Корнель Филипович - Сад господина Ничке

– Все хорошо и прекрасно, пока человек здоров. А, не дай бог, заболеет – сразу сказывается и возраст и одиночество…

Ничке промолчал. Если бы госпожа Рауш только знала, о чем он сейчас подумал. А Ничке как раз думал о том, что госпожа Рауш довольно симпатичная, чистоплотная, трудолюбивая женщина и что он вполне мог бы на ней жениться. Назло Хедди и Рихарду, которые только и мечтают о том, чтобы он поскорее умер. А может, не обязательно сразу жениться, можно, не давая никаких обещаний, сначала просто сблизиться, но так, чтобы госпожа Рауш чувствовала, что их связывает нечто большее, чем еженедельное вознаграждение за уборку. Для начала выпить вместе на кухне по рюмочке оставшейся настойки, потом какая-нибудь шуточка, одна, другая, и – кто знает, может, она как раз и ждет этого? Ведь брак с ней… Но тут Ничке вдруг подумал, что может иметь сколько угодно женщин и помоложе госпожи Рауш, стоит только пальцем поманить. «Вот бы Хедди вытаращила глаза, когда б узнала, что я женюсь! А что, разве я не имею на это права? Глупости! Кто смеет запретить мне делать то, что под конец жизни мне на пользу? Вот бы у них вытянулись физиономии, если б они узнали, что после смерти „любимого дедушки“, дом, сад и все остальное, о чем они кое-что знают – хотя и не все, – не достанется им целиком…» Ничке кончил завтракать и был в отличном настроении. Госпожа Рауш как раз убирала спальню, и оттуда доносился ее голос:

– За примером недалеко ходить. Ваш сосед еще три дня назад был здоров, а теперь лежит в постели.

– Какой сосед?

– Ну, господин Копф.

– Что вы говорите! Откуда вы знаете?

– Мне сказала госпожа Циммер, она убирает у господина Копфа, как я у вас.

– Возможно. Вот уже несколько дней его не видно в саду.

– Не возможно, а наверняка. Даже врач был, не помню его фамилии, пожилой такой, не то знакомый, не то товарищ господина Копфа еще с войны.

– А что случилось с господином Копфом?

– Кажется, аппендицит.

– Если аппендицит, его взяли бы в больницу.

– Не знаю. Только это случилось неожиданно, как всякая беда.

Госпожа Рауш продолжала свои рассуждения о человеческих судьбах, но Ничке ее не слушал. В этот момент, неизвестно почему, он подумал о совершенно ином – о человеке в тирольской куртке с костяными пуговицами, которого в последнее время довольно часто видел прогуливающимся взад и вперед по улице. Человек этот вел себя «подозрительно», как говорят, когда имеют в виду преступников или тех, кто за ними следит. Таким людям, хотя они и стараются быть похожими на обычных прохожих, это редко удается. Обычно они лишь притворяются, будто ведут себя как простые смертные, и от этого их движения, поступки, жесты становятся какими-то искусственными или даже фальшивыми. Ничке окончил завтрак, закурил папиросу и, не подходя к окну, из глубины столовой внимательно осмотрел улицу. Подозрительного субъекта сегодня не было, однако через некоторое время Ничке увидел другого типа, который тоже вел себя как-то странно. Ничке решил поразвлечься. Вынув из шкафа бинокль, он направил его на человека, стоявшего в этот момент спиной к нему на другой стороне улицы. Человек обернулся, и Ничке увидел, что это молодой мужчина, самое большее лет тридцати, с непокрытой головой и прической ежиком. Мужчина медленно вынул из кармана пачку сигарет, закурил, отогнал рукой дым, потом тупо уставился на сигарету, стряхнул пыль с рукава и снова повернулся к Ничке спиной. Он стоял, опираясь руками о низкую ограду, отделявшую от улицы сад и старую запущенную виллу, в которой жил владелец антикварного магазина некий фон Демерацки с женой. На калитке висела дощечка с надписью: «Сдается комната, справки от 7 до 9 вечера, телефон…» – и какой-то номер. Ничке не помнил какой. Всякий раз, направляясь в город, он проходил мимо этого участка и теперь никак не представлял себе, что там могло быть любопытного. Спрятав бинокль в шкафу, среди шляп и шарфов, он почувствовал известное сострадание к этому человеку, которому приходится все время выдавать себя за кого-то другого.

В этот день Ничке поработал в саду несколько часов. Он полол, копал, окучивал, а потом умылся, пообедал дома остатками того, что осталось после именин, и, положив в сетку бутылку вина и кусок торта, отправился навестить больного соседа. Калитка была открыта, но у входной двери Ничке пришлось ждать довольно долго. Наконец он услышал шарканье шлепанцев и голос Копфа:

– Кто там?

– Это я, ваш сосед, Ничке.

– А, очень приятно. Заходите, пожалуйста…

Копф был в пижаме и халате, но не выглядел больным.

– Пожалуйста, проходите. Прошу меня извинить, но я снова лягу в постель, прошу вас, не обращайте на это внимания. Садитесь, пожалуйста. Поговорим, – болтал Копф, снимая халат. Он лег в постель и прикрылся одеялом.

– О, я вижу, у вас тут целый арсенал! – воскликнул Ничке, осматриваясь. На одной из стен, напротив кровати, висели винтовки, охотничьи ружья, сабли и штыки. Ничке не особенно хорошо в них разбирался, но ему показалось, что это еще вполне пригодное к употреблению оружие.

– Скорее музей, господин Ничке, просто небольшой музей, – улыбнулся Копф, блеснув при этом своими великолепными здоровыми зубами.

– Такой винтовки я никогда не видел, – заметил Ничке, снимая со стены первый попавшийся экземпляр. – Как игрушечная. Малого калибра.

– Это японская винтовка, так называемая арисака, калибр шесть и пять десятых образца тысяча девятьсот десятого года.

– Они применяли их во время войны?

– В первую мировую войну.

– Совершеннейшая игрушка.

– Выглядит безобидно, а своя сила у нее есть. Очень хорошее оружие, если можно назвать хорошим то, что несет смерть… – сказал Копф, снова сверкнув зубами.

– А это как будто ковбойская?

– Вы угадали. Это винчестер. В первую мировую войну их завезли сюда американцы.

– Заряжается снизу?

– Вот именно, и потому очень непрактичен и в окопе и в укрытии. Надо всякий раз поворачивать его боком. Из винчестера хорошо стрелять стоя или из седла. Впрочем, его быстро сняли с вооружения и заменили спрингфилдами.

– О, это я узнаю – это наш почтенный маузер…

– Семейное сходство. Это дед того, которого вы знаете. Образец тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года…

– В общем, в случае чего вы сможете выдержать и месячную осаду.

– Да, только где взять боеприпасы? Ведь это уже устаревшее оружие.

– Да, – повторил господин Ничке. – Но что же вы, дорогой сосед, решили болеть в такую погоду? Чем лежать в постели, лучше пойти в сад.

– Конечно, лучше, – сказал Копф, конфузливо улыбаясь.

– Ну, так выпьем по рюмке – и айда с кровати! – решительно заявил Ничке, вынул из сетки вино и поставил бутылку на стол.