оцепенения, выдохнули вопль удивления, смешанного с ужасом, и в этом вопле потонули возгласы цветистой матерщины, долетавшие с площадки. Лично я такого не слышал ни разу в жизни. Это не были банальные, не несущие смысловой нагрузки высказывания, которыми перебивают свою речь маловоспитанные люди, восполняя бедность своего словарного запаса. Напротив, это были поистине жемчужины ораторского искусства, мастерски выстроенные и сбалансированные с соблюдением всех правил как грамматики, так и риторики. Что в одной, что в другой команде половина игроков оказались русскими, и как видно, неожиданная ситуация, в которую они угодили, пробудила у них это неслыханное красноречие.

В любом случае, одно дело — наблюдать этакое в кино, ибо картина напоминала сценку из фильма "Кто подставил кролика Роджера", и совсем другое — в жизни, и тем более оказаться в ней задействованным, так что я вполне понимаю как зрителей, так и хоккеистов. И так или иначе, что-то надо было с этим делать.

— Гоги, перекрой все линии связи. Телефоны, факсы, сотовые телефоны, пейджеры — все. Хайнер, заговори входы, выходы и все щели, чтобы он и дымом не просочился нигде. Ежи, займись игроками и публикой, успокой им нервы. Я — за джинном.

Я сжал в кармане перстень-амулет от Гаруна Аль-Рашида и принялся осторожно просматривать весь дворец спорта, от подвала до крыши. Не обладай я всеми навыками, приобретенными в сказочном мире, бегать бы мне для этого по лестницам и коридорам часа полтора: здание-то немаленькое! А так я исследовал все его закоулки не сходя с места, способом, который вряд ли смогу описать словами, имеющими хождение в технологическом мире. Ага, вот и Аль-Халиди! Удобно устроился в районе свисающего с потолка над ареной центрального четырехстороннего табло и трясется от смеха, насколько может трястись от смеха сгусток газа, презревший второй закон термодинамики. Я тоже испарился и направился к нему.