Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей

– Люцина, куда ты меня привела? Что это: дружеская беседа или допрос сотрудника управления безопасности? – рассмеялся офицер. Он мне с самого начала понравился, но только теперь я поняла, что он человек прямолинейный и всегда говорит то, что думает. Люцина молча улыбалась, а он продолжал: – Почему АК под запретом? Толковый вопрос. Об этом трудно говорить спокойно. Теперь, спустя год после войны, польское общество оказалось расколотым на несколько групп. Некоторые не очень-то понимают, что такое эта «новая действительность», но настолько измучились за годы войны, что рады возможности спокойно жить и работать; эти просто ждут, что будет дальше. Другие считают, что настали, наконец, их времена; такие нам помогают, порой, быть может, даже слишком усердно. А есть и такие, что продолжают играть в войну, занимаются разбоем; под флагом борьбы с коммунистами и с Россией они превратились в обыкновенных бандитов. Недавно мы схватили банду. Они ночью остановили поезд и перестреляли всех, кто был в форме, а два дня спустя ограбили несколько магазинов Крестьянской Взаимопомощи. Существует еще одна большая группа патриотов, судьба которых, по-моему, трагична. Эти люди потеряли ориентацию, запутались. Они по-настоящему любят свою родину, но главари, к сожалению, толкают их на путь борьбы с нами. Пожалуй, именно в этом суть дела. Не вся АК вышла из подполья, не все ее члены сдали оружие. Им для борьбы достаточно, чтобы какой-нибудь их командир ненавидел Россию. А если он в свое время так же ненавидел немцев и мужественно с ними боролся, то и теперь, как и раньше, каждое его слово для его людей – закон.

– А что с той бандой?

– Когда я допрашивал участников группы, перестрелявшей военных, меня просто душила ярость. Ведь у их командиров, их главарей были свои личные, бандитские интересы, а остальные шли за ними как одурманенные. Никакого политического лица у них нет, ничего. Все это просто страшное, трагическое недоразумение.

Мы замолчали, погрузившись в свои мысли.

– Да, разные сидят у нас люди, многие из них, безусловно, должны быть с нами, – закончил офицер и поднялся. – Ну и разболтался я. Побегу, а то мама, наверно, уже волнуется. Я обещал ей сегодня вскопать участок в саду. Все лето придется копать, сад у нее большой и запущенный. Спасибо за деньги. Люцина, ты остаешься? Пока! Деньги постараюсь вернуть как можно быстрей. Терпеть не могу долгов. С удовольствием вас куда-нибудь подвезу, если будет нужно.

– Видишь, он отличный парень. Я тебе говорила. Работает в следственном отделе. Его там очень любят, он исключительно уравновешен.

– Да, мне он понравился. Сразу видно, славный человек. Жаль, тетке Михасе не довелось с ним поговорить. Впрочем, ей бы и это не помогло. Несет всякую чушь и никого не слушает. Ну как, у тебя все готово? Когда же мы, наконец, увидим твоего будущего мужа? Подозрительно, почему ты его нам не показываешь.

– Никуда он не денется, увидишь. Сейчас он красит домик. Это адская работа. Приедет только в день свадьбы. Мы каждый день разговариваем по телефону. И я должна этим довольствоваться! Я уверена, что он тебе понравится. А вот этот мой товарищ, Юрек, к сожалению, обручен, на то я бы вас сосватала.

– Черт возьми! Как появится на горизонте интересный мужчина, так обязательно либо женат, либо занят. Вот невезение!

– Ничего, и ты своего найдешь. Интересно, понравится ли тебе мой Юзек?

– Должен понравиться, иначе плохи твои дела. Нас не проведешь: если хоть что-нибудь будет не так, мы вам свадьбу в два счета расстроим. Уж будь спокойна, мы с пани Дзюней обо всем договорились и знаем, что тогда будем делать.

Накануне свадьбы Люцины я возвращалась домой значительно позже обычного. Мне нужно было помочь ей сделать кучу разных дел. Напоследок я побывала у сапожника, который должен был починить Люцине туфли. Увы, сделал он это настолько плохо, что туфли пришлось оставить для переделки. Люцина, конечно, огорчится.

Я шла по аллее парка. Под ногами шелестели опавшие листья. Несмотря на развалины, осенний парк был прекрасен. Теплые краски, богатство оттенков, умиротворяющие тишина и покой – все это как нельзя лучше соответствовало моему настроению.

Впереди высилось величественное здание Воеводского совета – «резиденции пана воеводы», как называла этот дом пани Дзюня; с одной стороны оно было живописно обрамлено Одрой, с другой – широким поясом зелени.

Я постепенно свыкалась с мыслью об отъезде Люцины, хотя понимала, как мне будет ее не хватать. Торопливо шагая по дорожке, я вдруг услышала:

– Катажина!

Я оглянулась – на скамейке невдалеке от меня сидел в одиночестве какой-то мужчина.

– Пан Горынский! – крикнула я. – Рада вас видеть! А я так задумалась, что чуть было не прошла мимо. – Я присела на скамейку. – Вот так встреча. Знаете, я очень часто вас вспоминаю, и всегда с любовью – вы добрый гений моего детства. Вы теперь живете во Вроцлаве?

– Ну конечно, во Вроцлаве. Работаю по своей специальности, пользуюсь уважением – не то, что раньше. Времена хорошие настали – наши, рабочие времена. – На лице у Горынского сияла счастливая улыбка. – Живем мы на улице Сталина, за Нововейской, все как будто в порядке. А у вас что слышно?

– У нас ничего нового. Бабка в Кальварии, мама со мной во Вроцлаве. Отец тоже здесь, но живет отдельно. А вы очень изменились, помолодели! Ага, теперь понимаю, это из-за усов! Вы сбрили усы. А где Ханка, она приехала с вами?

При виде Горынского на меня нахлынула волна воспоминаний. Я была тогда еще совсем маленькая. Горынский жил при пивоваренном заводе и частенько сиживал перед домом на лавочке. Если работы не было, он уныло молчал и угрюмо хмурил брови. Мы, дети, молниеносно улавливали перемену в его настроении и старались держаться подальше. А вот в те дни, когда работа была, Горынский преображался. Тогда вокруг него собирались ребятишки, чтобы послушать веселые песенки.

И теперь он сидел рядом со мной и улыбался совсем как раньше, весело и загадочно, прищурив один глаз. На мой вопрос он ответил не сразу.

– Ханка… Что ж, Ханка выходит замуж. Работать не пошла, учиться тоже не захотела. Нашла себе парня, он сейчас отбывает военную службу на флоте, и вот собираются пожениться. Ни специальности, ни квартиры, а думаешь, их это тревожит? «Жить сегодняшним днем» – вот какой нынче у молодежи девиз. Я даже думать об этом спокойно не могу. Ведь этим соплякам предоставляется возможность по-человечески наладить жизнь, а они вместо того, чтобы пользоваться случаем и хватать быка за рога, любовь крутят! Первым делом ей бы надо в школу записаться. Школы-то теперь бесплатные! Понимаешь! Старуха моя тоже из себя выходит, да что толку? Ничего мы не можем поделать, попала девке вожжа под хвост – и конец. А ты как живешь? Может, тоже замуж собираешься вместо того, чтобы готовиться к настоящей жизни? Ты изменилась, выросла, девка что надо.