Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей

Вернувшись на стройку, я, не говоря ни слова, положила начальнику на стол приказ о моем увольнении. Он огорчился, но сказал, что ожидал чего-нибудь в этом роде. Правда, он надеялся, что дело ограничится выговором.

– У одних неприятности из-за того, что их не отпускают с работы. У других, как видите, наоборот. Ну и времечко! Знаете, Катажина, по-моему, это и есть саботаж! Тот, кто придумал эту «бдительность», теперь, должно быть, локти себе кусает. Если, конечно, до него дошло, что у нас понимают под бдительностью. Что вы будете делать? Ведь вас, возможно, не оставят в покое.

– Не скажу, что я убита этим увольнением. Жаль только, что с вами не придется работать. У вас я делала свои первые шаги как строитель и многим вам обязана. А в остальном, что же… Мне ведь немного нужно. Я учусь, и тратить деньги мне просто некогда. Как-нибудь проживу. Лишь бы меня из техникума не исключили. Ну, я пошла. Посторонним нельзя находиться на территории стройки. Замки все на месте? Ключи у вас? Не потеряли? Ладно. Спасибо за все, хотелось бы еще когда-нибудь с вами поработать. До свидания.

Я пошла к дому. Было одиннадцать часов утра. «Снова весна, – подумала я. – Не везет мне весной. Каждый год в это время горе и неприятности. В прошлом году Ирек, в этом – обыски, смерть отца, арест, а теперь увольнение с работы. Как быть дальше? К кому обратиться за советом? Кто тот человек, с которым мне устроили очную ставку? Я безработная – это звучит неплохо. Меня уволили за нарушение трудовой дисциплины, меня подозревают органы безопасности – правда, неизвестно, в чем. Все вместе так весело, что хоть вешайся!»

Все-таки Стефан может дать толковый совет. Женщина, которая остановила меня у тюрьмы, написала заявление начальнику Воеводского управления госбезопасности. И, слава богу, помогло. Бедная, измученная старушка!

Я шла очень медленно. Так редко представлялся случай побродить по улицам, осмотреть витрины. Пытаясь как-то приободриться, я купила себе босоножки, цветную косынку, полкилограмма шоколадных конфет. Потом зашла в парикмахерскую, решив, что мой вид не должен соответствовать настроению. В парикмахерской было пусто, я сразу же попала к мастеру, а час спустя вышла оттуда, заметно повеселев. Едва пройдя пару шагов, я встретила Кристину в обществе незнакомого мне юноши.

– Привет. Вот так встреча! Когда ты приехала во Вроцлав?

– Я вернулась насовсем. Решила учиться здесь. Во-первых, так будет дешевле, а во-вторых, у тетки мне приходилось больше времени проводить в костеле на всяческих заутренях и обеднях, чем в институте.

– Что же ты ко мне не зашла?

– Я заходила недели две назад. Мама сказала, что ты вернулась, но заболела и лучше тебя не беспокоить. Выглядишь ты очень мило, но еще бледная. Ты уезжала куда-нибудь?

Смущенная присутствием незнакомого юноши, я медлила с ответом.

– Ты его не стесняйся. Знакомься, мой кузен. Мальчишка еще, но парень толковый.

– Я болела ангиной, а кроме того, меня сутки продержали в управлении госбезопасности. Я под подозрением, боюсь, как бы общение со мной тебе не повредило.

– Чепуха, – перебил меня Кристинин кузен. – Нам с ней нисколько не повредит, если ты нас угостишь пирожными. Отец Кристины ударился в экономию, боится войны, и мы на этой почве без гроша.

– Вот это мне нравится! – я расхохоталась. – Твой кузен, Кристина, действительно, толковый парень. Я сегодня растранжирила уйму денег, и все потому, что два часа назад меня выгнали с работы. Но на пирожные хватит. Купим – и идем ко мне.

Дома, за вкусным чаем, мы совсем развеселились. Шутили, смеялись. Вдруг Кристина спросила:

– А твоя история с госбезопасностью… это правда?

– Да. Меня допрашивали, потом продержали в камере всю ночь и только наутро выпустили. Велели хранить тайну. Но, по-моему, тебе надо знать об этом. Возможно, за мной следят.

– А я не боюсь. В Кракове в университете тоже была какая-то история. Многих арестовали. Но в чем дело, я так и не узнала. А как у тебя с учебой?

– Я пропустила из-за болезни десять дней. Но, надеюсь, меня не исключат, я посещала занятия аккуратно. Мне рекомендовали одного преподавателя математики, завтра пойду к нему. До сих пор у меня все шло благополучно, ну, а теперь придется попотеть, иначе худо будет.

Мы мирно беседовали, когда в комнату вошла мама с женщиной из треста. Секретарь парторганизации срочно вызывал меня на бюро.

– Мне придется вас оставить, простите. Подождите, пани Валасюк, я мигом соберусь, пойдем вместе.

– Конечно, подожду, куда мне торопиться. Раз послали по службе, то имеешь право возвращаться спокойно, без спешки. Не горит ведь.

– Сразу после вашего ухода, – рассказывала дорогой пани Валасюк, – секретарь побежал к начальнику отдела кадров и поднял такой крик, что сбежалось полтреста. Потом они вместе пошли к управляющему и там продолжали скандалить. Теперь вот бюро созвали.

Когда я вошла в комнату парткома, там было много народу. Я села на стул у самой двери. Выступал управляющий.

– Начальник отдела кадров отвечает за подбор людей. Конечно, то, что он говорил здесь, многим может не понравиться. Ничего не поделаешь, товарищи, мы осуществляем единственно правильную линию нашей партии. Помните, не кто иной, как товарищ Сталин, первым указал на то, что классовая борьба обостряется и требует усиления бдительности.

Слово взял секретарь.

– Идите сюда, Дубинская, покажитесь. Такое уж ваше счастье, что вас без конца осматривают… Взгляните на нее. Каждый, кто ее знает, поймет, что она болела. Похудела, осунулась. Верно она мне сегодня утром сказала – мы отталкиваем от себя людей. Я поддерживаю предложение товарища Фронтчака о том, чтобы восстановить Дубинскую на работе. Если нельзя постоянно, то пока хотя бы на три месяца. А вынужденный прогул зачтите в счет очередного отпуска. Это уж, безусловно, можно сделать!

Прения были краткими. Проголосовали и приняли предложение секретаря.

– Ну что ж! Я член партии и подчиняюсь решению большинства, – сказал начальник кадров каким-то странным, будто специально предназначенным для бюро, голосом.

Я побежала в техникум. Надо проверить, все ли там в порядке. Классный руководитель сам остановил меня.

– Вы уже поправились? Завтра приходите обязательно, будет итоговая по математике. А сегодня идите лучше домой, подготовьтесь.

Была суббота. Самый приятный день недели. Лекция подходит к концу. Еще всего пять минут – и домой. Наконец-то! Аудитория облегченно вздохнула. Звонок!

Я быстро уложила портфель.

– Пошли скорее, жалко времени.

Стефан был уже готов, только Сташек, как всегда, медленно и аккуратно складывал книги.

Мы вышли. На улице Сверчевского было оживленно, как обычно в центре в вечерние часы. Из «Полонии» с шумом высыпала большая группа солдат. Перед кинотеатром «Шленск» и «Варшава» стояли толпы.