Раймон Кено - День святого Жди-не-Жди

Творчество Раймона Кено (1903–1976) — уникальное явление во французской литературе XX века. В нем органично сочетаются литературная традиция и авангардизм, мистификация и философский подтекст. Все это в полной мере проявилось в лучшем романе Р. Кено «День святого Жди-не-жди», повествующем об удивительной стране, которой руководит статуя, стоящая перед мэрией.

На русском языке роман выходит впервые.

Изначально автор задумал роман из пяти частей. Первые три были опубликованы в 1934 г. под общим названием «Gueule de Pierre» («Каменный зев» / «Глотка Пьера»). Четвертая часть, написанная в 1938 г. (ее отрывок «Крестьянин, что едет в город» напечатан в журнале «Volontes» № 5, 1938), вышла в 1941 г. отдельной книгой «Temps mêlés» («Смутные времена» / «Спутанные погоды»). Она включала «монолог» и несколько стихотворений. Отрывки из пятой части «Saint-Glinglin» («День святого Жди-не-жди») публиковались в журналах: «Жди-не-жди у Серединных людей» в «Poesie 44», № 21, 1944 и «Элен у Артроподов» в «Labyrinthe» № 18, 1946. В 1948 г. вышел роман под названием «Saint-Glinglin», включающий значительно переработанные варианты первых двух книг, в которых автор изменил имена почти всех персонажей, отказался от «театральной формы» четвертой части, внес большое количество поправок, а также еще не опубликованную последнюю часть. Таким образом, это издание можно рассматривать как полную и окончательную версию старого проекта и/или воспринимать как совершенно новое оригинальное произведение.

В октябре 1936 г. в письме английскому поэту, художнику и искусствоведу Хьюгу Гордону Портиасу Кено заявляет: «В книге под названием „Каменный зев“ […] я попытался исследовать область мифов, создать свои собственные и использовать их так, чтобы вслед за мной ими пользовались другие. Но было ли это возможно? Сейчас мне думается, что нет. Миф — не литература и не поэзия: он представляет собой социальную, жизненную, эффективную и, самое главное, общечеловеческую силу. Он нисходит для людей, а не исходит от них (или из них). Он имеет значение космическое, но никак не психологическое. Значение универсальное, но никак не индивидуальное. А значит, в одиночку человек не может выдумать миф, как он выдумывает механизм, философскую систему, новую игру или новый вид бутоньерки». (Цит. по: Р. Кено. Полн. собр. соч. Библ. Плеяды, т. II, Галлимар, 2002, с. 128.) «Стремление к мифологии» раскрывается в статье Р. Кено «Миф и подлог» (1939).

«À la Saint-Glinglin» (досл. «В день святого Глэнглэна») — устойчивое выражение, соответствующее русским фразеологизмам «когда рак на горе свистнет» и «после дождичка в четверг».

ПЬЕР:

Рыбья жизнь — странная жизнь… страннодорада! [2] Фонетическая игра со слогами «дор» и «рад» в «doradrole vairon» (где drôle — странный, смешной, dorade — carassius auratus, рыба из Китая дорада или аурата, d’or — золотой, rade — рейд) напоминает строчку «адор дорадор дурадора» из газетного объявления, которое читает Блум в III части «Улисса» Д. Джойса. радужник [3] Морская рыба семейства губановых с радужной окраской, длинной челюстью и губами, вытягивающимися в трубочку. … Я никогда не мог понять, как можно так жить. Сутьществование [4] В романе сущ. existence претерпевает постоянные трансформации; если sistence (от лат. sistere быть помещенным; пребывать) остается неизменным, то префикс ex- заменяется на различные слова, близкие по звучанию. Эти изменения самого термина передают всю гамму скептического отношения к его значению. Так, каннибализм (ogre-sistence) начинается с яйца (egg-sistence) на морской глубине в воде (aigue-sistence) и водорослях (algue-sistence), проходит через едкость или язвительность (âcre-sistence), горечь или пронзительность (aigre-sistence) и заканчивается ненавистью (haine-sistence). Искаженная орфография может переводить и фонетическую твердость самого слова (ek-sistence и hoec-sistence); подобная транскрипция использовалась для французских переводов Хайдеггера в 30-е гг. жизни в этой форме беспокоит меня намного будьте, чем любой иной повод для слез, который предоставляет этот мир. Вид аквариума бульдоражит во мне целую цепь докрасна раскаленных клещей. Сегодня, во второй половине дня я пошел смотреть на аквариум, которым гордится Зоологический Сад Чужеземного Города [5] Вероятно, прототипом Чужеземного города был Лондон. В сб. Кено «Зглаз» (1943) есть стихотворение «Чужой город», написанное в 1922 г. в Лондоне. К тому же сущ. l’Etrangère (чужеземка, иностранка) является анаграммой Angleterre (Англия). Аллюзию на английское происхождение Чужеземья можно найти и в главе II Весенник. . Я простоял там в потрясении до тех пор, пока меня не выгнали сторожа.

Положение пленника еще больше подчеркивает странность этой жизни. Я заметил, что одно из созданий, исполосованное черным, плавало туда-сюда с совершенной регулярностью. Поскольку эти твари не спят — по крайней мере, мне так кажется, — предполагаю, что в этот поздний час, когда и пока я пишу, моя зебра по-прежнему фланирует сюда-туда и по-прежнему радикально бездельничает. Ей необязательно останавливаться даже для того, чтобы есть, равно как и для того, чтобы воспроизводиться. Последний вид деятельности, говорят, происходит столь безличным образом, что для его осуществления, вовсе не требуется останавливать движение плавника.