Питер Бигл - Тихий уголок

– Так что же, мы едем?

Кампос кивнул. Он держал в руках рубашку, не спеша её надеть. Он глубоко дышал, осторожно притрагиваясь к пятну на шее там, где гроб содрал кожу.

– Отлично, – снова сказал он, прошел к кабине грузовика и встал у двери. В неясном свете его потное тело отливало то золотым, то коричневыми оттенками, то чёрным. Он всё-таки надел рубашку, но не застегнул.

– А не закидать ли перед отъездом могилу? – спросил мистер Ребек.

Кампос оглядел пустую яму, вокруг которой были раскиданы кучи земли и пожал плечами.

– Закидаем, когда я приеду. Давайте.

Мистер Ребек поднялся с камня, на котором сидел, и предложил руку миссис Клэппер. Схватившись за него, она с усилием встала на ноги, свободной рукой отряхивая платье. А свою шляпу-полумесяц она сегодня всё-таки надела!

– Итак, – сказала она, – теперь всё в порядке? Никто ничего не забыл?

– Всё прекрасно, – сказал мистер Ребек. Они направились к грузовику. Кампос запустил мотор.

– Что теперь? – спросила миссис Клэппер.

– Теперь нам надо переправить гроб на Маунт Меррил, – сказал мистер Ребек. – Это недалеко.

Миссис Клэппер заморгала.

– И там вы его снова закопаете? Вэй, что за люди. Прямо как собака, которая прячет кость.

– Дружеская услуга. Я же вам об этом говорил.

– Знаю, что говорили. Это – дружеская услуга. Всё в порядке, кто может отказать другу? Как прекрасно, мы здесь сидим всю ночь и смотрим, как ваш приятель раскапывает могилу, а теперь нам надо с ним поехать, и тогда мы сможем посмотреть, как он снова зарывает этот гроб. Ребек, у вас такие друзья, что я их даже врагами иметь не пожелала бы.

– Я не мог ему отказать, – неубедительно пробормотал мистер Ребек. – Он – мой очень хороший друг.

– Отлично, вам он очень хороший друг. Ну, а я его не принимаю. Он пугает меня.

Последние слова она едва прошептала, так как они добрались до кабины грузовика. Мистер Ребек распахнул дверь и отступил, чтобы пропустить вперёд миссис Клэппер. Она бросила на него недовольный взгляд, слегка покачала головой, и он понял, что она немного боится сидеть рядом с Кампосом. Однако пререкаться было некогда – Кампос посматривал на них, нетерпеливо ожидая, когда они влезут, и у них хватало хлопот насчёт того, как бы втроём втиснуться в кабину, даже если и не выяснять, кто с кем поедет. И вот миссис Клэппер влезла и осторожно пристроилась рядом с Кампосом. Следом за ней в кабину осторожно вскарабкался мистер Ребек. Для него едва ли хватило места, даже когда миссис Клэппер теснее придвинулась к крепкому и потному Кампосу. Но мистер Ребек всё-таки сел рядом с ней и тщательно закрыл дверь. Мотор яростно заикал, и грузовик затрясся. Мистер Ребек уперся локтем в окно и почувствовал, что дверная ручка впивается ему в ногу. Судя по крохотным часикам миссис Клэппер, было три часа утра. Кругом стояла тьма. Мистеру Ребеку показалось, что ему тяжело дышать, и даже биение сердца ощущалось болезненно. Он отвернул голову от миссис Клэппер, не желая, чтобы она увидела, как он испуган.

Когда он объявил миссис Клэппер, что решил покинуть кладбище, она буквально завопила от восторга. А затем села на камень и принялась плакать. Внезапно она умолкла, когда он сказал, что надо дождаться ночи, чтобы уйти. А когда он поведал насчёт Кампоса и гроба, она вскочила на ноги, схватив обеими руками сумочку и сказала, что он – сумасшедший грабитель могил и что было бы несомненно лучше, если бы он оставался на кладбище, где психиатры не могли бы до него добраться. Он свихнулся от одиночества, как она его и предупреждала.

Но она осталась. Щелкая пальцами, она ждала объяснения, которое можно было бы принять с достоинством, поверит она ему или нет. То объяснение, которое он наконец выбрал – насчёт оказания последней услуги Кампосу, было не таким убедительным, какое она предпочла бы, но сошло. Она приняла его, сказав, что дружба – прекрасная вещь и добавив, что она подождёт вместе с ним, потому что он, конечно же, заблудится, если один направится в город нынче ночью.

Надо было ещё договориться с Кампосом, но он заступал на дежурство не раньше полуночи. И вот они остались на кладбище вдвоём, усиленно стараясь изображать заурядную пару средних лет и веря втайне, что кто-нибудь сможет посмотреть на них и сказать, что они – необычные люди, которые собираются проделать весьма необычную вещь. После пяти они укрылись от глаз Уолтерса, объезжавшего кладбище и высматривавшего, не остался ли кто. Мистер Ребек опасался, что миссис Клэппер это довольно скоро наскучит, но некоторое время спустя понял, что она наслаждается игрой в «полицейские и воры», потому что знает, что сегодня они в последний раз проделывают нечто подобное. Именно тогда удары его сердца стали такими болезненными, хотя оставалось ещё несколько часов до ухода с кладбища.

Они вместе посидели на ступеньках мавзолея на закате и доели то немногое, что у него осталось от предыдущего дня. Они до странного стеснялись друг друга, поскольку никогда прежде им не случалось вместе есть, но они часто улыбались друг другу, а иногда и переговаривались с набитым ртом. Когда с едой было покончено, он принес миссис Клэппер стаканчик воды из крана позади сооружения.

Затем он извинился и прошел на минуту в мавзолей, заперев за собой дверь. В помещёнии, как всегда после заката, было темно, но ему давно уже не требовалось глаз, чтобы здесь ориентироваться. Он знал, где тут что: его одежда – более или менее в одном углу, в другом – несколько книг, накрытых бумажными пакетами и вощёной бумагой, в третьем – одеяла, подушки и плащ. Плащ был тщательно сложен – он был слишком новым, чтобы швырять его как попало. На одеялах лежал теннисный мячик. Много лет назад Ворон нашёл его на кладбище и принёс мистеру Ребеку. Тот никогда мячиком не пользовался, но всегда держал на видном месте, хотя мячик со временем сделался зеленовато-чёрным от старости.

Он понял вдруг, что помещение – очень тесное, хотя оно всегда казалось для него достаточно просторным. Таким, должно быть, выглядело для кого-то постороннего его сознание: множество старых вещей, скопившихся в тесном пространстве, сложенных аккуратно, но по-настоящему – без всякого порядка. Но, как и это помещение, сознание его всегда ему подходило, и он знал, что и то и другое будет ему подходить по-прежнему, если он останется, потому что здесь их не с чем было сравнивать, разве что с ещё более опустошёнными сознаниями и тесными жилищами мертвецов.

– Я должен кое-что с собой взять, – сказал он вслух. – Как я могу снова отправиться в город безо всякого имущества? – Он остановился и подхватил груду одежды, смутно подумав, что её можно бы рассортировать и взять с собой что получше. Но он слишком много чего подхватил, чтобы должным образом всё это разобрать, и держал всё это слишком близко к груди.