Айрис Мердок - Человек случайностей

– Ребенок выбежал прямо под машину, – сказал он тем, кто стоял рядом.

– Да, это не ваша вина.

– Вы видели?

– Они не виноваты.

– Ребенок выбежал…

– Машина ехала слишком быстро.

– Мэтью, – Остин тронул брата за плечо, – скажешь, что это ты вел машину?

– Что?

– Скажи, что ты вел машину. Ты не пил. Мы не виноваты. Никто не докажет, что мы. Ты трезвый. Понимаешь?

Подошел Гарс:

– Позвонили куда нужно.

– Мэтью, скажешь, что ты вел? Понимаешь меня?

Кто-то поднял женщину и увел с проезжей части. Тело ребенка осталось лежать посреди дороги, рядом никого не было. Женщина плакала, сидя на бровке. Две другие женщины, явно прохожие, тоже плакали.

– Доченька моя… доченька моя… они не виноваты. Она побежала. Они не виноваты. Я виновата… я виновата…

– Не надо, Мэри… – говорил мужчина, сидящий рядом.

– Вы родители? – спросил кто-то.

– Да.

– Деточка… деточка моя…

– Не могу на это смотреть, – сказал кто-то.

– Они не виноваты.

– Скорость была слишком большая.

– Но ребенок выбежал!

– С каждым может случиться.

– Мэтью, – снова заговорил Остин, – ты не пил. Прошу тебя, скажи, что ты сидел за рулем. Никто не видел. Мы не виноваты, не виноваты. Скажи, что ты за рулем.

– Я не могу, прости, – произнес Мэтью.

Он отошел и сел на асфальт, прислонившись спиной к забору, рядом с отцом девочки. Голова была как в огне. Может быть, из-за удара. Ох, хоть бы этот ужасный плач прекратился!..

Врачи из «скорой помощи» собрались вокруг тела посреди дороги. Мужчина, до этого державший мяч, положил его в сточный желоб, по которому текла кровь. Остин, бледный, дрожащий, объяснялся с полицейскими. Мэтью потерял сознание.

«Дорогая Эстер!

Ты уже слышала эту ужасающую новость? Остин Гибсон Грей вел автомобиль и сбил ребенка, насмерть. Девочка, малютка, лет шести. Мэтью рассказал. Не правда ли, ужасно? Ребенок явно выбежал неожиданно, Остин не виноват. Но все равно невозможно представить, как страшно. И с каждым из нас могло случиться. Я бы после такого не смогла жить; а ты? Родители, как им смотреть в лицо? Да еще, кажется, единственный ребенок в семье. Мне и жаль Остина, и в то же время я не могу избавиться от чувства, что с ним просто должно было что-то такое случиться. Мэтью ударился головой о стекло и теперь лечится. Я только об этом событии и думаю, о несчастном Остине, прямо сейчас ему напишу, ему наверняка станет легче, если и ты напишешь.

А теперь на более радостную тему. Свадьбу решили сыграть 18 августа, потому что потом, в сентябре, у Людвига будут дела в Оксфорде, так что я надеюсь, что вы с Чарльзом отложите свою поездку на континент. Колледж предоставит им дом на территории университета, что на какое-то время разрешит вопрос с жильем. Но я надеюсь, они со временем подыщут себе что-нибудь за городом. Недалеко от Оксфорда вполне можно найти прелестный домик. Ричард Парджетер, помнишь, купил себе изумительный домик, когда женился второй раз, но еще не успели установить центральное отопление, а он уже развелся и уехал, помнишь? Кстати, правда, что он ухаживает за Карен? На мой взгляд, он ей в отцы годится. Я с удовольствием представляю себе Грейс в роли хозяйки дома. Хорошо, когда твое дитя обеспечено. Дай знать, когда будешь в городе; отыскала новый итальянский ресторанчик, с виду невзрачный, но готовят – высший класс. Придешь на открытие магазинчика Молли?

Обнимаю.

Клер.

P.S. Когда выяснится с экзаменом Себастьяна? Напиши, пожалуйста, Остину. Какой ужас, правда?»

«Дорогой Патрик!

Посылаю тебе это письмо с Уильямсом-младшим, чтобы сообщить, что вечером не смогу прийти. Наш разговор в павильоне в общем-то прояснил ситуацию настолько, что дальнейший спор мне кажется излишним. Я понимаю, что тебе это необходимо, потому что с предметом любви даже спорить приятно. Вот только предмету любви все это до чертиков надоело. Сожалею, что моя реакция показалась тебе, говоря твоими словами, «тупо условной». Но это вовсе не условность, а всего лишь психофизический инстинкт. Прежде чем прозвучало это странное заявление, я себя хорошо чувствовал в твоем обществе, потому что ты производил впечатление человека с нестандартным мышлением. Но сейчас, после того, как ты направил мое внимание на твои волосы, глаза, нос, дыхание, кожу, пробивающиеся бакенбарды, одним словом, на свой пол, я уже не могу общаться с тобой, как раньше… не могу и дальше питать к тебе тот же самый невинный интерес, который во мне был, когда я беседовал с тобой как с бесплотным разумом. А кроме того, в настоящий момент я решительно не чувствую потребности продолжать диалог, который ты навязал мне, руководствуясь, видимо, в последнее время (если не с самого начала) довольно низкими побуждениями. Ну будь же мужчиной, хотя бы настолько, чтобы увидеть всю нелепость ситуации. А теперь прошу: отстань от меня и, ради Бога, не смотри на меня в церкви такими умоляющими глазами. Ты же не хочешь, чтобы я начал считать тебя вульгарным приставалой? Прости этот дерзкий тон, но я старше тебя и побольше видел жизни. Скажу открыто, и, быть может, это поможет тебе прийти в себя – я влюблен в девушку. И более ни слова на эту тему. Извини.

Ральф».

«Людвиг, сынок!

Мы еще раз обсудили главный вопрос с мистером Ливингстоном. По его мнению, самым разумным будет сказаться морально не готовым к военной службе. Принимая во внимание наши религиозные традиции, а также при поддержке, которую обещает оказать мистер Ливингстон, есть надежда, что такое заявление не отвергнут. Я не знаю, как дальше сложится с твоим призывом, то есть должен ли ты будешь отслужить где-нибудь в другом месте, все это будет зависеть от отношения к тебе трибунала. Я стараюсь собрать как можно больше сведений, узнать, какого рода юридическая помощь тебе будет необходима. Опасаюсь, что дело потребует немалых финансовых средств и времени тоже, и поэтому чем раньше мы начнем, тем лучше. Советую тебе: не откладывая, сегодня же направь письмо военным властям (адрес, надеюсь, у тебя сохранился) и объясни, что документы ты получил только что и сейчас же возвращаешься в США, но при этом морально не готов к военной службе. (Избегай слова «пацифист», так как оно вызывает неблагоприятные ассоциации.) Напирай на то, что твое нежелание принимать участие в войне связано с «религиозными убеждениями». Мистер Ливингстон считает, что это одно из самых надежных обоснований. Если у тебя не сохранился адрес военных властей, телеграфируй мне, и я вышлю. Самое важное – все сделать старательно. Если будешь действовать спустя рукава, это произведет неблагоприятное впечатление и уменьшит вероятность успеха. Прислушайся к моим советам и начни действовать тут же, потому что если отложишь, риск увеличится.