Кристофер Бакли - День бумеранга

– Да. Это создает для вас какие-то проблемы?

– Видите ли, Бакки, – сказал Ранди, – как раз об этом я и рассчитывал побеседовать с президентом.

Молчание на линии. Наконец Бакки промолвил:

– Вот оно что. Я… понимаю. Понимаю. Да. Черт возьми, Ранди, мне немножко неловко. Но скажу вам прямо. Были кое-какие события на этом фронте. Вице-президент заявил президенту, что хочет остаться. Врачи сказали, что с простатой у него все в порядке. Так что он по-прежнему в команде. Президент, как вы знаете, человек в высшей степени лояльный. Было бы здорово включить в команду вас, но, увы, вакансии нет. Понятно, что вы будете разочарованы. Вы колоссальную работу провернули в комиссии. Мы были бы рады видеть вас в числе уполномоченных представителей президента во время кампании. И, хотя я не должен этого говорить, после ноябрьских выборов у нас ожидается несколько свободных министерских постов. Но для избрания надо будет потрудиться в поте лица. Кампания предстоит тяжелая… Ранди?.. Алло!..

Терри и Касс готовили презентацию для клиента, владевшего пятистами пятьюдесятью зоомагазинами по всей стране. Он хотел, чтобы Служба охраны дикой природы США отменила запрет на ввоз мотато – амазонских саламандр особой породы, чья кожа способна накапливать лунный свет и светиться в темноте. Он предвидел огромный спрос на светящихся саламандр и, сверх обычной оплаты, предложил Терри пятимиллионную премию в случае, если запрет будет снят.

Проблем было две. Во-первых, надо было убедить начальника отдела импортных саламандр в составе Службы, что ввоз не представляет опасности для мотато как вида. Во-вторых, некое местное индейское племя считало саламандру священным существом, и отсюда вытекала необходимость, выражаясь языком Кей-стрит, «поработать» с рядом бразильских правительственных чиновников (подкупить, проще говоря). Именно эту сторону дела анализировали Терри и Касс, когда дверь кабинета распахнулась и в нее, хромая, ввалился сенатор от славного штата Массачусетс.

– Я тебе звоню уже два дня, – сказал он Касс сердито. – Почему ты не отзваниваешь?

– Я тут саламандрами занимаюсь, – беззаботно ответила Касс.

– Расспрашивать лучше не надо, – посоветовал Терри сенатору.

– Они, конечно, скользкие, но не настолько, как иные представители рода человеческого, – продолжила Касс.

– Если вы собираетесь устроить тут потасовку, я уйду, – сказал Терри.

Ранди рухнул в кожаное кресло.

– Не очень-то красиво с твоей стороны было назвать меня в блоге тряпкой.

– Вообще-то я смягчила выражения. Хотела написать, что ты мерзкий ренегат.

– Благодарю тебя, – отозвался Ранди. – Я тронут. Но в том, что касается отношений с президентом, ты мне подпортила игру. Мне дали понять, что ему не нравится, когда его называют гнусным манипулятором. Касс, ну зачем ты так.

Он пересказал телефонный разговор с Бакки Трамблом.

– В общем, получается, что нас кинули.

– Нет, милый мой, – поправила его Касс. – Это тебя кинули.

– Как угодно, – промолвил Ранди. Его глаза приобрели то самое «маленько потустороннее» выражение. – Но я тебя уверяю: Рандольф К.Джепперсон воздаст им за это сторицей.

– Сторицей? – переспросил Терри.

– В переводе с аристократического языка его круга, – объяснила Касс, – это означает: «Пасть порву». И что же, сенатор? Какой теперь план? Собираешься с мыслями, чтобы написать громобойную газетную статью?

– К черту статью. Мы идем.

Касс и Терри уставились на него.

– В президенты, – пояснил он.

– Дорогой мой, – незло спросила его Касс. – С чем?

– В каком смысле?

– Видишь ли, обычно, когда человек баллотируется в президенты, у него для этого имеется какая-то – ну – причина. Помимо нелюбви к действующему президенту. Это называется «платформа».

– У меня она есть.

– Должно быть, я пропустила этот пресс-релиз. И в чем она состоит? Только если ты начнешь сейчас говорить о «восхождении», я вот эту вот ручку всажу тебе в сердце.

– Честно говоря, «восхождение» действительно составляет часть моей программы. Ответственная финансовая политика. Не перекидывать долг на следующее поколение. Подотчетность. Руководство…

– Не забудь про глобальное потепление. А как ты относишься к преступлениям против личности?

– Отрицательно. – Ранди встал с кресла. – Значит, так. Я хотел бы вас использовать.

– Ты уже это сделал.

– Я понимаю, ты обижена. Я тебя не упрекаю. Я вел себя как идиот. И может быть, когда я говорю, что собираюсь бороться за президентский пост, это звучит напыщенно. Но с того самого дня, как я вошел в библиотеку имени Кеннеди…

– Вошел весь обдолбанный ЛСД. Когда станешь объявлять о намерении баллотироваться, на этом можно будет построить волнующую речь.

– Ладно, оставим это в стороне. Главное – я чувствую, что вся моя жизнь направлена именно туда. Судьба не зря нас с тобой свела на минном поле в Боснии…

– Не судьба, а твое желание поесть чего-нибудь вкусненького.

– Я пытаюсь объяснить, почему я хочу стать президентом.

– Ранди, мне не интересно. Мне плевать. Хочешь закатить речугу – отправляйся на C-SPAN.

Ранди встал. Посмотрел на Терри. Тот пожал плечами. Ранди двинулся к выходу. В дверях остановился и проговорил:

– По милости моего поколения твое поколение стало банкротом. Я хочу как-то это исправить. Скоро президентские выборы, и я буду в них участвовать. Я хотел бы вас использовать – в том смысле, что вы мне нужны. Но как вам угодно. Желаю успеха с саламандрами.

Оставшись с Касс наедине, Терри сказал ей:

– Можешь говорить что хочешь, но эффектно уйти этот человек умеет.

Касс в ту ночь почти не спала – причем не из-за «ред булла» и не из-за блоггинга. Утром уставилась мутными глазами на экран компьютера и прочла, как и весь остальной мир, сообщение Белого дома, что калифорнийский компьютерщик-миллиардер Фрэнк Коуэн назначен финансовым директором Комитета по перевыборам президента Пичема.

Она позвонила Ранди на сотовый.

– Ладно, – сказала она. – Я подключаюсь.

– Ах ты, лапочка моя! – возликовал Ранди. – Это же просто чудесно. Чудесно, чудесно, чудесно.

– Мне по барабану, – ответила она и нажала отбой.

Гидеон Пейн тоже никак не мог пробиться к президенту, и это его нервировало. Он даже к Бакки Трамблу не смог сразу пробиться. За кого, интересно, мистер Бакминстер Трамбл его держит? У Белого дома, конечно, дел по горло, но он, Пейн, не привык, чтобы ему по нескольку часов не отзванивали. Наглости у этих людей!

Это были неспокойные два месяца. Вначале – прискорбный эпизод у монсеньора Монтефельтро с участием русских блудниц. Часы – тю-тю. Вероятно, шлюхи куда-нибудь их заложили и накупили наркотиков. Его рука и теперь то и дело бессознательно тянулась к жилетному карману. Он нанял частного детектива, чтобы тот поискал часы в ломбардах и магазинах ювелирного антиквариата.