Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

Костя засмеялся.

— Что, выгляжу как американский яппи с рекламы модных бизнес-школ? Никогда таковым не был и даже не стремился. Я обыкновенный бельгийский senior manager, работаю в консалтинговой фирме.

Жаклина умолкла на несколько секунд, видимо, пыталась выбрать правильную тактику разговора, а Костя, тем временем, усиленно пялился в зеркало, надеясь поймать взгляд Эвелин, увлечённо шептавшейся с Флорисом.

— Быть менеджером — это, мне кажется, очень не просто, — выкарабкалась, наконец, из своих размышлений Жаклина. — Руководить другими — дело ответственное. И к тому же, оно требует много знаний и опыта.

Эвелин упорно не хотела поворачивать голову в сторону зеркала.

«Да что же это такое?! — мысленно вознегодовал Костя, стараясь никак не показывать своих чувств. — Дался тебе этот бразилопитек!»

Смутное подозрение неожиданно зародилось в его голове.

— Чепуха! — сказал он вслух, выезжая на брюссельский автобан. — «O, tempora! O, mores!», как часто говорит в таких ситуациях один мой приятель. (О времена! О, нравы!)…

Немного подождав реакции с задних трибун на этот громкий «лозунг с подтекстом» и так и не дождавшись её, он заговорил снова:

— Любой студент театрального училища может без всякой переквалификации сделаться менеджером. Здесь всего-то нужно самую капельку лицедейского таланта. Менеджер — это человек, способный в режиме автомата производить на калькуляторе четыре арифметические действия, более-менее приличным языком излагать свои мысли, в письменной и устной форме, печатать на компьютере, пользоваться аутлук экспрессом (или лотус ноутсом), а также вордом, экселем, пауэрпоинтом и, в зависимости от обстоятельств, либо кого-то ругать, либо кому-то льстить. Короче говоря, для меньших по званию и посторонних это должен быть человек трезвомыслящий, даже циничный и властный, а для тех, кто стоит выше по иерархии — забавный, добрый и старательный верный пёс. Ну и, конечно, самое главное для менеджера — это всегда изображать глубокую серьёзность и увлечённость.

Теперь Жаклина была в явном замешательстве, а её щека, из-за приступа тика, превратилась в беззвучный метроном.

Костя вновь попытался наладить контакт с Эвелин. Для этого он начал поправлять зеркало, стучать по нему пальцем, хмыкать и, в конце концов, сумел поймать взгляд столь подчёркнуто игнорировавшей его белокурой феи на заднем сиденье.

— Эвелин! Кто-то, если мне не изменяет память, обещал рассказать о двухнедельном отпуске в горах Тибета. Ты случайно не знаешь этого человека?..

Костина игривая улыбка, открытая, естественная и потому обезоруживающая, хоть и смутила Эвелин до нежного румянца, но всё-таки заставила её улыбнуться в ответ. Он лукаво подмигнул девушке, призывая её оторваться от своей приватной беседы, но тут же увидел, как в глазах Эвелин мелькнула едва уловимая, скрытая мольба.

Нет, скорее, это было отражением непонятной пока для него душевных борений. Девушке как будто бы хотелось одного, а сложившиеся обстоятельства требовали от неё совсем другого, и переступить через них было абсолютно невозможно.

— Давайте-ка я вам сначала новенький анекдот расскажу, а то, не ровён час, забуду, — быстро сказал Костя и увидел, как в глазах Эвелин появилось выражение благодарности. — Мне эту байку один немец недавно пересказал и выдавал, кстати, за вполне реальный случай. Молодая компания сидит в кёльнском баре, выпивает. Вокруг только свои, никаких иностранцев, и, как это нередко бывает в такие минуты, разговор плавно переходит на тему Второй Мировой Войны. Кто-то сообщает, что его дед погиб в Африке, ещё кто-то упоминает восточный фронт. Обнаруживаются внучатые отпрыски героев-подводников, лётчиков, танкистов. Выясняется, что у пары человек дедушки и бабушки погибли 14-го февраля во время знаменитой американской бомбёжки Дрездена. А один парнишка сидит и помалкивает, становясь после каждой новой исповеди всё печальнее и печальнее. «Ганс, что с тобой такое?» — наконец спрашивают его обеспокоенные товарищи. «Да ничего… — тихо говорит им чувак. — Просто мой дедушка умер в концлагере…» «Как?!» — восклицают ошеломлённые собутыльники и принимаются всячески утешать своего приятеля. «Да так, — объясняет им Ганс через какое-то время. — Пописал с вышки на колючую проволоку, а она под током была…».

После того, как бельгийцы натянуто посмеялись над этой шуткой, первым заговорил Флорис:

— С последней войной вообще много приколов связано. Я, помню, хохотал, когда услышал историю одного немецкого аэродрома. Фашисты на протяжении нескольких недель, или даже месяцев, успешно прятали его от союзников в голландских лесах, и однажды им пришло в голову выставить для отвода глаз другой аэродром, не настоящий. Быстренько сляпали пару десятков самолётов из фанеры, натянули маскировку, но так, чтобы с воздуха всё было видно, и сидели, потирали руки. Англичане, как полагается, провели сначала разведку, а потом выслали на точку эскадрилью бомбардировщиков. Но ни одного взрыва немцы в тот день так и не услышали: бомбы, градом сыпавшиеся на деревянные самолёты, при ближайшем рассмотрении, тоже оказались деревянными…

В этот раз девушки смеялись более активно. Да и сам Костя вдруг почувствовал к «латиноамериканцу» неожиданную симпатию. Под благотворным действием юмора, общий разговор стал потихоньку завязываться, и на подъезде к Брюсселю Эвелин решила, наконец, поведать товарищам о своих непальских приключениях:

— Всё, что касалось организации, условий проживания и самого места, было top of the class: пятизвёздочная гостиница в непосредственной близости от ашрама, изысканная восточная кухня в ресторане, любые варианты спортивного отдыха, ну и, конечно, экскурсии, занятия…

— А правда, что этот просветлённый из Индии, ученики которого создали непальский ашрам, был, кроме всего прочего, известнейшим секс-гуру всех времён и народов? — в лоб спросил Костя, желая без проволочек выяснить главный волнующий его вопрос.

Ответом ему были звонкий хохот Флориса, пунцовые щёки Эвелин и неожиданная серьёзность Жаклины, которая тут же посчитала своим долгом просветить невежественного иностранца:

— Западные спецслужбы и медиа навешали огромное количество ярлыков на этого святого человека. Он постоянно говорил о любви и свободе, а злые языки перевернули всё с ног на голову, заявили, будто отдельные моменты в его лекциях были завуалированной пропагандой свободного секса. Да, люди, жившие с ним и учившиеся у него, сбрасывали с себя ложные комплексы, навешанные родителями и общественной моралью. Они исследовали свои желания, пытаясь понять их механизм. Ошо преподавал им главную науку, ради которой человек приходит на эту землю — науку счастья. И не мудрено, что обыватели и ханжи предпочли сделать из него «великого развратника». Ведь для них понятие счастья всегда казалось надуманным.