Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей

Вскоре, как обычно, пришел Иренеуш. Вел он себя по-прежнему безупречно, хотя с каждым днем становился самоувереннее. Он теперь уже не интересовался моими желаниями, а прямо сообщал:

– Сегодня в восемь идем в кино.

Говорилось это всегда в мамином присутствии, а мама, если я пыталась возражать, бросала на меня такой взгляд, что я умолкала. Иногда я придумывала какую-нибудь отговорку, но мама была непреклонна.

– Что это значит «не хочется»? Ты же знаешь, как трудно достать билеты. Пойдешь в кино без всяких разговоров!

И я шла в кино, злясь на весь мир, и в первую очередь на Ирека. Я упорно молчала, не отвечала на вопросы, делая вид, что просто их не слышу. А он был так терпелив, так старался меня задобрить, что в конце концов я сдавалась, лишь бы он оставил меня в покое. Держался он не так самоуверенно, как при маме, но у него были и другие способы воздействия. Он говорил, как я ему нужна, как не мил ему белый свет, когда я на него сержусь. Один раз он поцеловал меня в губы. Я запретила ему это делать. Позволяла целовать руку, а когда бывала в хорошем настроении, в щеку. Я не понимала, почему девчонки так любят целоваться. Мне это не доставляло никакого удовольствия. И тем не менее в глубине души я чувствовала, что даже эти редкие поцелуи как-то связывают меня с ним. Когда-то, еще подростком, я поклялась, что поцеловать себя в губы позволю только мужу.

В тот день Ирек решил, что мы пойдем гулять. У меня болели ноги, на улице было душно, но пойти пришлось. Впрочем, лучше уж прогулка с Иреком, чем общение со взвинченной до крайности мамой.

Мы дошли до плотины, и тут Ирек задал мне вопрос:

– Знаете, мне давно не дает покоя одна мысль, но до сих пор я как-то не мог решиться сказать вам об этом. У вас была симпатия? Или, может быть, сейчас есть?

– Симпатия? – переспросила я. – Что это значит – симпатия?

– Ну, парень, который бы вам очень нравился.

Ах вот в чем дело! «Что же полагается отвечать в таких случаях?» – подумала я, а вслух, неожиданно для себя самой, сказала:

– Ну конечно, есть. Я безумно влюблена. И он меня любит, только, к сожалению, не может сюда приехать.

– Хотелось бы мне посмотреть на ваш идеал.

– А я вам расскажу, как он выглядит.

И я детально описала Збышека, в душе недоумевая, почему именно его. Да ведь они рано или поздно непременно встретятся – пришло мне в голову. Но сказанного не воротишь, и я продолжала:

– У моего любимого волшебный, чарующий голос. Вам знакома фамилия Лапицкий? Он читает авторский текст в документальных фильмах.

– Понятно, – с необычайно умным видом произнес Ирек. – Вы влюблены в Лапицкого. И давно вы знакомы?

– Давно, – не задумываясь, ответила я. Если он до сих пор ничего не понял, не стану выводить его из заблуждения. – Мы познакомились в Кракове во время оккупации. Это было так романтично. Однажды мы встретились в Варшаве. Целый день, взявшись за руки, мы бродили по городу, и он читал мне стихи. У него такой дивный голос, что смысл слов совершенно неважен. Очаровывает сама мелодия этого голоса. Я способна часами его слушать. Когда я читаю его письма, мне кажется, он все это мне говорит. В Кракове мы виделись часто, подолгу сидели в переполненных маленьких кафе. Для меня ничего и никого, кроме него, не существовало. Только бы слушать его голос! Я без ума от него. Мы обязательно встретимся снова. Я поеду к нему в Лодзь, он теперь живет в Лодзи. Он актер.

– Люди искусства, а в особенности актеры, отличаются непостоянством. Вы не сомневаетесь в его верности?

Ха-ха! Эта история начинала меня забавлять. «Ну ладно, – подумала я. – Буду без памяти влюблена в Лапицкого. Быстро он меня не разоблачит. Лапицкий – это вам не кто-нибудь! Голос у него и в самом деле необыкновенный. Хуже будет, если потом окажется, что он урод, зато пока все идет прекрасно. Никогда бы не подумала, что Ирека можно так легко провести».

– Я ни за что от него не отрекусь, – серьезно заявила я. – И не требуйте, пожалуйста, от меня невозможного. Ничего тут не поделаешь.

– Катажина, мы встречаемся уже полгода. Это к чему-то обязывает. Ваша мама посоветовала мне набраться терпения и ждать. Но, оказывается, мне не на что рассчитывать.

– Так вы на что-то рассчитывали? А мне казалось, вы совершенно бескорыстны.

– Я не хочу вас терять. Мне уже двадцать восемь лет, самое время обзаводиться семьей. Из-за вас я отказался от перевода в Варшаву и остался во Вроцлаве. А Лапицкий намерен на вас жениться?

– Не знаю, откуда мне знать. Я не имею права ничего от него требовать. Как он захочет, так и поступит.

Больше мы не сказали друг другу ни слова. Ирек так тяжело вздыхал, что я только из упрямства не призналась в обмане. Я упорно молчала. Моя невинная ложь мне самой пришлась по вкусу. Здорово я его разыграла! Мне с трудом удавалось сохранять серьезность.

К дому мы подошли ровно в девять. Я почувствовала, как ужасно устала. Слишком много впечатлений за один день. А завтра у Люцины свадьба. Надо быть в форме.

Ирек не попрощался у подъезда, как обычно, а поднялся со мной наверх. Якобы он оставил у нас газеты. На самом деле ему хотелось в тот же день увидеться с мамой. Я это прекрасно понимала. Он наверняка расскажет ей про Лапицкого. Боюсь, скандала не миновать!

В квартире приятно пахло кофе. Дверь нам открыла пани Дзюня.

– А у тебя гость, – сказала она. – Пан Збышек приехал.

Забыв про Ирека, я бросилась в комнату. Збышек, загорелый, в белоснежной рубашке с расстегнутым воротом, со своей всегдашней иронической улыбкой, поднялся мне навстречу.

– Вот и невеста. Жениха, надеюсь, я тоже увижу? Мне уже все известно. До чего ж ты оказалась шустрая! Признаться, я такого от тебя не ожидал.

– Невеста есть, только жениха пока нет. Ты, наверно, это хотел сказать? И вообще ты все перепутал: замуж выходит Люцина, вовсе не я. Ее будущего мужа еще никто не знает. Я, признаться, надеялась, что ты поможешь ее отговорить от этого брака, но ты, к сожалению, приехал только сегодня, а свадьба назначена на завтра. Ты, я полагаю, останешься?

– Ну конечно, останусь. Хотя ты первая меня приглашаешь. Мама сказала, что ты пошла погулять со своим молодым человеком. Ей он нравится, и она не прочь, чтобы вы поженились. Покажи мне этого счастливца.

Я растерялась. Какое мама имеет право так говорить обо мне и об Иреке! У меня даже возникло желание все объяснить Збышеку, но я вовремя сдержалась: Збышек явно надо мной издевался.

«Видно, так уж и будет до конца жизни, – подумала я. – Не стану ничего ему объяснять. Если б это его хоть немного волновало, он бы так не смеялся».

Вошли мама с Иреком. Ребята с кислым видом обменялись рукопожатиями – они явно не понравились друг другу. Мама старательно поддерживала разговор. Чувствовалось, что ей очень хочется утвердить Ирека в его правах.