Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Я проводил 'мою семью' на поезд, отправляющийся с Курского вокзала, мы ещё выпили в их двухместном купе (видать, подхалтурили прилично!), и грустный пошёл домой. Время было дневное, но я выпил, и делами заниматься не мог. Сижу так дома у телефона, брошенный молодой женой, которая, не стыдясь меня, уехала на море с любовником, и от мыслей этих чуть не плачу.

- Лора? - задумываюсь я, сняв трубку, - нет, там уже всё кончено! Галка с Нинкой? - хорошо бы, да воспоминания страшные - охота ещё один инсульт заработать? Тамара 'маленькая'? - нет после всего, что произошло, мне туда хода нет. А почему именно 'маленькая'? Почему не обычная, то есть мамонтовская Тамара Ивановна. Тут даже в Курск ехать не надо!

Звоню во ВНИИторгмаш, с замиранием сердца жду ответа. И вдруг родной, низкий, необычайно красивый и сексуальный голос спрашивает: 'Вам кого?'.

- Томуля, ты простишь меня? - как можно жалобнее пролепетал я.

- Нолик, Ноличка! (она так иногда меня называла) - радостно прокричал голос на том конце провода, - да нечего нам прощать друг другу! Все хороши - кого не вороши! Где встретимся?

- Давай на Таганке, у входа в театр. Но ты не бойся, я тебя туда не поведу, там поблизости другой театр есть - двух актёров! - ответил я ей загадкой.

Договорились на пять вечера. Я сбегал в магазин, принёс чего надо. Прибрал брачное ложе, да и вообще в квартире. Потом уже вспомнил, что этого нельзя делать, пока уехавшие не доберутся до места. А если бы они во Владивосток поехали бы, то что, неделю сидеть в грязи? - разозлился я и решил, что все эти приметы - туфта. Но оказалось, что не совсем.

Стою я у театра на Таганке и размышляю - что за лапшу повесить на уши Тамаре. А потом решил - говорить только правду, ведь я же не профессиональный лгун. Тем более Тамара - свой человек, она всё поймёт и простит!

И вот из дверей метро выскакивает улыбающаяся Тамара и близорукими глазами в очках ищет меня. Я машу ей рукой, она перебегает дорогу, и мы встречаемся. Целую её, и ощущаю далёкий знакомый запах волос, кожи, вкус губ. Это же всё моё, родное! Это её голос - один из миллионов! Почему же моей женой была не она, а другая?

Странная штука - жизнь: человек предполагает, а Господь располагает! Вот я был законным мужем совершенно другой женщины, а теперь она катит в поезде с моим лучшим другом! Но тут я вспомнил признание 'моего лучшего друга' Мони о совращении его Тамарой Ивановной и вернулся на Землю.

А на земле, на моей родной Таганской земле, рядом со мной - моя самая большая любовь! И мы бодрой походкой зашагали к Дровяным переулкам, где находился мой, заметьте, мой дом!

Тамара с интересом наблюдала, куда это я её веду, но вопросов не задавала. Но когда я открыл ключом входную дверь и впустил её в просторную квартиру, она не удержалась и спросила: 'Чья это квартира?'

- Моя! - гордо ответил я.

Тамара молча включила свет и стала осматривать помещение. Внимательно посмотрела на широченную кровать в алькове, на рисунки, висящие на стенах. Фотографии не было ни одной, а рисунков - много. Здесь же не фотограф живёт, а художник! Рисунки были карандашом и пастелью; а изображён на них был один и тот же человек - я. В задумчивой позе, в плавках и со штангой, с рюмкой вина, а также замечательный динамичный рисунок, где я пляшу лезгинку с кинжалом в зубах под музыку Мони. Сам Моня с невероятно хитрой улыбкой и копной рыжих волос, как рыжий Мефистофель, играет на пианино дикую мелодию. А я уж под неё выплясываю! Всё, как и имело место быть в жизни!

Тамара, конечно же, узнала Моню, и удивлённо спросила, кто всё это рисовал.

- Художника приглашали, - уклончиво ответил я, - Водкина-Опохмелидзе по фамилии.

- А не Сутрапьяна или Стограммовича? - продолжила Тамара, хорошо зная притчу про хмельные фамилии, - а может, японца Токанава-Тояма?

Тамара осмотрела большую кухню, ванну в которой поместился бы сам 'дядя Стёпа', а заодно и умылась.

- Соловья баснями не кормят! - провозгласила Тамара, садясь за стол на кухне, - наливай, если есть что!

- Ты забыла украинского художника Наливайко, - напомнил я, разливая вино по стаканам.

- За любовь после брака! - провозгласил я, и выпил свой стакан.

Тамара отпила свой стакан и недоумённо спросила: 'Ты что, ещё второй раз не женился?'

- Обижаешь, я уже и со второй женой успел развестись! И вот, живу здесь, работаю в вузе в Москве.

- А я ещё не развелась! - вздохнула Тамара, - и я, в свою очередь, прикусил язык.

- За кем же ты замужем, за Бусей? - высказал я единственно возможный вариант.

- Держи карман пошире! - евреи со своими жёнами не разводятся, - за Лёшей-алкашом я замужем. Помнишь такого?

Я аж рот раскрыл от удивления.

- Чего удивляешься? Ты, что ли, сам по большой любви женился? Тогда почему так быстро развёлся? Да и вообще, может ли у тебя быть настоящая любовь к кому-нибудь, кроме меня?

- Нэт, нэ можэт, нэ за что! - переходя на кавказский говорок, решительно выпалил я.

- Вот и ладушки, - примирительно сказала Тамара, - мне тоже надоело в Мамонтовке жить и в туалет зимой за сто метров бегать! А так я вот разведусь, как ты, и квартиру в Москве получу. Потому, что наш с Лёшей дом на снос назначен!

- Тогда пьём за любовь до брака, имея в виду нашу с тобой большую любовь и, возможно, брак в будущем! - поправился я.

- Тогда компромиссный тост - за любовь вместо брака! - предложила Тамара, и мы дружно выпили.

Посидели мы неплохо, а потом отлично полежали на широком, нашем с Олей брачном ложе.

Вечером позвонил Ося, как обычно по научным вопросам. В разговоре с Осей мне в голову пришла практичная мысль. Я спросил Осю о его планах на лето. Он, конечно же, ответил вопросом на вопрос: 'А что?'.

- А ничего, хочу поехать с подругой летом в Киев, жилья не найдётся?

- Для вас - всегда пожалуйста! - обрадовался Ося, - летом я в Москве - осенью защита диссертации! Вы зайдите к родителям, они выдадут вам ключ от моей квартиры, я им позвоню. Вы - мой лучший благодетель и друг, родители молятся на вас!

Тамара была рада моему предложению съездить в Киев, она оказывается, там никогда не была. Мы с ней жили на Таганке до начала июля, а когда я вышел в отпуск, то мы поездом выехали в Киев. Нас приветливо встретили родители Оси (он, конечно же, сказал, что Тамара - моя жена), и выдали ключи от квартиры Оси.

Время мы в Киеве провели отлично. Побывали в Лавре, со страхом ходили по её подземным ходам с размещёнными там мощами святых. Были в знаменитой Владимирской церкви, расписанной Васнецовым, где на главных вратах изображён князь Владимир в плаще с орнаментом в виде множества свастик. Купались и загорали на Днепре в любимом мной Гидропарке и жарили шашлыки в Колыбе. А ещё - тренировались на стендах, воздвигнутых самодельщиками на берегу Венецианской протоки за мостом. Про эти стенды потом, уже без Володи Соловьёва, мы снимали очередную передачу 'Это вы можете'.